– Помоги мне подняться! – приказала Алиенора внучке и сама попыталась встать на ноги.

– Бабушка, сейчас нельзя покидать верхние покои, это опасно! – запротестовала Рихенза.

– Успокойся, пока никакой опасности нам не грозит, – остановила ее причитания Алиенора. – Нападающим нужно перестроиться перед тем, как атаковать башню, и они знают, что мы заставим их заплатить высокую цену за штурм, потому наверняка попробуют еще раз договориться. И хватит болтовни: у нас внизу раненые, они должны знать, что я забочусь о них.

Поддерживаемая Рихензой, королева поднялась и медленно пошла к двери, а потом с превеликой осторожностью, превозмогая боль в суставах, спустилась по крутой лестнице в комнату двумя этажами ниже, где собрались воины. Один пожилой рыцарь сломал руку, другой получил глубокий порез от меча, и было множество синяков и ссадин, но пока никто не погиб. Алиенора побеседовала с ранеными, произнесла несколько ободряющих слов и похвалила их, однако тон ее был самый будничный. Таков удел солдат – получать ранения, выполняя свой долг. Она помогла раздать еду и вино и всех заверила в том, что скоро придет помощь. Это королева провозглашала твердо, с глубоким убеждением, потому что пока она в это верит, будут верить и ее подданные.

Пон де Мирбо торопил ее с возвращением на верхний этаж, но Алиенора отказывалась.

– Я поднимусь туда, когда сочту нужным. По крайней мере, сначала поем и выпью вина с воинами. Карабкаться по этим ступеням – задача не из легких.

– И все-таки, госпожа, может, будет лучше, если… – Он умолк на полуслове и обернулся, потому что прибыл дозорный с сообщением о том, что посланец Артура снова желает поговорить с королевой.

– Пропустите его! – скомандовала Алиенора. – Почему бы не скоротать пару минут за приятной беседой?

Когда гонца провели в зал, она уже стояла в самом центре, окруженная рыцарями, так что добраться до нее можно было только через один узкий проход между ними.

– Итак, – произнесла она, когда парламентер подошел и опустился перед ней на колени, – какое сообщение твой господин передает на этот раз? Он решил не устраивать пир? – Алиенора не позволила ему встать с колен.

Он поднял на нее холодные голубые глаза и заговорил громко и отчетливо, чтобы слышали все:

– Мой господин граф Бретонский желает, чтобы вы немедленно сдали крепость. Очевидно, что рано или поздно вас захватят. Если ваши воины окажут сопротивление, они будут повешены все до единого. Но если вы сдадитесь прямо сейчас, то мой господин обещает всех помиловать.

Алиенора смотрела на него столь же ледяным взглядом:

– Наконец-то мы говорим о деле. Мой внук заявляет, что он мне не противник, но между тем разрушает мои владения и обещает убить моих людей, словно они не более чем животные. Передай ему, что я благодарна за такую щедрость. Мой сын отплатит ему десятикратно, когда прибудет сюда. И мой совет тебе: спасайся, пока у тебя есть время.

У посланца задергался мускул на щеке, но в остальном он не выдал своих чувств.

– Госпожа, я молю вас еще раз подумать. Вы не сможете победить в этом сражении.

– Верно, не смогу, – согласилась она, – потому что победителей не будет. Мы все в проигрыше. Мы все унижены. – Алиенора выдержала долгую паузу. Ей очень хотелось плюнуть посланцу в лицо и завопить, что она скорее умрет, чем сдастся, но за этим тут же последовал бы штурм башни, а она и так зашла чуть дальше, чем собиралась. Пришлось слегка сбавить тон. – Нужно время, чтобы подумать, ведь это непростое решение. Дайте мне хотя бы ночь, до завтрашнего рассвета.

Посланец колебался:

– Госпожа, зачем затягивать дело? Позвольте мне быть откровенным: помощь не придет. Если вы сдадитесь сейчас, будет лучше для всех.

– Но не для моей гордости и достоинства. Завтра на рассвете я открою двери, и это мое последнее слово. – Только тогда она жестом велела ему подняться.

Посланец встал и поклонился:

– Значит, так тому и быть, госпожа. Я передам моему господину ваши слова и вернусь с ответом.

Он поспешно вышел из зала, будто ожидал получить удар мечом в спину, если замешкается. Когда дверь за ним закрылась, Алиенора посмотрела на мужчин, стоящих вокруг нее. Она видела на одних лицах потрясение, на других – удивление или задумчивость, а двое или трое мрачно усмехались.

– Разумеется, мы не собираемся сдаваться на рассвете, – заявила Алиенора, – но если он примет наши условия, тогда мы выиграем еще немного времени. – Она обвела воинов взглядом. Как же их мало, даже если они лучшие из всех. Алиенора понимала, о чем их просит. – Я благодарна каждому из вас за добрую службу и преданность, и если кто-то желает покинуть крепость, я препятствовать не буду. Уходите сейчас, потому что эти двери откроются в следующий раз только после того, как битва закончится – так или иначе.

Наступило краткое замешательство, но лишь на то время, которое потребовалось для того, чтобы мужчины осознали слова королевы. А потом зашуршали одежды, зазвенели доспехи – это они все как один опустились перед ней на колени. Таким был их ответ.

– Спасибо. – Две слезы скатились по ее лицу, но она не вытерла их. – Спасибо. Да вознаградит вас Господь, если сама я не сумею, и да пребудет с нами милость Всевышнего.


Алиенора снова удалилась в отведенные ей покои наверху. Во время подъема по крутой лестнице ее суставы горели как в огне. Приходилось то и дело останавливаться на узких ступенях, чтобы отдышаться и вернуть равновесие. Когда она переступила порог комнаты, то едва держалась на ногах от изнеможения.

Сверху доносились шаги воинов, занявших позиции под крышей, откуда был выход к бойницам. На нижних пролетах лестницы устраивали баррикады из перевернутых столов и кормушек для скота, заполненных камнями. Ступени заливали мыльной водой, отчего они становились скользкими, как лед. Вот какой пир ожидает здесь Артура.

Дверь в покои королевы заперли на засов. Рихенза подобрала юбки, как крестьянская девушка, и помогла подтащить к двери сундуки, в которые потом наложила заранее запасенные камни. У них были бочки с водой и съестные припасы. В комнате с дамами остались три рыцаря и лучник – они будут сражаться до конца.

Вдруг Алиенору окутала темнота, и она споткнулась. К счастью, это случилось рядом с кроватью. Королева сначала упала на нее и только потом соскользнула на пол. Тут же подскочила Рихенза, но Алиенора оттолкнула ее.

– Со мной все в порядке, – сердито проворчала она. – И никогда не жги у меня под носом перья, а то я перестану разговаривать с тобой!

– Бабушка, ты должна отдохнуть. – Глаза Рихензы были полны тревоги. – Давай приляг хотя бы ненадолго.

Алиенора неохотно позволила внучке уложить себя на кровать и почти не сопротивлялась, пока ей под спину подкладывали подушки и валики.

– Я бы никогда не смогла сделать то, что совершила ты, бабушка.

– Не болтай ерунды! Конечно смогла бы, если бы потребовалось. Не так уж это трудно, и ты молода, а вот у меня силы уже совсем не те, что были. – Алиенора опустила веки. – Кто бы мог представить такое: под конец жизни меня осадил в башне родной внук. Хотя меня нередко запирали в самых разных башнях. Вот когда вышла замуж в первый раз, я жила в одной замечательной башне…

Королева задремала, и сон перенес ее в Париж. Теплое утро в начале осени. Она из башни смотрит на город. У нее по спине рассыпались роскошные волосы цвета темного меда. Людовик лежит на постели, в его глазах обожание. В те дни он считал ее красавицей, они были невинны и влюблены, а потом в их жизнь ворвался большой мир, и все переменилось.

А вот второй супруг – энергичный, рыжий молодой лев. Длинными ногами она обхватила его за талию, помогая его толчкам, их мокрые от пота нагие тела блестят в лучах солнца, льющихся в окна. Они создают новую жизнь, и поэтому в ней пульсирует сила и радость… Это было давным-давно, но она по-прежнему может разглядеть солнечные искры в капельках их пота, по-прежнему ощущает вкус его поцелуя на своих губах, словно это происходит сейчас, в этой комнате…

Сцена внезапно меняется. Она стоит на коленях перед Ричардом в королевском шатре, смотрит на его ужасную рану. Губы сына шевелятся, хотя он мертв. Он говорит ей, что это не важно, ведь плоть – всего лишь тлен.

Ахнув, Алиенора резко проснулась. Глухой удар валуна, брошенного требушетом, потряс стены. Издалека послышались радостные крики.

К ней подлетела Рихенза с расширенными от страха глазами:

– Они же согласились на перемирие до рассвета! Почему же атакуют?

Алиенора уперлась в подушки и села в кровати. Все в комнате затаили дыхание и ждали продолжения, но тишину ничто не нарушало. В конце концов напряжение растаяло, словно ничего не случилось.

– Пока ты спала, приходил их посланец и подтвердил, что они согласны подождать, – рассказала Рихенза. – Не понимаю, бабушка, что происходит.

– Они желают доказать нам серьезность намерений и заставить покориться им наутро. Так Артур говорит, что может нанести удар в любое время, а мы не можем помешать. Не обращай внимания. – Видя белое лицо Рихензы, она поняла, что ее советом не так-то легко воспользоваться. Ждать – вот что самое трудное. Здесь они, словно мухи, застрявшие в паутине, сидят и ждут, когда прилетит птица и освободит их, склевав паука. Как жаль, что Уильям Маршал не с ними. Он всегда знал, как занять время, и мог рассказывать истории и анекдоты часами, заставляя всех смеяться. – Сыграй-ка лучше со мной в шахматы, – попросила Алиенора внучку. – Вряд ли мы позабудем о том, что происходит, но по крайней мере будет чем занять мысли.

Ночь показалась нескончаемой. Королева играла с Рихензой в шахматы и в мельницу, разговаривала на отвлеченные темы. Больше выстрелов из требушета не последовало. Но если встать у закрытых ставней и прислушаться, то можно было различить мужские голоса в лагере Артура, смех и даже пьяные крики. В конце концов Алиенора уговорила внучку лечь рядом с ней на кровать и сухой морщинистой рукой нежно гладила ее густые рыжие волосы, пока Рихенза не уснула. Но сама она спать не могла – лежала в ожидании рассвета, а под закрытыми веками проносились воспоминания – тянулись, словно бесконечная нить к сердцу лабиринта.


Ричард сидел в седле полумертвый от усталости. Судороги в мышцах не прекращались, кожа на бедрах стерлась в кровь. Его отец гнал отряд безжалостно – почти с такой же скоростью, с какой сам юноша вез ему известие. На половине пути к ним присоединился барон Гийом де Рош, который пообещал им помочь с захватом Артура при условии, что его слово будет учитываться при определении судьбы пленника. Иоанн с готовностью согласился, потому что численность его армии таким образом почти удваивалась, что гарантировало победу.

Они скакали всю ночь с одним коротким привалом – напоить лошадей, перекусить самим и размять ноги. Лагерь не разбивали, и воины просто расселись на траве, чтобы съесть паек. Когда снова тронулись в путь, Ричарду пришлось привязать себя к седлу, чтобы не свалиться – не во сне, ведь на быстрой рыси трясло так, что не заснешь, а из-за того, что ему могло попросту не хватить сил удержаться на лошади.

В серых сумерках, предвещающих скорый рассвет, они оказались в двух милях от Мирбо. Солдаты остановились, чтобы проверить доспехи и оружие, закрепить шлемы, подтянуть ремни щитов и ножен. У Ричарда во рту пересохло, и он потянулся за кожаной бутылью, притороченной к седлу. Желудок сводило от изнеможения, к которому примешивались тревога и возбуждение.

– Ты отлично справился. – К нему подскакал отец в кольчужной рубахе, чтобы по-мужски обменяться парой слов. – Горжусь тобой.

– Благодарю, сир, но таков был мой долг. – От похвалы его лицо вспыхнуло жарким румянцем, и он даже постарался сесть чуть прямее.

– Многие знают свой долг, но не все исполняют его, – бросил отец, отъезжая.

Тем временем вернулся разведчик, посланный к замку. Его конь еще не остановился, а он уже соскочил на землю, чтобы доложить королю о том, что узнал.

– Сир, город взят и наполовину сожжен. Ворота выбиты, и пока никто не заделал пролом. Все подступы к врагу открыты – никто не знает о том, что мы здесь. – Он в ухмылке растянул рот с дырками от выбитых зубов. – Они там сейчас завтракают вокруг костров – жарят голубей с ближайшей голубятни, если я правильно понял.

Иоанн ответил разведчику столь же широкой волчьей ухмылкой, швырнул ему монету и развернул коня:

– Невежливо будет, если мы не разделим с ними завтрак. Я страшно голоден и уверен, что смогу уговорить возлюбленного племянничка найти для нас местечко за его столом.


Ближе к утру Алиенора покинула кровать, чтобы сходить в нужник. Справив дело, она подошла к окну, где всю ночь нес караул один из рыцарей. Небо уже серело в преддверии рассвета, но солнце еще не выглянуло из-за горизонта. От костров в лагере осаждающего войска поднимались спирали дыма, и в окно неслись их уверенные, бодрые возгласы вместе с запахом жареного мяса.