Он опять улыбнулся.

— Мне нравятся твои сапожки.

Мак опустила взгляд. На ней остались ботильоны на шпильках, трусики и бюстгальтер.

— Ну и вид у меня.

Улыбаясь, он зацепил пальцем поясок ее трусиков и привлек к себе. Она лишь выдохнула:

— О, боже.

На этот раз его губы горели, как в лихорадке, и она таяла в поцелуе. Картер повернул ее спиной к себе, впился в шею, легко покусывая. Гладя ее одной рукой, он другой расстегнул свою рубашку. Мак закинула руку на его шею, прижалась обнаженной спиной к его обнаженной груди.

Не спеши, напомнил он себе. Он хотел насладиться каждым мгновением, каждым прикосновением, каждым вздохом.

Макензи в его объятиях.

Ее сердце колотилось под его ладонью, и одно это казалось ему чудом. Она с ним, она его хочет. И сегодня вечером эта женщина, его единственная женщина, утолит, наконец, мечты мальчишки, желания мужчины.

Не отрываясь от Макензи, Картер скинул туфли, схватил зубами лямку бюстгальтера, стянул ее с прелестного плеча.

Мак выгнулась, содрогнулась.

Наслаждение, думал он. Дарить так же прекрасно, как брать. Он хотел доставлять ей наслаждение, утолять ее желания и смотреть, смотреть, смотреть на нее. Едва сдерживаясь, он расстегнул ее бюстгальтер, не переставая ласкать ее бедра.

— Картер. — Она накрыла ладонью его ладонь, словно подгоняя его, но он отступил и снова повернул ее лицом к себе.

— Прости. Не сейчас.

Эти волшебные глаза, в которых сейчас бушевали бури, эта фарфоровая кожа, пылающая от страсти. От страсти ко мне, думал он. Еще одно чудо. Мак отчаянно впилась в его губы.

Подожди, думал он, хотя кровь стучала в висках. Подожди еще немного.

Он подтолкнул ее на кровать и вытянулся рядом.

— Сапоги…

— Отличные сапоги.

Картер опустил голову и стал губами ласкать ее груди.

Мак содрогнулась, судорожно вздохнула. Последние мысли покинули ее. Остался только он и то, что он ей дарил.

Медлительные ладони, ловкие губы блуждали по ее телу, вызывая новые, незнакомые ощущения, не давая дышать.

— Я не могу. Я не могу.

— Все хорошо.

Оргазм взорвался в ней. Она приподнялась и упала не в силах справиться с накатывающими волнами света и тени, и безумия. И когда Картер наконец скользнул в нее, они застонали вместе.

И, продолжая сводить их обоих с ума, он смотрел в ее глаза, потемневшие, затуманившиеся.

— …Макензи, — выдохнул он, растворяясь в ней, в ее глазах, в ее теле. Просто «Макензи».

И дно омута.

Опьяненная, одурманенная. Ей казалось, что она никогда не сможет пошевелиться. Даже пальцы казались неподъемными. Зато удалось вздохнуть. Какое счастье. Она точно знала, что переставала дышать, когда Картер…

Стирал ее с лица земли. Вот!

Даже сейчас, когда он распластался на ней, как жертва лобового столкновения, а их взбесившиеся сердца колотились в унисон, он ласково касался губами ее шеи.

— Порядок? — спросил он.

Порядок? Он выжил из ума? Порядок — это когда поскользнешься на льду и успеешь восстановить равновесие, не сломав лодыжку. Порядок — это когда нырнешь в теплую ванну после тяжелого дня.

И никакого порядка, когда твое тело словно вывернули наизнанку, а потом — спасибо большое — вывернули обратно.

— Да. — А что еще она могла сказать? — А ты?

— М-м. Макензи. Голая. В моей постели. Со мной. Я в полном порядке.

— А я все еще в сапогах.

— Да. Еще лучше. Прости, я, наверно, тяжелый.

Он скатился с нее и прижал к себе.

— Картер, ты почти такой же костлявый, как я. Ты не тяжелый.

— Я знаю… о костлявости, я имею в виду. И ничего не помогает. Кор… как-то меня уговорили заниматься с личным тренером. Но где взять время? Я генетически не настроен на мощную мускулатуру.

— У тебя привлекательная худощавость. И не позволяй никому принижать себя. Кроме того, ты управляешь своим телом, как портовый грузчик.

— Все для тебя, — ухмыльнулся он. — Ты такая красивая.

— Я не красивая. Как профессионал я это точно знаю. У меня интересное лицо, и я умею подчеркивать его плюсы. Я худая, но в хорошей форме, хотя тоже не люблю тренажеры. И вообще, я как вешалка. Любая одежда на мне хорошо смотрится.

— Ты красавица. И не позволяй никому принижать себя…

Мак засмеялась, прижалась к нему.

— Профессор, тебе не кажется, что мы в порыве благодарности осыпаем друг друга комплиментами?

— Ты всегда была красавицей. У тебя рыжие волосы и русалочьи глаза. И ямочки на щеках. — Он подумал, что еще минут пятнадцать, и он оближет ее, как мороженое и снова доведет до оргазма.

Улыбаясь, Мак смотрела на его расслабленное лицо, закрытые глаза. Наверно, он такой, когда спит. И если проснуться раньше его, то таким она его и увидит.

Она лениво провела пальцем по его подбородку.

— А что это за интригующий маленький шрам?

— Колотая рана.

— Ты фехтуешь… как Капитан Джек Воробей?

— Если бы. Держу пари, ты неравнодушна к Джонни Деппу.

— Я живая. Я женщина. Следующий вопрос.

— Он покоряет все поколения. Это интересно. Взрослые женщины, как и девушки, мои ученицы, считают его сексуально привлекательным.

— Конечно, его я увидела первым, но в данный момент я нахожу сексуально привлекательным другого мужчину. Со шрамом.

— Ах да. Если честно, я убегал от пары мальчишек, которые хотели меня поколотить. Пришлось карабкаться на забор. Но, учитывая мои спортивные таланты, к сожалению, очень далекие от ловкости пиратов или актеров, их играющих, умудрился сорваться. Напоролся на проволоку.

— Уф. Когда это было?

— На прошлой неделе.

Хихикая, она перекатилась на него.

— Жестокие карлики.

— Ну, вообще-то, мне тогда было десять лет, но они точно были жестокими карликами.

— Ты удрал?

— В тот раз — да.

Дернув за волосы, он притянул ее к себе и поцеловал. Довольно вздыхая, она примостила голову на его плече. И чуть не замурлыкала от удовольствия.

Синхронно затихающее биение сердец, словно звенящее от наслаждения тело и мужчина, до умиления привлекательный во всем, что только можно представить.

Она могла бы лежать вот так часами. Днями.

Сонная и теплая, и в обнимку с изумительным Картером Магуайром. А утром они могли бы…

Ее глаза распахнулись. О чем она думает? Что она делает? Утром? Часами и днями? В приступе паники Мак резко села.

— Что случилось?

— А? Что? О, ничего. Ничего. Что могло случиться?

Он тоже сел, взъерошенный и сексуальный и без промаха бьющий по ее сердцу и гормонам. Угроза.

Бежать. И немедленно. Назад, в реальность. Назад, в благоразумие… Не хватало еще сотворить такую глупость, как влюбиться.

— Просто я… Боже, посмотри на часы. Я должна уйти.

— Уйти? Но…

— Все было отлично. Все… правда, великолепно. — Господи, господи. Только посмотрите на нее. Голая и в сапогах. — Я потеряла счет времени. Уже поздно.

Картер озадаченно посмотрел на часы.

— Не очень. Не…

— У тебя завтра учебный день, — выдавила Мак, отчаянно пытаясь держаться как можно непринужденнее, и так же отчаянно разыскивая свое белье. Паника не утихала, галопировала в ней, как дикий мустанг.

Где лифчик? Где, черт побери, ее лифчик? К черту лифчик.

— У меня еще миллион дел. Правда. И завтра очень рано вставать.

— Я включу будильник. И в любом случае к шести я уже просыпаюсь. Макензи, останься.

— Я очень хотела бы, но не могу. Правда, не могу. — Сколько раз можно произнести слово правда за пять минут? Кажется, она идет на рекорд. — И, ну, долг зовет. Нет, не вставай.

Пожалуйста, пожалуйста, не вставай, мысленно взмолилась она, натягивая блузку, но Картер уже вскочил с кровати.

— Останься. — Он коснулся ее щеки. — Я хочу спать с тобой.

— Мы уже выполнили этот пункт. Потрясающе, — добавила она, ослепительно улыбнувшись.

— До утра.

— О, Картер, ты очень мил. Я бы с удовольствием… в другой раз. Три торжества, презентация. Куча, куча дел. — Она быстро поцеловала его. — Должна бежать. Спасибо за все. Я тебе позвоню.

И она убежала.


Я чудовище, чокнутое чудовище, думала Мак по дороге домой. Или в ад. Я заслужила ад. Нет, я поступила правильно. Я совершила единственно правильный поступок. Для себя и для Картера.

Особенно для Картера.

Ад? Смешно. Я заслужила медаль, я заслужила памятник при жизни.

Я молодец, и на этом поставим точку. Теперь все будет прекрасно. Все будет нормально.

Даже идеально.

В окнах главного дома горел свет. Паркер и Лорел непременно со мной согласятся. И поддержат. Слава богу, что у меня такие подруги. Мак резко затормозила. Несколько одобрительных слов снимут это жуткое напряжение.

Мак ворвалась в дом, выкрикивая имя Паркер.

— Мы все здесь. — Паркер вышла в холл. — Боже, что случилось? Ты попала в аварию?

— Нет, все прошло по плану. А, может, и нет. Была инструкция.

— Ладно. Ты явно не пострадала. Мы в гостиной, отрабатываем последние детали, раз уж никому не спится.

— И Эмма здесь?

— Да.

— Хорошо. Отлично. Замечательно.

Мак прошмыгнула мимо Паркер в гостиную, где Лорел и Эмма просматривали папки и пили чай с печеньем.

— Эй. Мы не ждали тебя раньше утра. Представляли, как ты утром пробираешься домой дорогой стыда. — Лорел отбросила карандаш. — Даже хотели поставить видеокамеру.

— Как прошел ужин? — спросила Эмма.

— Я сбежала. Просто сбежала. — Мак стянула пальто. — Ты бы поступила точно так же.

— Настолько хорошо? — Лорел протянула тарелку с печеньем. — Угощайся.

— Нет, нет. Он репетировал во вторник. Вы представляете? А сегодня такой чудесный ужин при свечах и курица в винном соусе.

— В винном соусе. — Тихонько хмыкнув, Паркер села за стол. — Слава богу, ты выжила. Может, вызовем полицию?

— Ладно, это еще не все. Вы не видите полную картину. — Пытаясь успокоиться, но все еще с диковатым блеском в глазах Мак несколько раз медленно вдохнула и выдохнула. Похоже, не помогло. — Он так старался, и это было ну очень мило. И забавно. Боб составил инструкцию.

— Кто такой Боб, черт побери? — спросила Лорел.

— Не важно, но Картер так смутился. И это тоже было очень мило. У него даже кончики ушей покраснели.

— Ах, — произнесла Эмма.

— Я знаю. Я вся как на иголках. Мне просто пришлось прыгнуть с ним в постель.

— Как я тебя понимаю. Когда у парня краснеют уши, я начинаю срывать с себя одежду. — Поскольку Мак не отреагировала на печенье, Лорел угостилась сама. — Значит, у вас был секс.

— У нас был не секс. У нас был самый потрясающий, самый сногсшибательный, самый плавящий мозги секс в мировой истории.

— С каждой минутой все интереснее. — Паркер устроилась поудобнее. — Нежный, райский секс или дикий, первобытный секс с боем барабанов и раскачиванием на люстрах?

— Это… Никто никогда не вызывал во мне таких чувств и не испытывал таких чувств ко мне. — Мак опустилась на подлокотник кресла Паркер и уставилась на огонь в камине, пытаясь подобрать слова. — Как будто для него существуешь только ты, и он видит только тебя. Это пугает и изумляет. Нежный и страстный мужчина никого не видит, кроме тебя. А когда он касается тебя, то ты не видишь никого, кроме него.

В ответ три тихих вздоха и благоговейная тишина.

— Почему ты не осталась с ним?

— Господи! — Мак, словно очнувшись, вскинула голову и уставилась на Эмму. — Ты что, не слушала?

— Слушала, представляла, завидовала.

— Я должна была уйти. Я хотела остаться, поэтому должна была уйти. — Энергично жестикулируя, Мак соскочила с подлокотника. — Я хотела прижаться к нему и остаться. Я хотела жить с ним в той проклятой постели, поэтому я должна была бежать.

— Ты запаниковала, — подсказала Паркер.

— Естественно, запаниковала. А кто бы не запаниковал? Он был весь такой милый и сонный, и удовлетворенный, и с таким маленьким шрамом, как от шпаги.

— Картер занимается фехтованием? — удивилась Эмма.

— Нет, не важно. К делу не относится. Говорю же вам, меня словно загипнотизировали или накачали наркотиками. Я должна была удрать. И… О, боже, я поступила, как парень. — Мысленно проиграв ситуацию, Мак спрятала лицо в ладонях. — Как парень, когда он скатывается с тебя, вскакивает и говорит: «Все было классно, крошка. Мне завтра рано вставать. Я тебе позвоню».

— О, Мак, только не говори, что ты так и сказала.

Мак наставила на Эмму палец.