— Тед? — Она с трудом поднялась с пола и прислонилась к двери, не обращая внимания на обжигающий ее жар и плача от облегчения при звуке его голоса. — Тед, я не могу открыть дверь. Ее заклинило.

— Понял. Я буду толкать ее снаружи, а ты тяни ее на себя.

— Это не поможет, — жалобно сказала она. — Тебе нужно чем-то взломать ее. Торопись, печь вот-вот взорвется!

Ему не требовалось объяснений.

— Поставь ручку в открытое положение и отойди назад. Только не слишком далеко. Поняла?

— Да. — Она повернула ручку в нужное положение и передвинула запорную кнопку так, чтобы язычок замка остался открытым. — Готово, — сказала она.

— Я взял камень из твоего палисадника, чтобы разбить замок, о'кей?

— Да.

Она услышала сильный удар камня по дереву, дверь задрожала, но не открылась. Тед ударил второй раз и третий. Дверь содрогнулась и распахнулась с такой силой, что он ввалился в прихожую с камнем в руках.

Он быстро взглянул на раскаленную печь, затем схватил Элис за связанные руки и потащил во двор.

— Скорее! — торопил он ее. — Мы впустили кислород, и сейчас все взлетит на воздух!

Она едва держалась на ногах и не могла бежать по неровному мощеному внутреннему дворику. Тед остановился и подхватил ее на руки. Он пробежал ярдов сто по улице, когда раздался взрыв. Тед упал вместе с Элис на соседний газон, закрыв девушку своим телом.

Когда звуки взрыва наконец смолкли, он тревожно посмотрел на нее.

— Элис, любимая, с тобой все в порядке? Тебе больно?

— Мне хорошо. — Она сдула с носа травинку и посмотрела на него из-под спутанных потных волос со свисающей изоляционной лентой. — Ты умеешь играть в слова? — спросила она.

— В слова? — Он в изумлении посмотрел на нее, затем на его губах появилась улыбка. — Конечно, — ответил он.

— Отлично, — откликнулась она и в следующий момент потеряла сознание.


Когда она пришла в себя, санитары уже пристегнули ее к носилкам и заносили их в санитарную машину. Тед стоял рядом, а Алан склонился к ней с выражением страдания на лице.

— Прости меня, — сказала она, сжимая его руку. — Папа, прости меня.

— Боже, Элис, это мы должны просить у тебя прощения! — сказал он. — Тебе не за что извиняться. Не за что. — Он потрепал ее по руке, неловко пытаясь успокоить. — Они собираются отвезти тебя в больницу на обследование. Завтра в это время ты будешь чувствовать себя гораздо лучше, дорогая.

Если бы ее не лихорадило от пережитого страха и боли, она, наверное, попыталась бы подобрать какие-то щадящие слова. Но ей было очень трудно говорить.

— Уолтер пытался убить меня, — произнесла она. — Не только сейчас, но и раньше — в Нью-Гэмпшире, в Нью-Джерси…

— Я знаю, — ответил Алан. Гримаса боли искривила его рот. — Боже, Элис, не представляю, что сказать тебе.

Тед подошел ближе и осторожно положил руку ей на лоб.

— Полиция ищет его, Элис, он не уйдет далеко, он никогда больше не причинит тебе зла. Обещаю.

— Я рассчитываю на тебя, — сказала она и закрыла глаза, погружаясь в сон.


Сидя в машине, Уолтер включил приемник, передающий утренние новости, и похолодел от ужаса. Он понял, что проиграл. Эта сука не умерла, а полиция получила ордер на его арест!

Если бы он попытался выбраться из Провиденса еще вчера и не был бы достаточно умен, чтобы взять напрокат автомобиль по поддельному удостоверению личности, они, скорее всего, арестовали бы его уже прошлой ночью.

Но что же Алан? — подумал Уолтер с горьким чувством давней обиды. Ведь Элис сорвала его предвыборную кампанию, она столько лет таила на него злобу и рассказывала всем злобные небылицы! Наконец, она даже не была его дочерью, и все же он дарил ей свою любовь! Неужели его не заботило, что Элис была незаконнорожденной узурпаторшей, шлюхой, как и ее мать?! Недоделанная художница, которая приведет «Хорн Индастриз» к банкротству, если только у нее появится шанс.

И Тед. Кто бы мог подумать, что он так себя поведет? Уолтер лез из кожи, чтобы довести парня до ума. А этот неблагодарный олух взял да и влюбился в Элис!

Уолтер барабанил пальцами по рулю, судорожно пытаясь что-то придумать, и наконец его осенило. Он потянулся к ящичку для мелких вещей и открыл его. Лежащий там «смит-вессон» приветствовал его своим блеском. Когда нет другого выхода, человек всегда может рассчитывать на свой пистолет, подумал он. Быстро проверив его и убедившись, что все в порядке, Уолтер засунул его во внутренний карман пиджака. Затем он завел машину и помчался к больнице.

В холле больницы пахло кофе и царила обычная утренняя суета. В магазинчике подарков он купил цветы, а затем пошел к справочному столу, чтобы узнать, где лежит Элис. В больнице словно нарочно все было устроено так, чтобы облегчить задачу убийцам и прочим посетителям. Сидящая в справочной женщина любезно сообщила номер палаты Элис и указала направление: третий этаж, западное крыло, палата 327. Лифт с малиновой полосой на дверях.

— Красивые цветы, — сказала она.

— Очень красивые, — согласился Уолтер и вежливо поблагодарил ее за информацию.

Медсестра улыбнулась ему, когда он входил в лифт. При других обстоятельствах он мог бы скрасить ей день, завязав разговор, но сегодня он не обратил на нее внимания.

Черт, после стольких неудачных попыток убить Элис у него не было повода улыбаться. Удивительно, как такое несовершенное существо, как Элис, сумела столько раз расстроить его блестящие замыслы! Но только не сегодня, подумал он, идя по коридору в направлении палаты 327. Не сегодня.

Дверь в палату была открыта. Он заглянул туда и тут же увидел, что Элис не одна. С нею был Тед, который выглядел взъерошенным: вероятно, он провел ночь на стуле подле ее кровати. На мгновение Уолтера захлестнуло такое глубокое, бескрайнее отчаяние, что его словно парализовало. Затем он понял, как разрешить проблему присутствия Теда, и отчаяние отступило, сменившись прекрасным чувством умиротворенности. Скоро все будет кончено.

Он достал пистолет из кармана и, аккуратно спрятав его за букетом цветов, вошел в палату.

Тед увидел его на долю секунды раньше, чем того ожидал Уолтер, и бросился на кровать, увлекая Элис вместе с покрывалом на пол.

— Уолтер, не делай этого! — закричал он. — Ради Бога, не делай этого.

Уолтер отбросил букет, поднял пистолет и направил его на фигуры, спрятавшиеся за кроватью. Попасть в одну из них было совсем нетрудно, и рука его почти не дрожала. Почему же, нажимая курок, он знал, что промахнется? Или он так и задумал?

— Уолтер, не надо! — Это был голос Элис. — Пожалуйста, не делай этого! — Ее испуганную мольбу заглушили шаги бегущих по коридору людей.

Он снова поднял пистолет, поглаживая курок. Странное чувство умиротворенности не покидало его. С того момента, как Элис вернулась домой; с того самого момента, как он увидел ее во Флориде, в глубине души Уолтер знал, что именно так все и кончится.

В дверях появилась медсестра: краешком глаза он заметил белый халат. Он развернулся к ней лицом, она вскрикнула, и тут же раздался жуткий вой электронной сирены. Медсестра, должно быть, нажала кнопку сигнала тревоги. Забавно, что они все впали в панику, в то время как он наконец почувствовал успокоение.

Уолтер согнул руку и медленно повел пистолетом, пока не поднес его к лицу. Он открыл рот, вложил в него дуло пистолета и нажал на курок.

Эпилог

Сад Роз в Белом доме.

Год спустя


Бекстер встал, когда президент и первая леди вышли из Белого дома на ослепительно-яркий свет летнего солнца. Собравшиеся зааплодировали, и Бекстер снизошел, чтобы добавить несколько размеренных хлопков. По правде говоря, в глубине души он всегда испытывал гордость, что он американец. Но он никогда бы не признался в этом, потому что это разрушило бы образ, который он создавал в течение стольких лет. А ведь, когда Мэрион Хорн наняла его, он буквально не знал, удастся ли ему поесть на следующий день. Он был всем обязан ей. И с самого начала решил для себя: главное в профессии дворецкого — играть роль высокомерного британца, равнодушного к ритуалам американской демократии.

Бекстер поймал взгляд репортера и придал своему лицу подобающее выражение снисхождения.

Само собой, Мэрион уже через пару дней после того, как наняла его, обнаружила обман. Он вовсе не был дворецким с большим стажем. Он был безработным актером, сыгравшим однажды роль английского дворецкого в недолговечном телевизионном сериале. Но вместо того чтобы выставить его, Мэрион возилась с ним, пока он и в самом деле не превратился в великолепного дворецкого. И теперь Бекстер был счастлив, что после трагедий последних лет жизнь Мэрион наконец-то переменилась к лучшему.

Многие месяцы она испытывала горе и чувство вины в связи со смертью Уолтера. Семья еще не оправилась от травмы, причиненной его самоубийством, когда Элис и Тед поженились на Рождество. Они постарались устроить свою свадьбу как можно более скромно.

Но вот теперь наконец настало время для ничем не омраченной радости. Телевизионные камеры жужжали, когда Алан Хорн, утвержденный министром внутренних дел, подошел к микрофонам, готовый принять присягу. За его спиной Бекстер видел улыбающиеся лица Элис и Теда, которые уже восемь месяцев жили в счастливом браке.

Бекстер позволил себе одобрительно кивнуть, когда Мэрион, в элегантном небесно-голубом шелковом туалете и жемчугах, протянула Алану Библию, которую предки Хорнов привезли из-за Атлантики более ста лет назад. Алан положил руку на потрепанную обложку и повторил твердым и звучным голосом слова присяги.

Вместо пространной речи, к которым прежде Алан имел такую слабость, он произнес всего несколько фраз. Обещал проводить политику рационального землепользования и застройки, в центре внимания которой будут разнообразные нужды местной экономики. Он умен, сухо подумал Бекстер. Все согласны в главном, и никто не хочет вдаваться в скучные детали. Репортеры явно предпочтут клубнику и пунш длинным речам нового должностного лица.

Алан и Мэрион присоединились к президенту и первой леди и смешались с группой приглашенных лоббистов и высокопоставленных политических деятелей. Элис с Тедом отошли от группы друзей и сановных лиц и направились к Бекстеру. Элис любовно взяла его под руку. Ее уже давно не обманывали его высокомерие и приподнятые брови, но Бекстер с удовлетворением отметил, что на Теда он все еще производит должное впечатление.

— Доброе утро, — чопорно произнес Бекстер. — Рад, что вы оба так хорошо выглядите.

— Ты тоже, Бекстер. Прекрасная церемония, правда? — Элис повела их к столам, уставленным вазочками клубники со сливками. — На слушаниях в связи с назначением все-таки коснулись этих личностных моментов… Но я уверена: отец прекрасно справится со своими обязанностями.

Лицо Бекстера смягчилось, он похлопал Элис по руке.

— И я уверен, дорогая. То, что Сьерра-Клуб и Торговая палата поддержали его кандидатуру, показывает, какая у него блестящая репутация.

Тед протянул каждому вазочку с клубникой.

— Мэрион буквально сияет, — заметил он. — Слава Богу.

Бекстер кашлянул.

— Мне кажется, они с мистером Хорном собираются обосноваться в Вашингтоне. Миссис Хорн такая великолепная хозяйка! Я уверен, скоро все в городе будут стремиться попасть к ней на обед.

Элис засмеялась.

— Не удивлюсь: ведь распоряжаться всем будешь ты!

— Благодарю вас, миссис Паркер. Я ценю ваш комплимент.

— О Бекстер, не будь таким старомодным! — С бессознательной уверенностью женщины, которая знает, что она любима, Элис оперлась о руку Теда. — Напомни мне прислать комплект стаканов «Хорн Кристал» для маминого нового дома. Я работала над их дизайном по восемнадцать часов в сутки и думаю — получилось то, что надо.

— Уверен, что это так и есть, миссис Паркер. Ваши родители показали мне некоторые работы, они такие изысканные.

Элис буквально зарделась от похвалы.

— Спасибо, Бекстер. Похвала из твоих уст стоит многого.

Она повернулась к Теду, который смотрел на нее сверху вниз с такой любовью во взгляде, что Бекстер расчувствовался и с трудом смог сохранить свой хладнокровный вид. Тед незаметно кивнул головой, и Элис возбужденно вздохнула.

— Мы с Тедом хотим кое-что сказать тебе.

— Что именно, миссис Паркер?

— У нас будет ребенок, — ответил за жену Тед. Он обнял Элис за плечи, широко улыбаясь. — В январе, — пояснил он. — Где-то на Новый год.

Ребенок! Бекстер почувствовал прилив неподдельной радости. К черту достоинство, подумал он и горячо обнял Элис.

— Это замечательно! — воскликнул он. — Просто замечательно. Я так рад за вас обоих!