Анна боковым зрением уловила движение за ближайшим столиком. Там сидела пара – маленькая плотненькая жена с модной стрижкой и муж. Мужа Анна не разглядела. Он сидел к ней спиной, голова его утонула в плечах, как у грифа, спящего на краю гнезда.

«Засуетились. Ну и зря. Мне ваши мужья и даром не нужны. Я приехала сюда за…» – Анна не ответила себе, зачем сюда приехала. В конце концов, сколько раз можно повторять, что здесь ее ждут воспоминания. А ведь даже самой себе редко признаешься, что бегство к прошлому всегда намекает на проблемы в настоящем.

– Доброе утро! – поприветствовала Анну метрдотель, – вам омлет или яичницу-глазунью?

– Мне? – Анна огляделась. Свободные места были, но на левой стороне, там, откуда моря не видать.

– Вот, пожалуйста. – Девушка указала ей на столик, стоящий в углу, а потому не очень заметный.

– О, отлично. – Анна обрадовалась. Место было уютное и скрытое от глаз многих.

– Так что насчет яичницы?

– Спасибо, я, пожалуй, воздержусь. Я – кофе и что-нибудь к нему.

– Хорошо. – Девушка кивнула и отошла.

Анна окинула взглядом щедрый шведский стол, положила себе на тарелку рогалик и хорошую порцию ветчины.

«Завтрак очень аппетитный, отель дороговат. Но что поделаешь, ностальгия стоит недешево», – непоследовательно подумала практичная Анна и с утренней жадностью надкусила рогалик.


«А ведь придется знакомиться. Так просто, в одиночестве и тишине не получится просидеть все это время», – думала Анна и осторожно разглядывала присутствующих. До завтрака она успела позвонить дочери, узнать, все ли нормально в Москве: здорова ли сама Наташа, внучка, зять и, конечно же, Перчик.

– Мама, перестань волноваться! – скомандовала дочь. – Начни, наконец, отдыхать. У нас все отлично.

«Им легко сказать – начни отдыхать! У меня из головы не идут московские дела», – ворчала про себя Анна и осторожно разглядывала окружение. Ближайшие соседи являли собой самую обычную, среднестатистическую пару, каких на хороших курортах всегда хватает. «Муж так и сидит, словно его приклеили к стулу. Жена волнуется, пытается меня разглядеть», – заметила про себя Анна. Она поймала взгляд женщины и широко улыбнулась. Та растерялась, словно ее поймали с поличным, но в ответ все-таки кивнула. Муж все так же сидел неподвижно. Только еле заметные движения ушей выдавали его, ел он, видимо, с аппетитом. Чуть дальше расположилась компания из четырех человек. Две супружеские пары сдвинули столы и теперь, по всей видимости, не только совместно принимали пищу, но и во всех отпускных развлечениях сопровождали друг друга. «Смело. Я бы даже сказала, рискованно. Малейшая размолвка может закончиться большой ссорой». Анна даже удивилась своей проницательности, когда до нее вдруг донеслось:

– Что вы все меня учите?! Я не люблю есть горячие яйца. Я привыкла есть холодные! – воскликнула первая жена за тем самым сдвинутым столом, грузная дама в просторном платье.

– Да, но холодные только в салат идут! – возмущенно, даже с оттенком превосходства, возразила другая. Эта, вторая, была достаточно изящна, что подчеркивал ее полуспортивный костюм. Анна, даже со своего места, уловила скрытое соперничество дам. Причем победу явно одерживала вторая. Первая, чувствуя себя уязвленной от того, что ее муж оказался не на ее стороне, с шумом отодвинула стул.

– Ладно, мой завтрак окончен, я пойду на пляж.

– Но там же еще холодно, – с прежней интонацией возразила вторая.

– Я хочу на пляж. – На лице первой дамы была улыбка, но тон не давал обмануться.

«Ну, что я сказала?! Это огромная ошибка – связывать себя дружбой на время отпуска», – с удовлетворением вздохнула Анна. Ее достаточно замкнутый образ жизни нередко рождал в ней чувство вины. Выросшая во время расцвета тесного коллективного существования, Анна до сих пор пыталась примирить в себе два начала. Природное – любовь к одиночеству и покою, и воспитанное – умение и искреннее желание жить в коллективе.

– Мама, что ты так переживаешь, – обычно урезонивала Анну дочь, – сейчас достаточно соблюдать общепринятые нормы поведения. Это позволит жить и работать в коллективе, но вовсе не потребует от тебя душевной отдачи. Понимаешь, достаточно своеобразных маркеров. «Мол, я свой, не чужак. Я готов дружить». Но на самом деле эта дружба может и не потребоваться. Ею никто никогда не воспользуется.

– Наташа, это же страшно! – возражала тогда Анна, пугаясь не столько самой идеи современной жизни, сколько того, что ее родная дочь так спокойно об этом рассуждает.

Но со временем Анна оценила удобство подобной схемы. «Вполне хватает намерений. И это хорошо», – думала она. На отдыхе, как и в обычной деловой жизни, работали те же законы. «Не будь явным врагом – и тебя примут в друзья», – казалось, говорили взгляды, обращенные в ее сторону.

– С приездом! – мимо Анны прошла женщина лет сорока – сорока пяти.

– Спасибо, – улыбнулась Анна.

– Вас все заметили, не сомневайтесь. Юбка у вас очень красивая. – Дама прошла к дальнему столику и села, повернувшись лицом к окну и спиной ко всем остальным.

«Это, по-видимому, здесь очень модно. Мой сосед, муж беспокойной дамы, так ни разу еще и не оглянулся. – Анну стало развлекать это занятие. Публика в отеле собралась, судя по всему, занятная. – Кстати, лицо красивое, только брови слишком темные. Передержали в салоне, когда красили, – вспомнила она поздоровавшуюся с ней отдыхающую, – так, ну ладно. Надо и честь знать. Остальных рассмотрю позже».

Анна было уже встала из-за стола, как тут ее окликнули:

– Правильно! Надо успеть позагорать, а то погода здесь, сами знаете, меняется по три раза в день.

– Да, вот я и хочу, – растерянно ответила Анна очень пожилой, но интересной даме. Дама смотрела на нее улыбаясь, и Анна почувствовала, что не ответить улыбкой не может. Что-то было в лице той детское и при этом лукавое.

– А ведь ночью шел дождь, – вступил в разговор спутник дамы, худощавый мужчина лет семидесяти с неровной седой бородкой.

– Спать не давал. Я провертелась полночи, – неожиданно для себя легко вступила в беседу Анна.

– Это места такие, – объяснил пожилой мужчина, – привыкнете и не будете даже замечать этих перемен.

– Знаю, я когда-то жила здесь. – И опять Анна не собиралась ничего подобного говорить.

– Мы – тоже. Но это было так давно, что даже стыдно вспомнить, – рассмеялась дама.

– Почему же стыдно?

– Ну, как почему. – Женщина ответила не сразу. Она посмотрела куда-то в сторону и серьезно проговорила: – Иногда кажется, что сам виноват в своей немощи. В своих годах.

«А ведь верно», – мелькнуло у Анны, но она ответила:

– Может, тогда человеку не стоит возвращаться туда, где он был молод?

– Не стоит, вы правы, – спокойно ответила дама, – но он будет это делать. Человеку нравится мучиться. Особенно когда эти мучения – собственных рук дело. Это такая игра с самим собой.

– Ну, что же ты, Лада, человеку настроение портишь такими рассуждениями! – Мужчина смущенно улыбнулся.

– Что вы, совсем нет. Я тоже думала об этом. И все равно приехала, – возразила Анна. Эти люди ей нравились. Они были особенные какие-то.

– Но вам еще рано о таких вещах задумываться, – с некоторой галантностью возразила дама, – а вообще, приходите на пляж. Вы будете загорать и беседовать с нами о всяких интересных вещах.

– Конечно, конечно. – Анна улыбнулась и направилась к выходу.

«Приятное лицо! А ты почему съел мой рогалик? Вот теперь иди и принеси еще один. Что же с тобой делать, ты все время ешь!» – донесся до нее голос.

«Лада, ты же сказала, что ты не хочешь!» – отвечал голос ее спутника.

«Я не могла такого сказать о рогалике!»

Анна улыбнулась – в интонациях пожилой пары вовсе не было вражды.


У отеля был собственный пляж. Анна удивилась, когда увидела прилегающую к полосе прибоя большую территорию, заставленную удобными шезлонгами, плетеными креслами, зонтами. Немного поодаль вытянулись столы. На белых скатертях стояли стопки тарелок, бокалы. Напитки и разнообразные пирожные виднелись в больших холодильниках. Отдельно варили кофе. «Раньше такого не было. Наверное, удобно. Но, пожалуй, я буду ходить загорать в другое место. Море не должно пахнуть ни шашлыком, ни кофе!» Анне не понравился ни сам «пляжный загон», ни возможная близость соседей, ни вечная еда под боком. «За этим всем можно было поехать на любое подмосковное водохранилище. Сегодня тут побуду, а завтра уйду в сторону Лиелупе, там всегда меньше людей было. А вот в смысле погоды, ничего не меняется. Как всегда, холодный ветер. Придется сходить в номер за чем-нибудь теплым», – подумала Анна, устраиваясь в шезлонге. Она сняла свое нарядное платье и почувствовала, как солнце обожгло ее жаром, а ветер – ледяным холодом.

– Боюсь, вы озябнете! – озабоченно произнесли рядом.

Анна оглянулась и увидела того самого человека, который встречается на любом пляже. Это, как правило, мускулистый мужчина, загорающий и плавающий в любую погоду. Еще он предпочитает ходить везде в плавках, дабы не упустить ни лучика драгоценного ультрафиолета.

– Да, боюсь, что озябну, – улыбнулась Анна и тут же порадовалась, что грядки на даче полола в купальнике. Раздевшись, она предстала вполне загорелой.

– Вы – спортсменка? – продолжил знакомство мужчина, одновременно делая загадочные пассы руками.

– Почему вы так думаете? – рассмеялась Анна.

– Фигура, – пояснил пляжный красавец. – Спортсменок всегда выдают фигуры. Ни грамма жира, осанка и лаконичность движений. Сгруппированность.

– Нет, – ответила Анна, – я не спортсменка, но много времени провожу на свежем воздухе.

– Вы просто не хотите признаться. Кстати, можно ли познакомиться? Валерий.

– Очень приятно. Анна, – представилась она, а сама подумала: «Точно. Он – Валерий. Ну, вот точно – Валерий. Никакое другое имя ему бы не подошло».

– Анна – имя красивое. Классическое. Вы, кстати, заметили, что все новомодные имена мгновенно устаревают, – отреагировал новый знакомый.

– Все слишком модное устаревает очень быстро.

– Ну, имя – это не пальто, не выбросишь и не отдашь другому. Дети с неуклюжими именами растут в страданиях и потом мучаются всю жизнь.

– Может, – предположила Анна, – они привыкают и уже не замечают, что имя вышло из моды? Это ведь скорее проблема родителей. И то – молниеносная. Как только назвали ребенка, уже не думаешь о том, правильно ли подобрали имя.

– Пожалуй, соглашусь, – пожал плечами Валерий.

Он уже закончил свою странную гимнастику для рук и теперь посматривал в сторону моря, как жена рыбака, ожидающая мужа. С нетерпением.

– Пойду посмотрю, какая сегодня вода, – наконец произнес он. – А потом расскажу вам.

– Хорошо, – согласилась Анна.

Она удобно устроилась в шезлонге, согрелась и теперь ей хотелось прикрыть глаза и окунуться в воспоминания. Шум прибоя, ветер и солнце опять вернули ее в прошлое.

– Я же говорила тебе – поторопись. Ты жевал свой омлет, словно черепаха. Вот теперь занято это место. А там дальше – тень. Холодно! – неподалеку раздалось тихое шипение.

– Ну, не волнуйся ты так, я сейчас принесу кресло и поставлю здесь, рядом. Тоже на солнце, – отвечал тихий мужской голос. Голос был спокоен. Женский же прямо булькал.

– Надо быстрее есть! Нечего там рассиживаться!

– Зося, не волнуйся! – Мужской голос старался сохранить спокойствие.

«Еще немного – и они поругаются. А нет ничего хуже соседей в ссоре», – подумала Анна и поспешила на помощь.

– Простите, я, видимо, заняла чужое место?! Но я не знала, поскольку только вчера приехала! Давайте, я подвину свой шезлонг, а солнца всем хватит! – обернулась Анна и, прикрыв глаза от слепящего солнца, с трудом разглядела силуэты своих соседей по ресторану. – Вам удобно будет так?! – Она намеренно обратилась к жене.

– Ой, конечно, – смутилась та, – я очень боюсь холодного ветра. Да и у мужа радикулит.

Муж что-то крякнул себе под нос и пошел за другим креслом.

– Я очень это понимаю, – со всей серьезностью отвечала Анна, – ветер с моря всегда просто ледяной. Не заметишь, как простудишься.

– Да, да, – смущенная такой доброжелательностью ответила жена.

– Давайте познакомимся. – Анна приподнялась и протянула руку. – Анна.

– Очень приятно. Я – Зося.

– А я – Марк, – подоспел муж с плетеным креслом, которое стал устанавливать так, чтобы и ветер не дул, и солнце грело. – Вот, пожалуйста, думаю, так будет хорошо.

– Спасибо, Марк. – Было заметно, что жена растерялась.

– Простите, как вас зовут? – Анна присмотрелась к мужчине, который помог обустраиваться жене.

– Марк, – повторил тот не оборачиваясь.

– Извините, я первый раз не расслышала. Значит, Марк? – Анна поправила волосы и зачем-то надела и тут же сняла темные очки.

– Да, именно так меня назвали родители. А что? – Мужчина пытался поднять выше спинку плетеного кресла.