Эль Кеннеди - Ошибка

От негодования у меня сжимается сердце и дрожат руки. Что это за муж, раз способен так поступить? И что это за отец?

Логан, должно быть, прочел мои мысли, потому что поворачивается и нежно смотрит на меня:

– Я понимаю, что сейчас ты его ненавидишь, но тебе надо понять кое-что. Он не плохой человек – он болен. И поверь мне, он сам ненавидит себя за это. Больше, чем ты когда-либо будешь его ненавидеть. – Парень судорожно вздыхает. – Когда он не пил, то был хорошим отцом. Он научил меня кататься на коньках, научил всему, что знал о машинах. Как-то летом мы вместе чинили эту малышку. Часами зависали в гараже.

– Тогда почему твой отец снова начал пить?

– Я не знаю. И по-моему, этого не знает даже он сам. Дело в том… например, когда мы все на нервах, то можем позволить себе выпить бокал вина, да? Ну или бокал пива, стакан виски, что-нибудь, что нас успокоит. Но он не в силах остановиться на одном. Он выпивает два, три, десять и не может затормозить. Это зависимость.

Я кусаю губу:

– Я понимаю. Но как долго еще твой папа будет продолжать использовать эту зависимость в качестве оправдания всем своим действиям? По-моему, наступает момент, когда вы должны перестать облегчать ему жизнь.

– Мы уже увозили его на реабилитацию, Грейс. Это не поможет. По крайней мере до тех пор, пока он не захочет этого сам.

– Тогда, возможно, вам нужно оставить его без материальной поддержки? Позволить упасть на дно, чтобы ему захотелось стать лучше?

– И что, сделать его бездомным? – тихо произносит Логан. – Чтобы в дверь стучались коллекторы и у мастерской слонялись судебные приставы? Чтобы его бизнес разорился? Я знаю, ты не понимаешь, но мы не можем отказаться от него. Может, если бы он нещадно избивал нас или обращался как с отбросами, то было бы легко так поступить, но он не имеет склонности к насилию – он имеет склонность к саморазрушению. Мы можем уговорить его бросить пить, мы можем поддерживать его, но никогда его не оставим.

– Ты прав. Я не понимаю, – признаюсь я. – Не могу уразуметь, откуда такая безотказная преданность. Особенно если учесть тот пример, что он подает тебе, – где его преданность? Где его самопожертвование?

Логан переворачивает руку ладонью вверх и сплетает наши пальцы.

– Это одна из причин, почему я поступаю именно так. Из-за примера, которой он мне подает. Если я оставлю его, то стану не лучше чем он. Тогда я буду эгоистом, чего мне совсем не хочется. Порой я так сильно его ненавижу, что мне хочется выбить ему все зубы, порой я даже мечтаю о том, чтобы он умер, но как бы ни хотелось мне опустить руки, он по-прежнему остается моим отцом и я люблю его. – У него срывается голос. – Я обращаюсь с ним так, как хотел бы, чтобы обращались со мной, окажись я в его ситуации. Терпеливо поддерживаю его, даже если он этого не заслуживает.

Логан умолкает, а мое сердце сжимается, а потом переполняется нахлынувшими эмоциями. Этот парень не перестает меня удивлять. Внушать благоговение. Он лучше меня, лучше, чем сам о себе думает, и если до этого я не была уверена, то теперь знаю точно.

Я люблю его.

– По пиву в «Малоуне»? – спрашивает Дин, когда мы выходим из нашей раздевалки после, вероятно, самого ужасного матча за всю мою хоккейную карьеру.

Я стискиваю зубы.

– У меня планы с Грейс. А даже если бы их и не было, я не стал бы ничего праздновать в чертовом баре, мужик.

Он проводит рукой по еще влажным от душа светлым волосам.

– Да, было хреново. Но все закончилось. Матч сыгран. Нет смысла зацикливаться на этом.

В такие моменты я начинаю задумываться, почему он играет в хоккей. Может, чтобы выпендриваться перед девушками? Потому что с самого первого дня, как Дин появился в нашей команде, он демонстрировал полное отсутствие страсти к этому виду спорта, что чертовски обидно, потому что он потрясающий игрок. Но приятель не заинтересован продолжать играть в хоккей после окончания университета, по крайней мере на профессиональном уровне.

– Серьезно, чувак, хватит бычиться, – гуговаривает меня Дин. – Поехали с нами в бар. Я достал нашему первокурснику фальшивое удостоверение личности и собираюсь показать сегодня несколько своих приемчиков. Мне может понадобиться твоя помощь.

«Первокурсник» – это, конечно же, Хантер, которого Дин взял под крылышко и ведет по пути разврата.

– Не, я пас. Сегодня мы с Грейс смотрим кино.

– Скучно. Если только вы не будете смотреть его голыми. Тогда я одобряю.

Вообще-то я и сам надеюсь, что мы будем смотреть кино голыми. Мне отчаянно нужно спустить накопленное за матч напряжение, которое мучает меня с тех самых пор, как мы ввалились в раздевалку после финальной сирены, ощущая всю горечь поражения: 0:5.

К счастью, это всего лишь предсезонный матч, не влияющий на турнирное положение нашей команды, но если мы что-то и уяснили после сегодняшнего поражения, так это то, что мы совершенно не готовы к сезону – а наша первая игра уже на следующей неделе, черт побери. К тому же, мы проиграли всухую команде Сент-Энтони, что только еще больше бесит меня, потому что за Сент-Энтони играют одни ублюдки.

Наш матч по-прежнему не идет у меня из головы, когда спустя некоторое время я вхожу в дверь комнаты Грейс и она, увидев выражение моего лица, сочувственно цокает языком.

– Все так плохо, да? – Грейс подходит ко мне и обнимает меня, ее нежные губы касаются моей шеи в умиротворяющем поцелуе.

– Команда еще сырая, – раздраженно отвечаю я. – Тренер продолжает делать перестановки в звеньях, пытаясь найти лучшие комбинации, но это то же самое, что продолжать наугад складывать кусочки паззла.

И это особенно выбивает из колеи, потому что, играя в одном звене, мы с Дином работаем как единый слаженный механизм. Но еще мы самые лучшие защитники в нашей команде, и поэтому тренер разбил нас в разные звенья в надежде, что мы поможем остальным не облажаться. Теперь я играю в паре с Бродовски, которому предстоит еще много работать над собой, так что пока я держу оборону в одиночку.

– Уверена, все скоро наладится, – заверяет меня Грейс. – И обещаю, что со следующей недели буду поддерживать тебя с трибуны.

Я ухмыляюсь:

– Спасибо. Я понимаю, какая это большая жертва с твой стороны.

Грейс вздыхает:

– Огромная. – Она подбирает с пола футболку и бросает ее в корзину для грязного белья. – Я закончу с уборкой, и мы сможем посмотреть фильм, ладно?

– Не вопрос.

Я скидываю ботинки, расстегиваю куртку и наблюдаю, как она ходит по комнате, собирая разбросанные то тут, то там вещи, – и все они, похоже, принадлежат ее соседке. Боже, Дейзи должна быть без ума от нее. Идеальная соседка по комнате и хозяюшка – все в одном прекрасном флаконе.

Грейс наклоняется, чтобы поднять носок, застрявший между столом и кроватью Дейзи, и вид ее выступающей округлой попки вызывает у меня стон.

Она оглядывается на меня:

– Ты в порядке?

– О да. Постой вот так еще минутку. Именно так.

– Извращенец.

– Конечно. Как я смею наслаждаться видом аппетитной попки своей девушки? – У меня пересыхает во рту. – Сегодня я хочу трахнуть тебя в такой позе.

У нее перехватывает дыхание:

– Как-нибудь переживу.

Я усмехаюсь ее язвительному ответу:

– Тогда живо на кровать. Голой. Сейчас же. Бонусные оргазмы за скорость.

Грейс в рекордное время сбрасывает с себя топ, леггинсы и трусики, и я давлюсь от смеха, расстегивая ширинку.

– Господи, кто-то может подумать, что я неспособен удовлетворить твои потребности.

Грейс следит за движениями моих пальцев, тянущих молнию вниз. Мне нравится, как Грейс смотрит на меня. Голодным, восхищенным взглядом, словно ей все мало.

Спустя минуту я уже голый и презерватив на месте. Сегодня мне не нужны прелюдии – я тверд, как камень, и рвусь вперед – но это не останавливает меня от того, чтобы немного поиграть с ней.

Я подползаю к Грейс и, оказавшись у нее между ног, целую внутреннюю сторону ее бедер. Ее кожа, гладкая как у младенца, словно шелк скользит у меня под языком, и когда я оказываюсь у ее клитора, она впивается пальцами в мои волосы, удерживая меня на месте. Усмехнувшись, я даю ей то, чего она хочет. Ласкающие, медленные движения языком, нежные поцелуи, и вот она извивается на кровати. Но я не позволяю ей кончить. Ее первый оргазм всегда самый яркий, и я хочу, чтобы она сжимала мой член и шептала мое имя, когда будет кончать.

Наградив последним поцелуем, я беру ее за бедра и переворачиваю.

– На четвереньки, детка. Покажи мне свою сладкую попку.

Грейс делает как было сказано. Когда я встаю на колени позади нее, ее упругие ягодицы прижимаются к моей промежности. Она трется о мой член, и мое тело обдает жаром. Мы вместе уже два месяца, а она по-прежнему сводит меня с ума. У меня срывает крышу от наслаждения, которое она дарит мне.

Взяв в кулак свой член, я направляю его к ложбинке между ее ягодицами и веду его ниже, к ее щелочке. Воздух раскаляется от предвкушения. Этой мой самый любимый момент: еще чуть-чуть – и я окажусь внутри нее, она крепко сожмется вокруг меня, окружив теплом своей киски.

Грейс такая мокрая, что я проскальзываю в нее с первого толчка и сразу наполняю до предела. Сначала я трахаю ее медленно, но с каждым глубоким проникновением мой разум затуманивается все больше, и вскоре медленный темп переходит в быстрый, безжалостный, и из меня вырывается стон упоения. Но несмотря на все мое желание оттрахать ее сзади, это поза кажется слишком… безличной. Я рывком поднимаю Грейс так, чтобы ее спина прижималась к моей груди, обхватываю ладонями ее грудь, дразню ее соски, вонзаясь в нее снизу вверх.

Ее голова склоняется набок, и я пользуюсь этим, чтобы прижаться губами к ее шее. Я вдыхаю ее аромат, посасываю ее гладкую благоухающую кожу, вколачивая в нее свой член. Быстрые, неглубокие толчки заставляют нас обоих ловить ртом воздух. Я провожу рукой вдоль ее тела, лаская грудь, живот, и вот нахожу ее клитор. Я нежно массирую его указательным пальцем, и мои неспешные ласки контрастируют с быстрыми движениями моего члена.

Мы научились хорошо реагировать в такт, синхронизировать наши ощущения, так что мы содрогаемся в экстазе в одно и то же время. А потом падаем на кровать клубком из спутанных конечностей, тяжело дыша после наших оргазмов, и лихорадочно целуемся, когда приходим в себя после этой эйфории.

Чуть позже Грейс берет ноутбук и мы, прижимаясь друг к другу под одеялом, начинаем смотреть кино. Ее очередь выбирать, и это слащавый старый фильм с Жан-Клодом Ван Даммом, так что рано или поздно мы будем рыдать от смеха. Проходит минут пять после начала, когда у Грейс звонит телефон.

Она облокачивается на мою грудь, чтобы посмотреть, кто звонит, но на звонок не отвечает.

– Это Рамона, – говорит она в ответ на мой вопросительный взгляд. – Сейчас у меня нет настроения разговаривать с ней. Давай смотреть дальше.

Но телефон звонит снова.

Грейс раздосадованно вздыхает, нажимает кнопку и сбрасывает вызов.

И стоит ли ее винить за это? Дин говорил мне, что пару раз наталкивался на Рамону в баре, но я не видел ее с прошлого семестра. И честно говоря, у меня нет желания это менять.

– Наверное, она хочет встретиться, – вздыхает Грейс и переключает телефон в режим вибрации.

Ее голова уже почти опускается на мою грудь, когда матрас начинает дрожать от громкого вибрирования.

– О-о, ну ладно, поставлю на беззвучный.

Она снова садится, хватает телефон и тут же застывает.

– Что случилось? – Я пытаюсь заглянуть в телефон.

Она поворачивает его так, чтобы мне бы виден экран. На нем высвечивается лишь одно слово: «SОS». Отправленное – ну кем же еще? – Рамоной.

Пусть меня посчитают циничным ублюдком, но это уже попахивает манипуляциями. Грейс не отвечала на звонки, и Рамона решила заставить ее ответить.

– Я должна перезвонить ей.

Я подавляю вздох:

– Детка, она просто пытается напугать тебя, чтобы ты позвонила…

– Нет. – На лице Грейс отражается тревога. – Мы не злоупотребляем этим словом. Никогда. За все годы нашей дружбы, мы отправляли его друг другу дважды. Я – когда как-то в Бостоне мне показалось, что меня преследует какой-то извращенец, а она – когда в двенадцатом классе вырубилась на вечеринке и, очнувшись, не знала, где находится. Логан, это действительно что-то серьезное.

Хотел бы я поспорить, но она уже соскочила с кровати и набирает номер Рамоны.

* * *

Я очень напугана. Ладони вспотели, сердце бешено колотится, легкие горят. Но, наверное, так и нужно реагировать, когда узнаешь, что твою подругу удерживает против ее воли компания подонков. Когда ей приходится спрятаться в ванной комнате, потому что вышеупомянутые подонки попытались забрать у нее телефон, услышав, что она хочет уйти.