Эль Кеннеди - Ошибка

Парни устремляются вперед так быстро, словно лед за ними трескается на куски.

Мы с ребятами так же стремительно покидаем трибуну.

Первая неделя семестра подходит к концу, и Рамона решается снова связаться со мной. После нескольких месяцев бойкота я наконец-то отвечаю на ее звонок.

Пришло время встретиться с ней лично. Я не очень-то горю желанием выпить вместе кофе, но и отшивать ее вечно тоже не могу. Слишком много мы пережили, слишком много хороших воспоминаний, и нельзя притвориться, будто ничего этого не было. Так что, шагая по территории университета, я убеждаю себя, что наша встреча нужна лишь для того, чтобы расставить все по своим местам. Мы уже никогда больше не будем лучшими подругами. Да и как – после того, что она сделала?

Дело даже не в том сообщении, которое она отправила Логану. А в том, о чем это сообщение говорит – о ее полном равнодушии к моим чувствам и бессердечном отношении к нашей дружбе. Настоящая подруга не предлагает себя парню, который обидел ее лучшую подругу. Настоящая подруга отбрасывает свои эгоистичные желания и предлагает свою поддержку.

Через тридцать минут после окончания нашего телефонного разговора я вхожу в «Кофе-Хат» и останавливаюсь рядом с Рамоной, сидящей за столиком у окна.

– Привет, – здоровается она робко. Даже со страхом. Ее внешний вид никак не изменился со времени нашей последней встречи – черные волосы лежат на плечах, фигура с соблазнительными формами подчеркнута обтягивающей одеждой. Заметив новый цвет моих волос, она удивленно распахивает глаза и пищит: – Ты стала блондинкой.

– Да, мама уговорила. – Я опускаюсь на стул напротив нее. В какой-то момент мне хочется ее обнять, но я перебарываю это желание.

– Это для тебя. – Она кивает на один из стаканов с кофе. – Я только что пришла, так что он еще горячий.

– Спасибо. – Я обхватываю стакан обеими руками, и его тепло перетекает в мои ладони. На улице еще лето – двадцать шесть градусов, к тому же я долго шла пешком, но внезапно меня начинает знобить. Я нервничаю.

Между нами повисает неловкая тишина.

– Грейс… – Она нервно сглатывает. – Мне очень жаль.

Я вздыхаю:

– Я знаю.

В ее полных отчаяния глазах мелькает надежда:

– Это значит, что ты прощаешь меня?

– Нет, это значит, что я знаю, что тебе жаль. – Я открываю пластиковую крышку и, сделав глоток кофе, морщусь. Она забыла про сахар. Вроде и ничего страшного, но это еще один показатель того, что моя лучшая подруга ничего не хочет знать обо мне. Ни о моих чувствах, ни даже о моих предпочтениях в кофе.

Я беру два пакетика с сахаром, лежащих на маленьком пластиковом подносе, открываю их и высыпаю содержимое в чашку. Помешивая горячий напиток тоненькой деревянной палочкой, я наблюдаю, как слабая надежда на лице Рамоны сменяется пониманием своего полного поражения.

– Дерьмовая из меня подруга, – шепчет она.

Не собираюсь с этим спорить.

– Я не должна была отправлять ему то сообщение. Сама не понимаю, зачем я это сделала… – Она резко умолкает, от стыда ее щеки покрываются румянцем. – Нет, знаю. Потому что я завистливая, неуверенная в себе стерва.

И снова тут нечего опровергать.

– Ты действительно не понимаешь, да? – вырывается у нее, когда я продолжаю молчать. – Тебе все дается так легко! Ты даже не стараешься, но получаешь высокие оценки, ты заполучила себе самого сексуального парня во всем университете без…

– Легко? – с резкостью в голосе обрываю я ее. – Да, у меня хорошие оценки, но только потому, что я занимаюсь как пруклятая. А парни? Вспомни старшую школу, Рамона. Разве я тогда часто бегала на свидания? Как, впрочем, и сейчас.

– Потому что ты, как и я, не уверена в себе. Ты позволяешь своей нервозности взять над тобой верх, но даже когда ты нервничаешь и несешь чушь, все равно нравишься окружающим. Ты нравишься им с самой первой минуты встречи. Но со мной такого не происходит. – Она закусывает нижнюю губу. – Мне приходится из кожи вон лезть. В старшей школе меня замечали лишь только потому, что я имела репутацию «плохой девочки». Курила травку, вульгарно одевалась, и парни знали, что если пригласят меня на свидание, то кое-что точно поимеют.

– Но ты не очень-то старалась их разочаровать.

– Нет. Мне нравилось внимание. – Ее зубы еще сильнее вонзаются в губу. – И мне было плевать, какое это внимание – хорошее или плохое. Мне просто нравилось быть на виду. Что делает меня нескончаемо жалкой, не находишь?

На меня наползает печаль. Или все-таки жалость? Рамона – самая уверенная в себе из всех, кого мне доводилось встречать, и когда я слышу, как она вот так говорит о себе, мне хочется заплакать.

– Ты не жалкая.

– Но и хорошей подругой меня точно не назовешь, – безжизненным голосом произносит она. – Я так сильно тебе завидовала, Грейс. Ведь это я всегда встречалась с самыми горячими парнями и спрашивала твоего совета, и тут вдруг ты заговорила со мной о сексе с Джоном, черт бы его побрал, Логаном, и меня охватила такая зависть, что хотелось кричать. А когда у вас с Логаном не вышло… – Ее глаза поблескивают от чувства вины. – Я почувствовала… облегчение. И какую-то злую радость. Вдруг мне в голову пришла мысль, что если бы это я встречалась с ним, то он ни за что бы не отказал мне, и… да, я написала ему.

Господи. Я только что говорила, что она не жалкая? Вычеркните из протокола.

– Я поступила глупо и эгоистично, и мне очень жаль, Грейси. – В ее глазах мольба. – Ты сможешь меня простить? Сможем ли мы начать все сначала? Пожалуйста?

Я делаю большой глоток кофе, глядя на нее поверх стакана. Затем ставлю его на стол и говорю:

– Сейчас я этого не могу.

Она тревожно хмурится:

– Почему?

– Потому что думаю, что нам нужен перерыв. С первого класса мы каждый божий час были вместе, Рамона. – От чувства безысходности внутри у меня все сжимается. – Теперь мы учимся в университете. Нам нужно развиваться, сходиться с новыми людьми. А если честно, когда ты рядом, это невозможно.

– Мы можем делать это вместе, – возражает она.

– Нет, не можем. Единственные люди, с кем я подружилась в прошлом году, это Джесс и Майя, но они мне даже не нравятся. Мне нужно личное пространство, понимаешь? Я не говорю, что мы больше никогда не будем общаться. Ты так долго была важной частью моей жизни, и я не уверена, что хочу отказаться от этого из-за какого-то идиотского сообщения. Но с другой стороны, я не могу вернуться к нашим прежним отношениям.

Она затихает, так сильно кусая нижнюю губу, что удивительно, как еще не пошла кровь. Я вижу, что ей хочется поспорить со мной, вынудить помириться, нажимая на годы нашей с ней дружбы, но, впервые в жизни, Рамона уступает мне:

– Но мы можем… не знаю, переписываться? Иногда встречаться за кофе? – Ее голос похож на голос маленькой девочки, которой только что сообщили, что ее любимую собаку увезли «на ферму».

Через секунду я киваю:

– Давай. Однако не будем торопить события.

На ее лице вновь расцветает надежда:

– Тогда как насчет кофе? Мы снова можем встретиться здесь же.

Несмотря на длительную оборону, я снова киваю.

В ее чертах мелькает облегчение:

– Ты не пожалеешь об этом. Обещаю, что впредь буду ценить тебя.

Не поверю, пока не сама не увижу. Пока наши отношения на той стадии, на которой этого хочу я.

Мы быстро и невероятно неловко обнимаемся, и она уходит, сказав, что ей нужно на занятия.

Я слишком опечалена, чтобы куда-то сейчас идти, поэтому просто сижу на месте и бездумно помешиваю палочкой свой кофе. У меня такое чувство, как будто я сейчас с кем-то рассталась. Хотя, по сути, так оно и есть.

Но я подписываюсь под каждым сказанным мною словом – мне действительно нужно от нее отдохнуть. Весь прошлый год она тянула меня назад. Первокурсница Грейс была птицей в клетке, которая могла расправить крылья, только когда Рамона решала выпустить ее на волю.

Что ж, Второкурсница Грейс будет свободно порхать везде, где ей вздумается.

Печаль исчезает, ее заменяет радостное предвкушение. Я уже ощущаю себя парящей. Мне нравится моя новая соседка по комнате, мне нравятся мои занятия, и я с нетерпением жду, когда начну работать на университетской радиостанции. Когда мы с Дейзи пришли туда в начале недели, Моррис, студент третьего курса и одновременно директор станции, сразу же предложил мне должность продюсера. И теперь по понедельникам я буду работать на ток-шоу, которое ведут парень из братства и девушка из сестринства «тупые как бревно». Это слова Дейзи, не мои.

А еще этот Моррис оказался очень даже классным. И невероятно красивым – когда мы встретились, эта приятная деталь не ускользнула от меня,

Громко звякает колокольчик, и моя голова невольно поворачивается в сторону двери, но лишь для того, чтобы тут же развернуться обратно. Я наклоняюсь вперед, надеясь, что мои волосы скроют меня от взглядов вошедших.

А именно Логана и четверых его друзей.

Дерьмо.

Может, он не заметит меня. Может, мне удастся выскочить незамеченной.

Я не хочу привлекать к себе внимание, поэтому пока остаюсь сидеть на месте. Логан и его приятели подходят к прилавку, и все взгляды в кофейне неотрывно следят за каждым их движением. Присутствие этих парней меняет атмосферу в помещении на молекулярном уровне. Они словно занимают собой все пространство, и не только потому что это высокие и здоровые хоккеисты. Дело в той уверенности, с которой они двигаются, в добродушных шутках, которыми они обмениваются, беззаботных улыбках, которыми они одаривают окружающих.

Мне уже давно пора убираться отсюда, но я не могу отвести от него глаз. Его красота – это какое-то преступление. К счастью, я смотрю лишь на его затылок, кстати сказать, очень даже сексуальный. Сразу же можно догадаться, что он спортсмен. Длинные руки и ноги и накачанные мышцы скрываются под аппетитной упаковкой из брюк карго и облегающей тело футболки, и у меня так и чешутся руки эту упаковку сорвать.

Тьфу! Мне нужно перестать вести себя как озабоченная. Сейчас пускаю на него слюни, и через мгновение он снова будет мне нравиться – но я еще не готова открыть эту дверь. Если когда-нибудь вообще соберусь.

К сожалению, здравый смысл находит меня слишком поздно, потому что Логан уже отошел от прилавка и шагает в мою сторону.

– Привет, красавица. – Он проскальзывает на место напротив меня и ставит на стол маффин с шоколадной крошкой. – Я купил тебе кекс.

Проклятье, должно быть, он все-таки успел заметить меня, когда входил.

– Зачем? – не здороваясь, подозрительно спрашиваю я.

– Потому что хотел тебя чем-нибудь угостить, а кофе ты уже пьешь. Следовательно, маффин.

Я выгибаю бровь:

– Ты пытаешься заслужить мою благосклонность?

– Ага. И кстати, отличный каламбур[11].

– Это не каламбур. Просто моему имени повезло быть омонимом.

Его голубые глаза поблескивают, когда он смотрит на меня, прожигая насквозь.

– Мне нравится, когда ты говоришь со мной омонимами.

– Кхм. – Я подавляю смех. – Я ценю твой поступок, но ты реально считаешь, что можешь задобрить меня этим маффином?

– Не волнуйся, я куплю тебе полноценный ужин, когда мы пойдем на свидание. – Парень подмигивает мне. – Все, что ты выберешь.

Будь проклят он и его обольстительные подмигивания!

– Кстати, а когда мы это сделаем?

Я с осторожностью смотрю на него:

– Сделаем что?

– Пойдем на свидание. – Он задумчиво склоняет голову набок. – Сегодня вечером я свободен. Да и в любой вечер, если честно. У меня нет никаких срочных дел.

Боже, этот парень неисправим. И слишком красив, черт побери. Волевой подбородок покрывает щетина, словно он не брился несколько дней, и мой язык покалывает от желания провести дорожку вдоль линии его челюсти. Ну вот, я уже хочу провести языком по щетине парня. Что со мной такое?

– Мои поздравления по поводу того, что у тебя нет никаких срочных дел, – бурчу я. – Но я не собираюсь идти с тобой на свидание.

Логан ухмыляется:

– Сегодня вечером или вообще?

– И то и другое.

Нас прерывает один из его друзей.

– Готов идти? – открывая крышку своего стакана с кофе, спрашивает Логана парень.

– Отвали, Джи. Я тут ухаживаю за дамой.

Его друг усмехается и поворачивается ко мне:

– Привет, я Гаррет.

Конечно. Как будто я не знаю, кто он. Ради всего святого, Гаррет Грэхем – легенда этого колледжа. И он тоже невероятно красив, настолько, что я краснею, хотя совершенно не заинтересована в этом парне.

– Грейс, – вежливо отвечаю я.

– Не хотел вас отвлекать. – Он делает шаг в сторону, еле заметно улыбаясь. – Подожду на улице, пока мой мальчик тут – как там? – ухаживает.