(Англия) Элизабет Чедвик - Осенний трон

– Филипп Французский предлагает Иоанну брак со своей сестрой Адель и земли Ричарда в обмен на вассальную клятву. Иоанн склоняется к тому, чтобы принять это предложение, потому что Ричард ясно показал, что считает своим наследником маленького Артура в обход родного брата.

Амлена словно ударили под дых. Нечто в этом роде следовало бы предвидеть, но вновь он повел себя слишком доверчиво.

– И ты планировала держать это в тайне?

– Я не видела причин докладывать об этом. Кстати, мой брат тоже все знает и тоже ничего не рассказал тебе.

– Хватит прятаться за спину брата! – рявкнул он. – Один раз Иоанн уже сломал тебе жизнь и запросто сломает снова. А сейчас иди к матери и не покидай ее покои без сопровождения, а не то я посажу тебя под замок. Поняла?

– Да, отец.

Она присела перед ним в нарочито глубоком реверансе, и Амлену оставалось только молча стиснуть зубы. Теперь, задним числом, стало ясно, что следовало найти для дочери более энергичного супруга, чем престарелый Роджер де Ласи. Но это значит, что вина опять падает на него с Изабеллой, а у него нет ни времени, ни желания сворачивать на этот путь.

Проглотив злость, он вызвал писцов и гонцов. Надо было слать срочные письма юстициарам и королеве. Требовалось во что бы то ни стало помешать отплытию Иоанна во Францию.

Спускались зябкие февральские сумерки, когда Алиенора, еле держась в седле, въехала в Виндзор. Она не жалела ни себя, ни лошадей в стремлении добраться от Портсмута до замка за два дня. Переправа из Нормандии была ужасной. Несколько раз казалось, что их корабль перевернется и они станут кормом для рыб. Сама королева стойко перенесла бурю, потому что не была подвержена морской болезни, а вот Бельбель и Амирия до сих пор плохо себя чувствовали.

Едва она натянула поводья, как во дворе замка появился Уильям Маршал и встал возле ее стремени, чтобы помочь спешиться. Его помощь была как нельзя кстати: ноги от долгой езды занемели и превратились в камень.

– Госпожа. – Он поклонился. – Счастлив видеть вас и сожалею, что вам пришлось пересекать море в такое ненастье.

Его лицо было серьезным и чуть печальным, и тем не менее он по-прежнему производил впечатление уверенного в себе и сильного человека.

– Да, с погодой не повезло, но с этим ничего не поделать – надо было плыть. Иоанн здесь?

Уильям склонил голову:

– Да, госпожа, граф Мортен прибыл несколько часов назад.

– Хорошо, значит, мы сможем поговорить. – Она понизила голос. – Но если ему придет в голову покинуть замок, не свидевшись с матерью, я хочу, чтобы ты не дал ему уехать – со всем почтением, разумеется.

– Меры уже приняты, госпожа, – заверил ее Уильям. – Архиепископ Руанский издал такой приказ сразу же, как пришли новости от графа де Варенна.

– Хорошо, – коротко кивнув, повторила Алиенора.

Маршал проводил королеву в приготовленные для нее покои, соразмеряя свои шаги с ее поступью, но так, чтобы не казалось, будто он вынужден идти медленно из-за ее возраста. Его деликатность согрела душу Алиеноры.

В очаге весело потрескивал огонь, источая благодатное тепло. Чистая салфетка прикрывала блюдо с хлебом, сыром и холодным мясом. На широкой кровати грудой лежали меховые накидки. Когда слуги разошлись по комнате, зажигая свечи и лампы и раскладывая багаж, Алиенора обратилась к Уильяму:

– Как я слышала, со времени нашей последней встречи твое семейство выросло.

– Это так, госпожа, – улыбнулся он. – Моему маленькому тезке весной исполняется два года, а в октябре появился Ричард. У него от короля не только имя, но и рыжие волосы.

Алиенора поздравила Уильяма, но потом вздохнула:

– Ох, сыновья! Надеюсь, ты будешь гордиться ими и они, когда вырастут, не станут причиной твоей бессонницы.

– Я уже не могу спать из-за них, – усмехнулся Уильям.

– Все-таки это не те треволнения, которые доставляют нам взрослые дети. Но пока тебе можно об этом не думать. Я напишу твоей супруге поздравительное письмо и пошлю подарки детям. И мы с тобой еще поговорим.

Уильям поклонился и вышел. Алиенора снова вздохнула. Благодаря приятной беседе со старым другом напряжение оставило ее на пару минут, ей стало легче. Согревшись у огня, она поела хлеба с сыром и выпила кубок вина. Амирия все еще мучилась дурнотой после морского перехода, но Бельбель вполне оправилась, чтобы помочь госпоже переодеться. В багаже королева привезла одно из любимых платьев: из простой красной шерсти, отделанное по линии плеча золотой тесьмой с вышивкой.

Отдохнувшая и посвежевшая, Алиенора велела Амирии ложиться спать, а сама прихватила с собой Бельбель и оруженосца с лампадой и направилась в покои младшего сына.

Поскольку Иоанна в комнате не оказалось, она приготовилась ждать. Под окном стояла шахматная доска с фигурами и скамейка со встроенным ящиком для книг. Крышка скамьи была приподнята, и внутри можно было разглядеть несколько томов, в том числе с застежкой из драгоценных камней. На сундуке лежал свернутый в трубку пергамент, с рядами строчек на внутренней стороне. Зная, что Иоанн не оставил бы на виду ничего важного, Алиенора все же решила взглянуть. Это было письмо от его незаконнорожденного сына Ричарда. Мальчик писал неровным, неуверенным почерком, но с очевидным старанием. Ребенок даже украсил текст картинкой – изображением забавной лошадки в яблоках, которая заставила Алиенору улыбнуться. Ричард сообщал отцу, что он прилежно учится и делает все, что ему велят взрослые. Пока она читала, ее отношение к Иоанну потеплело. По-видимому, он правильно ведет себя с сыном, и в ответ мальчик горячо его любит. Какая жалость, что братская любовь возникает гораздо труднее.

Потом Алиенора уселась и налила себе кубок вина. Из миски с засахаренными фруктами выбрала грушу. Перед этим лакомством она никогда не могла устоять.

Вино было выпито наполовину, когда дверь наконец открылась и вошел Иоанн. Он замер на пороге при виде матери.

– Мама, я не знал, что ты приехала.

– Неужели? – Алиенора изогнула брови. – Какое упущение, что тебе не сообщили.

Сын опустился перед ней на колени, и она поцеловала его и велела подняться. В полумраке выражения его глаз было не разглядеть, но Алиенора заметила, как он насторожился – и с полным на то основанием. Эта встреча была первой с тех пор, как Алиенора готовилась отправиться в Наварру восемнадцать месяцев назад. В его лице больше не оставалось ни намека на былую юношескую мягкость – ее вытеснили мужественные черты. Алиенора сразу ощутила исходящую от него опасность.

– Хочешь, я пошлю за едой? – предложил он.

– Не нужно. Я коротала тут время с вином и сладостями. – Она вернулась на свое место и расправила на коленях складки кроваво-красного платья. – Сядь. – Алиенора указала на стул рядом с собой. – Я хочу поговорить с тобой как мать с сыном. И поскольку ради этого я пересекла бурное зимнее море, тебе надлежит внимательно выслушать меня и ответить на все мои вопросы.

Иоанн постоял в задумчивости, но потом налил себе вина и сел.

– Что ты хочешь сказать, мама? Боюсь, никакие твои слова не смогут изменить моего решения.

– Я понимаю, почему тебя может привлекать предложение, которое сделал тебе Филипп Французский. Это большой соблазн, но ты ошибаешься, если считаешь, будто он делает это из симпатии к тебе. Его намерение – выкопать пропасть между тобой и Ричардом.

Иоанн пожал плечами:

– Ричард уже выкопал эту пропасть. Что я должен был почувствовать, когда он объявил своим наследником не меня, а какого-то жалкого ребенка? Разве не выказал он полное презрение ко мне и моим способностям?

– У твоего брата не было другого выхода из трудного положения, ты это знаешь. Решение было вынужденным. Когда он вернется, то отменит его, но только если ты сам этому не помешаешь. Я не могу позволить тебе пересечь Узкое море и поехать к Филиппу.

Иоанн скривил лицо в злобной гримасе:

– Значит, сперва мне не разрешают являться в Англию, а после отказывают в праве покинуть ее. Вы то одно от меня требуете, то другое, а потом удивляетесь, почему я хочу взять все в свои руки. А между прочим, без меня епископ Илийский с его необузданным стремлением к власти поставил бы Англию на колени.

– С ним уже разобрались, и на его месте теперь архиепископ Руанский. В том деле ты действовал решительно, и я горжусь тобой. Но твои нынешние действия отдают не столько высокими идеалами, сколько мелким интриганством. Ты отлично знаешь, что Адель – подпорченный товар, и все равно собираешься жениться на ней и привести в семью?

– Да, – упрямился Иоанн. – Почему я должен отказываться от такой выгодной партии, ведь мне приходится самому прокладывать себе дорогу в мире?

Алиенора поборола желание отвесить сыну пощечину. Провозгласив Артура наследником трона, Ричард навредил себе больше, чем мог представить, и ее гнев только ухудшит положение.

– Ты плоть от плоти моей, – произнесла она более спокойным тоном. – Я девять месяцев носила тебя в утробе – так же, как носила Ричарда. Вы оба дороги мне, но это противостояние больше не может продолжаться. У меня в жизни не осталось ничего, кроме вас, моих детей. Ты и Ричард должны скакать бок о бок, вместо того чтобы пытаться выбить друг друга из седла.

– Ричарду тоже неплохо бы помнить об этом, – не поддавался Иоанн.

– Конечно, и от меня он услышал точно такие же слова. Но мы сейчас говорим о тебе. Не пристало английскому принцу добиваться милости при чужом дворе. Ты должен забыть о всяком себялюбии и подумать об общем благе. Это и значит быть принцем или королем. Может, тебе кажется, будто ты вяжешь крепкий шнур, вплетая в него короля Франции, но на самом деле ты вплетаешь в него кинжал, который перережет в твоем шнуре все нити. – (Иоанн молчал.) – Я люблю тебя и полагаю, что ты тоже меня любишь. Так вот, ради меня, прошу, откажись от своего намерения и поищи иной путь. – Она примирительным жестом коснулась его колена. – Послушай, мы могли бы обсудить это подробнее. Твое благоразумие обязательно будет вознаграждено – новыми землями или, к примеру, новыми обязанностями в управлении государством.

Сын сменил позу, и Алиенора почувствовала, что его настрой изменился. Возможно, она сумела пробить стену.

– Ладно, я готов договариваться, – проворчал Иоанн. – Но то, что предлагает Филипп, стоит дорого.

Алиенора прикусила язык. Неужели предложение Филиппа стоит больше, чем верность и честь, хотелось ей спросить. Но она достаточно его бранила, теперь надо утешить и похвалить.

– Да, так тебе кажется сейчас, только в будущем все может обернуться совсем иначе.

– Я подумаю, – сказал Иоанн.

Алиенора поднялась:

– Мне нужна твоя клятва, сын мой.

– Ладно. Клянусь, что я подумаю над твоими словами, мама! – Все-таки он не хотел уступать. – Сейчас я ничего не могу тебе обещать. И я не ребенок, не надо подсовывать мне хлебную тюрю вместо того, что по-настоящему ценно.

Она сжала его руки:

– Знаю. Тогда поклянись, что не уедешь этой ночью и не сядешь на корабль, идущий в Нормандию.

Его губы растянулись в улыбке, хотя глаза смотрели по-прежнему жестко.

– Клянусь! – сказал он и высвободил руки из ее ладоней.

Алиенора видела, что сын пытается вести свою линию.

– Тогда увидимся завтра. – Она пошла к двери, но на полпути обернулась. – Я прочитала твое письмо.

Он посмотрел на мать с подозрением:

– Какое письмо?

– От твоего сына… или у тебя есть еще какое-то письмо?

– А-а. – Иоанн сделал несколько шагов к сундуку и взял с его крышки свиток.

– Несомненно, он очень привязан к тебе и хочет порадовать. Мне кажется, что и ты его любишь. – Она говорила с теплотой в голосе, но намек был ясен: если Иоанн уедет к Филиппу, то многое потеряет. – Как известно, истина не только в вине, но и устами младенца глаголет она же. Что касается остального, то мы живем во лжи – все мы. – Алиенора вернулась, чтобы поцеловать сына в щеку, чуть выше мягкой бородки. – Но в наших сердцах всегда хранится истина.

Она шла в свою опочивальню, гадая, преуспела ли в беседе с сыном. Все еще оставалась вероятность того, что он переплывет море и договорится с Филиппом, и это будет катастрофой. Иоанн мнит себя великим манипулятором, но по сравнению с королем Франции он просто ребенок. Хорошо, что к концу года вернется из Крестового похода Ричард, подумала она. Каждый прожитый день приближает ее к этому моменту, а пока надо как-то удержать Иоанна на поводке. Потом Ричард сам за него возьмется.

Вестминстерский дворец,

Рождество 1192 года

Придворная детвора сидела полукругом перед высоким деревянным коробом, задрапированным яркими тканями. Все смеялись над потешными выходками кукольных супругов, которые ожесточенно спорили с пьяным епископом и дьяволом. Вместе с детьми представление смотрела и Алиенора. Она тоже смеялась, только ее веселье было поверхностным. То и дело королева посматривала на дверь, молясь о том, чтобы на пороге показался Ричард, живой и здоровый. Но каждый раз, когда дверь открывалась, в нее входил то очередной гость, то слуга. А когда закрывалась, по спине Алиеноры пробегал холод, несмотря на горностаевую мантию.