Дженнифер Арментроут - Останься со мной

– Да ладно…

– Ага, – сказала Кэти. – Так я и раскроила себе голову. Снесла себе крышу.

Снесла себе крышу? Это еще что за выражение?

– А дальше все, как в «Медиуме с Лонг-Айленда»[5], только без призраков и клевой объемной прически.

– Правда? – выдохнула я.

Кэти кивнула.

– Так что твоя жизнь вот-вот изменится. Будет непросто, но изменений не миновать.

Я медленно повернулась и посмотрела на Рокси.

– Может, дернем? – предложила она.

– Дернем! Дернем! Д-е-е-ернем! – заверещала Кэти, с энтузиазмом хватая один из стаканов и мгновенно его опустошая.

– Впечатляюще, – заметила я.

Кэти улыбнулась.

Когда Рокси тоже выпила, девушки посмотрели на меня, но я лишь покачала головой:

– Не стоит.

– Я же говорила, – бросила Кэти.

Рокси нахмурилась.

– Нет уж, я не пропущу момент, когда ты впервые попробуешь алкоголь, – сказала она. – В стакане отличное пойло.

У меня внутри все похолодело. Сама мысль о том, чтобы напиться, потерять контроль, была мне ненавистна.

Вздохнув, Кэти протянула руку и выхватила у меня выпивку.

– Мне больше достанется! – Она осушила стакан и стукнула им по стойке. – Да, я так сказала. И да, мне уже пора, деньжата сами себя не заработают! Увидимся, сучки!

У меня на глазах Кэти изящно, как балерина, развернулась на своих высоких каблуках и направилась к выходу. Тут дверь открылась, и в бар вошли еще две девушки. Одна из них, грудастая рыжая, презрительно взглянула на Кэти и прошептала что-то своей подруге. Та хихикнула.

Я нахмурилась. Мне их поведение совсем не понравилось.

Кэти остановилась, посмотрела рыжей прямо в глаза и сказала:

– Порву, стерва!

Рокси от удивления открыла рот.

Я хрюкнула. Ну да. Прямо как поросенок.

Рыжая побледнела, а ее подружка вспыхнула.

– А вон те сучки вас не обслужат, так что катитесь куда-нибудь еще, дальше по улице. – Кэти оглянулась на нас. – Правильно говорю?

Решив, что я в некотором роде ответственна за бар, я кивнула:

– Правильно.

– Проваливайте, стервы. – Кэти подтолкнула их обратно к двери и на секунду повернулась, чтобы показать нам какой-то жест, похожий на гангстерское приветствие. – Идите с миром, ржавые сковородки!

Мы с Рокси с минуту помолчали, а затем переглянулись.

– Кэти всегда была несколько странноватой, но мне она нравилась.

Рокси кивнула и, улыбнувшись, собрала наши стаканы.

– Как ни удивительно, некоторые ее предсказания сбываются. Однажды она сказала мне кое-что… – Рокси наморщила вздернутый носик. – И мне стоило ее послушать.

– Не может быть! – задохнулась я.

– Может, – возразила она. – Но я люблю эту девочку. Когда она здесь, всегда случается какое-то безумие. И мне нравятся ее чувства.

– Чувства…

– Чу-у-увства, – достаточно громко пропела Рокси, чтобы к нам обернулся весь стол Риса.

И первым сам Рис.

Уголки его губ дрогнули. Рокси, резко крутанувшись, как пьяная танцовщица, поставила стаканы на поднос с другой грязной посудой. Затем она снова повернулась ко мне и указала на меня пальцем.

– И одни лишь…

– Чу-у-увства, – пропела я столь же фальшиво и громко. Может, даже более фальшиво. – Не могу забыть я этих чувств…

– Любви-и-и, – подхватила Рокси, разводя руки и низко кланяясь.

Столик Риса разразился аплодисментами, и мы захихикали. В эту секунду из-за угла вышел Джекс. Он остановился в паре шагов от нас и улыбнулся, глядя на меня.

– Какого черта здесь у вас происходит?

– Ничего особенного, – пропела Рокси, а я чуть дольше положенного задержала на Джексе свой взгляд. В джинсах и выцветшей футболке он выглядел, как всегда, прекрасно. Тут Рокси снова обратилась ко мне: – Так ты ни разу в жизни не напивалась?

– Опять? – Я скрестила руки на груди. Лучше уж петь.

Улыбка Джекса сменилась выражением полного недоверия.

– Что?

Я закатила глаза.

– Неужели это так важно?

– Она ни разу не напивалась, – объяснила Рокси Джексу, который продолжал с удивлением смотреть на меня, словно я сорвала с себя майку и трясла у него перед носом своими прелестями. – Совсем ни разу.

– Ты вообще-то пьешь? – спросил Джекс.

Он подошел к нам и каким-то образом умудрился проникнуть в ничтожное пространство между мной и Рокси, поэтому его левый бок оказался прижатым ко мне.

Я постаралась сдержать охватившую меня дрожь, но ничего не получилось.

– Да, могу иногда выпить пару бутылок пива. – На самом деле я и одной-то ни разу в жизни не опустошила.

Положив руку на стойку, парень наклонился ко мне, и мои глаза оказались на одном уровне с узкой черной футболкой, которая обтягивала его грудь. Теперь я видела все его мышцы. И они были весьма накачанными.

– Ты когда-нибудь пила хоть что-то крепкое?

Уставившись ему на грудь, я покачала головой.

– Ни разу?

– Нет, – прошептала я. Смотреть парню на грудь так, словно это шоколадный торт, было глупо, но такие глупости мне нравились.

– До сегодняшнего дня я тоже не пробовала крепкое спиртное, – вздохнула Рокси. – И тоже никогда не напивалась. Многое потеряла.

– Что ж, придется это поправить. – Краем глаза я заметила, как Джекс поднял руку, а затем почувствовала, как он заправляет мне за левое ухо выбившуюся прядь. – И как можно скорее.

Когда он обнажил мою левую щеку, я отшатнулась и стукнулась задницей о бочку со льдом. Я видела, что Рокси, подняв брови, с улыбкой наблюдает за нами. Боже, и почему только по четвергам в этом баре собирается мало народу? Иначе у Джекса не оставалось бы времени мучить меня.

А Джекс, включив все свое обаяние, был явно настроен заняться этим, флиртуя со мной. Он наклонил голову, и я поняла, что теперь за нами наблюдает уже не только Рокси.

– Чего еще ты никогда не делала? Кажется, ты уже упоминала о чем-то.

У меня на секунду перехватило дыхание. Мне было не по себе от его близости.

– Я ни разу не была на пляже.

Рокси покачала головой.

– А еще… не была в Нью-Йорке и не летала на самолете. Никогда не была в парке развлечений, – с замиранием сердца продолжила я. – Я много чего ни разу в жизни не делала.

Джекс несколько секунд смотрел мне прямо в глаза, а затем отошел к другому концу барной стойки. Я осталась стоять на месте и взглянула на Рокси.

Она изогнула бровь и одними губами спросила: «Что?»

Я покачала головой. Щеки горели. Рокси повернулась к Джексу и во весь рот улыбнулась. Понятия не имею, что она подумала, но без глупостей в ее голове явно не обошлось. Посмотрев на поднос с грязными стаканами, я решила, что самое время наведаться на кухню.

В это время открылась дверь, и атмосфера в баре сразу изменилась: чувствовалось, что вокруг разливается напряжение и злоба. Прикусив губу, я заметила, как насторожился Джекс, и повернулась.

О нет.

Вернулся тот отморозок Мак, и на этот раз не один. С ним был такой же здоровый и жуткий тип. Они посмотрели на столик Риса, а затем взгляд Мака упал на меня.

Он мерзко улыбнулся.

Мой желудок сжался в комок.

– Тебе здесь не рады, – раздался голос Джекса.

Оглянувшись, я увидела, что он так сильно сжал зубы, что его подбородком можно было пробивать стены.

– Господи, – пробормотала Рокси.

Приятель Мака злобно ухмыльнулся, и у меня по спине пробежали мурашки.

– Я и не собираюсь задерживаться, – сказал Мак, не сводя с меня глаз. – Мне просто нужно кое-что передать. И я чертовски рад это сделать.

Джекс заслонил меня собой.

– Мак, мне дважды насрать на это. Проваливай ко всем чертям, пока я тебя не вышвырнул, – произнес он.

Ого.

Темные глаза Мака стали как кремень, как куски обсидиана.

– Я тебе уже один раз говорил, а теперь скажу дважды: ты не понимаешь, на кого нарвался.

– Я прекрасно понимаю, на кого нарвался, – ответил Джекс, облокотившись на стойку. Его голос был низок и устрашающе спокоен, как око тайфуна. – На ничтожество.

Казалось, Мак хочет что-то сказать, но его приятель переступил с ноги на ногу, и Мак тоже подвинулся, чтобы разглядеть меня за крепким телом Джекса.

– Исайе нужно поговорить с твоей мамашей. Как и на прошлой неделе.

Что еще за Исайя?

– Это не ее проблемы, – заметил Джекс.

– Она у своей мамаши на побегушках, а раз мамаша куда-то слиняла, пусть найдет ее и заставит поговорить с Исайей, – бросил Мак.

У мамаши на побегушках? Какого…

Собравшиеся за столиком копы уже повернулись к нам. Если этот Исайя искал маму, вряд ли он был в ладах с законом. Так что Мак с приятелем явно прогадали, объявив это на глазах у целой группы полицейских.

– У нее неделя, – предупредил Мак, пятясь к двери. – Потом у Исайи кончится терпение.

Не успела я и слова сказать, как Мак с приятелем уже выскочили на улицу. Мое сердце колотилось как сумасшедшее. Джекс играл желваками.

– Кто такой Исайя? – спросила я, когда он повернулся ко мне. – Какой-то амиш-мафиози?

Лицо Джекса стало чуть менее напряженным, губы изогнулись в улыбке. Взгляд его карих глаз немного смягчился.

– Не совсем. Но близко.

О нет. Мне это вовсе не нравилось.

– Что происходит? – Рис подошел к стойке и посмотрел на Джекса.

– Исайя ищет Мону, – ответил Джекс.

Я взглянула на Рокси, удивившись, что она не сбежала и не притворилась жутко занятой.

– Я не знаю ни кто такой Исайя, ни где искать маму, – вздохнула я, чувствуя, что мне просто необходимо это озвучить.

– Знаю, – спокойно сказал Джекс. – И Рис тоже это знает.

Его друг коп посмотрел на меня.

– Уверена, что хочешь здесь остаться? – спросил он.

Я открыла было рот, но Джекс меня опередил.

– Тут нет вопросов. Она остается.

Наши взгляды встретились. Я удивилась, что парень так сказал. С одной стороны, я обрадовалась, что мне не придется искать какие-то вразумительные объяснения. С другой… Что ж, пожалуй, другой стороны здесь не было.

Рис вздохнул и снова обратился ко мне:

– Если этот гад – или любой другой гад – тебя побеспокоит, просто дай мне знать.

Я кивнула.

– Сперва она даст знать мне, – сказал Джекс, и я снова недоуменно на него уставилась. – Тогда мы дадим знать тебе.

Рис изогнул бровь.

– Чувак, я не знаю, что тут у вас происходит, – произнес он, и я похолодела, – но старайтесь не влезать в дерьмо с Исайей.

– Я уже по уши в дерьме с Исайей из-за этого бара, и ты прекрасно это знаешь. – Джекс вздернул подбородок. – Но я разгребаю не свое дерьмо.

Ого.

– Так. А кто такой Исайя? – спросила я, решив, что это важнее всего. – И почему его имя так часто употребляется в одном предложении со словом «дерьмо»?

Губы Риса изогнулись в полуулыбке.

– От него здесь немало проблем. Обычно он тусуется в Филадельфии, но его дурь широко разошлась.

– Наркотики, – тихо добавил Джекс.

Я вспомнила о героине. И правда дерьмо.

– Пошлю к нему пару ребят, – сказал Рис, поворачиваясь к Джексу. – Ему надо понять, что Калла не в ответе за Мону.

– Я ценю это, – ответил Джекс, чуть расслабившись.

Мне тоже стало немного спокойнее.

– Спасибо… наверное.

Рис усмехнулся.

Джекс провел рукой по растрепанным волосам.

– Рокси, ты сегодня закроешь бар?

– Само собой, – кивнула она.

– Мы закроем, – заметила я, но Джекс покачал головой. – Что? У меня еще несколько часов до конца смены.

– Уже нет. – Джекс взял меня за руку и потянул за собой, не оставив мне иного выбора, кроме как следовать за ним. По дороге он подхватил коричневую бутылку с какой-то выпивкой. – Вычеркнем сегодня один пункт из твоего списка «ни разу не сделанного».

– Что?! – взвизгнула я.

Ухмылка Рокси сменилась широкой улыбкой.

– Верно! – воскликнула она.

Нормальный человек, конечно, предположил бы, что главной моей проблемой на сегодняшний день был некий Исайя – то ли наркобарон, то ли кто еще, отправивший в бар по мою душу своих прихвостней, но поскольку основной моей чертой всегда была непробиваемая тупость, главная проблема состояла в ином.

Я стояла на кухне, переводя взгляд с бутылки Jose Cuervo и двух стопок, которые Джекс тоже захватил в баре, на того, кто, как заноза, причинял огромную боль моей заднице.

Его полные губы были снова изогнуты в легкой полуулыбке, которая как нельзя лучше соответствовала ленивому взгляду его шоколадных глаз. Он прислонился к кухонной стойке и скрестил на груди мускулистые руки.

Заноза в заднице выглядела очень привлекательно, но все равно оставалась занозой в заднице.

– Нет, – сказала я уже в десятый раз.

Мы вернулись домой минут сорок назад, и все эти сорок минут парень уговаривал меня выпить, а я придумывала все новые и новые причины отказаться.