Лана Май - Останься рядом

– Он подаст на развод, – попыталась возразить Анна, с надеждой взглянув на Мирона.

Мирон опустил глаза.

– Когда разведется, тогда и поговорим, – отрезал отец. – Но я думаю, что этого не произойдет. Пока что он даже не потрудился снять с пальца обручальное кольцо. – Он ухмыльнулся.

Анна бросила взгляд на правую руку Мирона, потом на него: как она могла не заметить, что у него снова кольцо на пальце? Мирон потупился и молчал.

– Так вот, – продолжил отец. – Пока что ты должна принять решение, где ты будешь жить. Потому что если ты сейчас сядешь в его машину, домой можешь не возвращаться. – Прищурив карие глаза, он с презрением посмотрел на Мирона. – Делай выбор: или он, или мы.

– Я уже сделала выбор! – Анна оскорбленно вскинула подбородок. – Если вам не нужна больше дочь…

– Аня, – с укоризной произнес Мирон. – Не горячись. Давай не будем устраивать драм.

– Что? – Анна высвободила руку из ладони возлюбленного. – Ты… ты… лицемер!

– Давай поговорим, – сказал он настойчиво и спокойно. – Прошу тебя.

Анна устало вздохнула и убрала с лица пряди волос.

Мирон покровительственно взял ее за руку и отвел в сторону от родителей, не скрывавших ликования.

– Что бы ни происходило в твоей жизни, – прошептал он, глядя Анне в глаза, – помни, что это твои родители. Нельзя вот так взять и порвать с ними.

– Ты когда-нибудь думал, чего мне стоят встречи с тобой? – спросила Анна, неотрывно глядя в глаза любимому. – Мы же с ними постоянно ругаемся. Я больше так не могу. Я хочу жить с тобой. И сейчас лучший момент для того, чтобы мне уйти из дома.

– Ты же знаешь мою ситуацию… – Он жалобно посмотрел на Анну. – Не все происходит так, как мы хотим, понимаешь?

– Понимаю, – с вызовом ответила она. – Понимаю, что тебе понравилось жить с мамой. Значительно удобнее, чем неизвестность со мной и ответственность.

– Аня, ну зачем ты так? – Мирон взял ее за руки. – Я просто не хочу, чтобы со временем в твоих глазах пропал блеск и ты стала несчастна со мной.

– А почему я должна стать несчастной? – Голос Анны дрогнул.

– Потому что у тебя не будет ничего, к чему ты привыкла сейчас. – Мирон коснулся золотого браслета на ее запястье. – Ни этого… – Он тронул кожаную сумку, висящую на ее плече. – Ни этого… Я должен содержать жену и ребенка, чтобы не чувствовать себя сволочью. Ты останешься без поддержки родителей, а значит, должна будешь обеспечивать себя сама…

– Ничего, я снова пойду работать. – Анна пожала плечами. – Разве это проблема?

– Хорошо. – Мирон смотрел в сторону. – Родители сказали, чтобы ты сделала выбор. Но куда мы сейчас пойдем? Как мы сумеем так быстро найти квартиру?

– Переночуем на посуточной, а утром что-нибудь найдем.

– А если моей маме опять станет плохо от такой новости?

– Я тебя поняла. – В глазах Анны заблестели слезы. – Играть в большую любовь и совершать поступки – это не одно и то же.

– Ты не права…

– Я права. – Она посмотрела на обручальное кольцо на его пальце. – И папа прав. Ты снова носишь кольцо, потому что у тебя одна нога там, а другая – здесь.

– Я ношу его, чтобы мама не волновалась…

– Я твоим враньем сыта по горло! – закричала Анна в сердцах. – Даже не представляю, как ты ходил по тому газону в поисках кольца… – Она поморщилась. – Как подумаю об этом, противно становится.

– Я его не искал…

– Прекрати лгать. Что ни слово, то ложь. – Анна устало вздохнула. – Пойми, на двух стульях не усидишь!

Она резко развернулась и направилась к стоявшим в стороне родителям.

– Аня! – позвал он. – Подожди, Аня…

Анна ушла, не оборачиваясь.

Мирон смотрел ей вслед, а потом закрыл глаза. Единственный человек, с которым он мог быть до конца честным в данном вопросе, – он сам. И его правда заключалась в том, что на самом деле он очень боялся сделать решительный шаг. Его пугала мысль, что Анна порвет со своей семьей. Ведь это означало бы, что только он несет ответственность за женщину, которая ради него отказалась от семьи и финансового благополучия.

«Юлька ради меня от семьи не стала бы отказываться, – подумал он, усаживаясь в нагретую солнцем машину. – Наверное, Аня просто не понимает, на что идет. Если бы я ее сейчас не остановил, она бы потом сильно пожалела. – С облегчением вздохнув, он мысленно добавил: – Еще благодарить меня будет».

Когда он открыл глаза, двор был пуст. Он посмотрел на кольцо на своем пальце. Совершенно случайно он забыл снять его сегодня, перед встречей с Анной, как делал в последнее время. В тот день, когда она выбросила кольцо, он позвонил другу, у которого был металлоискатель. Вместе они быстро нашли украшение. Кольцо было для Мирона неким символом прежней жизни, былого мира. И он не мог позволить, чтобы его выбросил кто-то, пусть и любимая женщина. Он не был готов расстаться с ним. По крайней мере, вот так.

Когда мы любим, то хотим видеть своих партнеров только лучшими, смелыми и благородными. И когда придуманный нами образ оказывается не похожим на реальность, нам бывает очень больно. Словно нас предали. На самом деле обижаться в таком случае можно только на себя за нежелание видеть правду.

Обманываться сладко и приятно, но рано или поздно наступает момент, когда мы вынуждены открыть глаза.

Наверное, медленнее всего время тянется для расставшихся влюбленных. С того дня, как Анна вернулась домой с родителями, прошло около двух недель, казавшихся ей вечностью. Она уже не была уверена в правильности своего решения в тот вечер. Сила воли покинула ее.

Стоило ли расставаться с любимым человеком, который проявил нерешительность? Как бы она поступила на его месте? Что сделала она, столкнувшись с первой трудностью? Эти вопросы не давали ей покоя. Его одолевало чувство вины. Чтобы оправдать любимого в своих глазах, она безжалостно винила себя за малодушие и слабость. Но это не приносило никаких плодов. Злость, по крайней мере, заставляет двигаться вперед. Желание доказать свою правоту помогает подняться выше. А самобичевание не приводит ни к чему, кроме депрессии.

Для Анны дни тянулись мучительно долго, но занять себя хоть чем-то не хватало сил. Сначала она решила, что найдет работу, снимет квартиру и все начнет с чистого листа. В планы Анны входило устроить свою личную жизнь и заставить Мирона кусать локти из-за того, что он ее потерял. Но время шло, и это желание становилось все слабее. Она записывалась на собеседования скорее для отчета перед родителями, чем для себя, поэтому ей никак не удавалось устроиться на работу. С личной жизнью тоже не ладилось. Анна даже смотреть не могла на кого-то, кроме Мирона, не то что строить отношения.

Забыв о гордости, она ждала звонка Мирона. Но он оказался крепким орешком: за это время от него не было ни одного сообщения или звонка. За две недели ни одной весточки, словно его никогда и не было в ее жизни. От обиды желание встретиться с ним становилось только сильнее. Кусая ночью подушку, Анна рыдала, коря себя за то, что не сумела тогда понять любимого. Возможно, в его словах была правда. Да и какая теперь разница, кто прав, когда ей так плохо?

Первые дни Мирон не мог заставить себя выйти на работу. Он презирал себя за трусость, и ему было бы стыдно смотреть Анне в глаза. Он целыми днями лежал на диване, бессмысленно переключая каналы телевизора. Вечерами он встречался с друзьями и крепко выпивал. Он не помнил, чтобы раньше так сильно напивался, как сейчас. Но от спиртного легче не становилось. С каждой рюмкой было все сложнее запретить себе позвонить Анне. Позвонить можно, но что дальше? Снять квартиру и начать новую семейную жизнь?

«Не успел уйти от одной, как меня уже захомутала другая, – думал он, погружаясь в глубокий сон. – Ну уж нет, я еще хочу немного и для себя пожить».

Но приходило утро и мысли об Анне снова не давали ему покоя. Его чувства раскачивались, как маятник: то он готов был на все, лишь бы быть рядом с любимой, то принимал решение не сдаваться и терпеть до конца, пока окончательно не сотрет ее образ из своей памяти. Мирон отказался привозить Юлю на выходные, чем сильно огорчил мать, но сейчас ему это было безразлично. Видя состояние сына, Александра Николаевна не стала устраивать сцен. Она лишь осторожно наблюдала за ним, боясь спросить о чем-нибудь, чтобы не подтолкнуть к любовнице. Но о том, что с ним происходило, она исправно докладывала невестке.

* * *

Однажды Юлина мать решила вместе с дочерью нанести визит Александре Николаевне, чтобы обсудить сложившуюся ситуацию и, возможно, продумать план действий по возвращению мужа в семью.

Собравшись в кухне за столом, женщины пили чай. В центре стола на большом блюде лежали румяные булочки с пылу с жару.

– Мне кажется, – начала Наталья Георгиевна, доедая сдобную булочку с маковой начинкой, – нельзя ждать. Нужно принимать меры.

– Мама! – взмолилась Юля. – Я сделала все, что было в моих силах. Мы уже говорили об этом.

– Нет, Юлечка, – возразила Александра Николаевна, с аппетитом откусив булочку. – Мама права. Если муж все еще не вернулся, значит, мы плохо думаем. А что, если… – Она задумчиво подперла голову рукой. – Что, если тебе поговорить с ее родителями?

– Зачем? – удивилась Юля. – Чтобы еще больше унизиться?

– Цаца какая! Боится унизиться! – всплеснула руками мать. – Не о том думаешь. Тем более что хуже, чем есть, не будет. Наверное, об этом судачит весь подъезд.

– Ничего не судачит! – Юля надула губы. – Делать им больше нечего.

– Ага! – фыркнула мать. – Если Галина из двадцать пятой что-то знает, то, поверь, знают все.

Юля сконфуженно молчала.

– Не о том вы говорите, Наталья Георгиевна. Юле и без того нелегко. – Александра Николаевна погладила невестку по спине. – Смотрите, на бедной девочке лица нет.

– А кто виноват? – воскликнула мать Юли. – Это не моя дочь вашему сыну рога наставляет.

– Мам, ну, понеслась! – возмутилась Юля. – Давай не будем искать виноватых? Александра Николаевна здесь ни при чем.

– А я считаю, что очень даже при чем, – отрезала мать, ударив ладонью по столу. – Она своим примером сына испортила.

В комнате повисла напряженная тишина.

– Александра Николаевна, – осторожно начала Наталья Георгиевна, успокоившись. – Я погорячилась, извините. Просто все дни на взводе…

– Я вас понимаю, – вздохнула хозяйка. – Что ж, вернемся к нашему разговору. Я предлагаю позвонить родителям Анны.

– Правильно, – кивнула мать Юли. – Вдруг они вообще ни о чем не знают? А узнают и приструнят эту вертихвостку!

– И что я им скажу? – Юля жалобно посмотрела на женщин.

– Плачь, проси, умоляй… – Александра Николаевна стряхнула крошки с рук. – Нельзя сидеть и молчать. Нужно действовать.

– Хорошо, – сдалась Юля. – Мне терять нечего. Даже гордости не осталось.

– О ребенке подумай. – Мать покачала головой. – В конце концов, не для себя стараешься, а для дочки.

– Я согласна, но где их номер взять?

– Мой двоюродный брат в полиции работает. – Александра Николаевна встала из-за стола и взяла с тумбочки блокнот. – Я уже давно справки навела и номера телефонов записала. – Она протянула Юле открытый блокнот. – Думала, что могут пригодиться.

– А вы молодец, – похвалила Наталья Георгиевна. – Времени даром не теряете.

Александра Николаевна довольно улыбнулась.

– Еще чаю?

– Можно, – кивнула мать Юли.

Зардевшись, Александра Николаевна наполнила пустые чашки.

* * *

Наконец Мирон вышел на работу. Оценив урон, нанесенный бизнесу в его отсутствие, он приуныл. Он вспомнил о своем старшем двоюродном брате, Мише, владевшем популярным ночным клубом «Фламинго». Позвонив ему, он договорился о встрече, чтобы попросить совета. Миша предложил заехать к нему в клуб в обеденное время.

«Фламинго» был в самом центре города. Это был красивый, славившийся хорошей музыкой и приятной публикой клуб.

Осмотревшись, Мирон вошел. Внутри ему понравилось еще больше, чем снаружи. Здесь было просторно и в меру экстравагантно: коричневые и оранжевые кожаные диваны, блестящие стойки, полы с подсветкой, колонны из мрамора и большая сцена. В дневное время здесь находился только персонал и девочки-танцовщицы, репетировавшие вечернюю программу.

– Привет, брат, – раздался голос за спиной Мирона. – Рад тебя видеть.

Обернувшись, он увидел перед собой Мишу: тот, как всегда, отлично выглядел, несмотря на ночной образ жизни; черные волосы были гладко зачесаны назад, модный костюм сидел безупречно.

– Привет! – Мирон похлопал брата по спине.

– Что будешь пить?

– Еще только час дня, – заколебался Мирон. – Да и я за рулем.

– Хорошо. – Миша ослепительно улыбнулся. – Я тебя понял.

Он подал подчиненному в модных рваных джинсах знак, и тот, кивнув, вышел из зала.

– Ты хотел поговорить. – Миша жестом пригласил брата сесть на диван. – Что-то с бизнесом?