Дженнифер Арментроут - Останься со мной

– Мне рассекло щеку лопнувшим стеклом.

Не ответив, Джекс подвинул руку чуть ниже и накрыл мои пальцы своими, прижав их к своей груди.

– Все из-за обратной тяги, – продолжила я. – Был пожар, в комнате повысилось давление… – Я отвела глаза и стала рассматривать его шрамы, мысленно соединяя их в цельный рисунок. Я никогда никому об этом не рассказывала. Ни разу. – Когда я открыла дверь, внутрь хлынул кислород и окно взорвалось.

– Тебе повезло. – Парень сел на кровати, и его колени ударились о мои. Затем он опустил голову, и мы оказались лицом к лицу. – Ты могла лишиться глаза.

Или соска. Но об этом я говорить не собиралась.

– Тебе тоже повезло.

– Это уж точно.

Мы долго молчали, а потом Джекс вскочил с кровати.

– Давай позавтракаем. Может, сегодня заедем в «Айхоп»? – сказал он, пока я недоуменно глядела на него. – Потом поедем искать твою маму. Идет?

Я моргнула, затем еще раз.

– Идет.

Его губы изогнулись в фирменной полуулыбке.

– Тебе придется встать.

Да, это правда, но…

– Погоди. – Я выскользнула из-под одеяла и почувствовала, как краснею. – Как же ты?

Парень остановился и наклонил голову набок. Его штаны висели так низко, что я видела даже дорожку растительности, которая шла у него от пупка.

– В смысле?

– Ну, я же кончила… А ты…

– Нет? – шире улыбнулся Джекс.

– Ага. Вроде того.

Он запрокинул голову и рассмеялся.

Уголки моих губ дрогнули.

– Что смешного?

– Ты. Ты смешная. Ты милая. – Парень сделал шаг вперед и остановился прямо передо мной. – И ты чертовски хороша, когда кончаешь.

Ого. Вот это да.

– Я знаю, что не кончил, но, милая, между этими прекрасными ногами прежде не бывало никого, кроме тебя самой. – Джекс посмотрел на мои ноги, и я вздрогнула. – У тебя это было впервые, так что это был твой звездный час. Не мой.

Два раза ого.

Я недоуменно уставилась на него, а он развернулся и пошел в ванную. Внутри меня все начало таять, постепенно превращаясь в кисель.

Остановившись на полпути и оглянувшись, Джекс расплылся в хитрой улыбке:

– Я позабочусь о себе в душе.

У меня отвисла челюсть.

Джекс прикусил губу ровными белыми зубами.

– И в процессе буду думать о тебе.

Все меняется, когда парень доводит тебя до оргазма. Раньше я об этом не задумывалась, ведь со мной такого никогда не происходило, но я быстро училась.

Пока Джекс был в душе, я снова залезла под одеяло: оказалось, что мы встали очень рано. Еще не было и восьми. Я пыталась выбросить из головы картину того, как парень доставляет себе удовольствие в душе, но мысли снова и снова возвращались к этому и перед глазами в красках вставала вся сцена, отчего я опять возбуждалась – и это пугало меня, ведь ко мне до сих пор не вернулся полный контроль над собственными ногами. Мне явно нужно было перестать обо всем этом думать.

Так что я решила использовать эту паузу, чтобы подвести итог всему случившемуся.

Я наконец-то получила вызванный не моими же руками оргазм, и это было здорово. Отчасти я даже гордилась, что в конце концов взяла эту «высоту», пусть мне и исполнился уже двадцать один год. Но я точно не знала, что мне с этим делать. Что это значило для меня? Для Джекса? Для нас?

Боже, неужели уже появились «мы»?

Сердце забилось чаще. Я села на кровати, натянула одеяло до подбородка и уставилась на закрытую дверь ванной. Было слышно, как льется вода, а затем я услышала и Джекса. Он не стонал – ничего подобного, – но что-то напевал себе под нос, хотя из-за шума воды я слышала какое-то жужжание. Вдруг все это показалось мне таким интимным, что захотелось немедленно выскочить из кровати и с криком выбежать из этого дома на улицу.

Что я здесь делаю?

Не могло быть никаких «нас», если это подразумевало оргазмы, горячие души, тихие песни и завтраки. Я не собиралась оставаться здесь навсегда – в августе, получив материальную помощь, я планировала вернуться в колледж. Я ведь этого хотела, да? У нас просто не было будущего.

Я закрыла глаза.

Мне нужно было сосредоточиться на поисках мамы, чтобы меня не порезал какой-то шестерка-гангстер или – хуже того – чтобы мне не пришлось лицом к лицу встречаться с Исайей.

Более того, такому парню, как Джекс, было просто не место в моей жизни. Кожа у меня на спине напоминала…

Погрузившись в раздумья, я даже не заметила, как выключилась вода, так что, когда дверь ванной отворилась и Джекс вошел в спальню, я оказалась к этому не готова.

Вокруг его узких бедер было обернуто полотенце. Он откинул со лба мокрые волосы и невольно выставил на обозрение все свое тело.

И оно радовало глаз.

Проклятье, он был хорош собой. Настолько хорош, что я снова пустила слюнки.

– Зайдешь в душ перед выходом? – спросил Джекс, подходя к кровати и нисколько не смущаясь, что на нем нет ничего, кроме полотенца.

– А?

Он улыбнулся.

– В душ пойдешь? Или не хочешь?

Какая же я идиотка.

– Конечно, – выдавила я, после чего выбралась из кровати и взяла свою одежду с комода. – Душ мне не помешает, – добавила я, стараясь не смотреть на него. – Ты такой разумный.

Джекс повернулся, когда я проходила мимо него, и шлепнул меня по заднице.

Я подпрыгнула и взвизгнула от неожиданности, а он снова усмехнулся. Обернувшись, чтобы пронзить его взглядом, я поняла, что он шлепнул меня не рукой.

А полотенцем, которое раньше было обернуто вокруг его бедер.

И теперь я смотрела не только на его мускулистую спину, которая была невероятно хороша, но и на его мускулистую задницу.

– Черт возьми! – завопила я. – Ты голый!

Его усмешка сменилась хохотом, и я бросилась бежать, но было уже слишком поздно. Эти твердые полусферы навсегда запечатлелись у меня в памяти.

Он был голый! Совершенно голый! И ему было все равно. Отсутствие всякой скромности укрепило меня в уверенности, что ни о каких «нас» и речи быть не может. Во мне скромности было больше, чем в церкви, полной старых монахинь.

Я воспользовалась мылом, которое пахло Джексом, и его шампунем. Только приняв душ, переодевшись в свою одежду и завязав расчесанные влажные волосы в узел, я поняла, что у меня нет с собой никакой косметики.

Вообще.

То, что оставалось на лице со вчерашнего дня, уже сошло. Шрам обнажился. «Дермабленд» хорошо маскировал все неровности, но сейчас у меня на лице его не было.

– Что же делать.

Огромными глазами я посмотрела на свое отражение. Голубая занавеска казалась невероятно яркой в лучах утреннего солнца, которые пробивались сквозь маленькое квадратное окно. Без «Дермабленда» моя кожа казалась персиковой – воссоздать такой цвет было не под силу никакому крему. Если смотреть только на правую щеку, можно было сказать, что без косметики я выглядела лучше, но не могу же я ходить только с одной частью лица.

Без макияжа шрам до сих пор был темно-розовым и сильно выделялся на коже. Он тянулся от уголка левого глаза почти до уголка рта. И я видела только его.

– Калла?

Я замерла при звуке голоса Джекса, а затем схватилась за раковину. Выйти я не могла. Это было просто смешно, но я не могла позволить ему увидеть себя такой.

– Ты в порядке? – крикнул он.

Задержав дыхание, я повернулась к двери. Может, обмотать голову полотенцем? Господи, как глупо. Я понимала это, но Джекс только что целовал меня, касался меня, доставлял мне неземное наслаждение, а этот шрам – этот шрам был слишком уродлив. Я не хотела, чтобы он…

Меня словно окатило потоком холодного воздуха. Я закрыла глаза и несколько раз вздохнула. Джекс знал, что у меня на лице шрам. Он видел меня очень близко. Он даже целовал…

Дверь в ванную распахнулась и ударилась о стену. Я вытаращила глаза на Джекса, который ворвался внутрь.

Я не закрыла дверь.

Ох.

Он быстро осмотрел меня с головы до ног, словно пытался удостовериться, что со мной все в порядке.

– Господи Иисусе, – произнес он, – я уж думал, ты упала и потеряла сознание или что-нибудь в таком роде.

Да, от этого мне стало немного неловко, но у меня были проблемы и посерьезнее. Я повернулась влево и встала к нему правым боком.

– Я не могу поехать с тобой завтракать.

– Что?

– Я не могу поехать с тобой завтракать. Мне нужно вернуться домой. – Конечно, это звучало до ужаса глупо. – Можем мы заехать домой?

Джекс переступил с ноги на ногу. Я заметила, что он уже натянул джинсы, но все еще босиком.

– Зачем?

– Мне просто нужно заехать домой. Если хочешь сразу поехать в «Айхоп», не жди меня, я приеду на своей машине. Так, наверное, будет…

– Черта с два.

Я вздернула подбородок и тут же сильнее повернула голову влево.

– Прошу прощения?

В его глазах пылала ярость.

– Мы не поедем на разных машинах, когда я только что залез рукой тебе в трусы и ты кончила, выкрикивая мое имя.

Я открыла рот – и что на это ответишь?

– Мы поедем вместе, вкусно позавтракаем, а потом проверим одно место, где может быть твоя мама, – продолжил парень. – А когда мы закончим и у нас еще останется время до начала смены, мы немного поспим.

– Поспим?

Неужели из всех его планов я и правда зацепилась именно за этот?

– Вместе.

– Поспим вместе?

– Ага. – Его голос стал ниже. – А если будет время, я снова заставлю тебя кончить, выкрикивая мое имя.

Черт побери, не мог он это сказать!

Тут Джекс вошел в ванную и приблизился ко мне. Я отступила к раковине. Он склонился надо мной и, пока я пыталась еще сильнее повернуться влево, сжал мое лицо своими ладонями и повернул к себе. Уже не в первый раз, как я запоздало осознала.

– Я не дурак, – сказал парень, проводя большим пальцам по моим ключицам. – И я довольно наблюдателен, когда необходимо.

– Да? – прошептала я. – Что ж, спасибо, что предупредил.

Его губы дрогнули, и он поднял мой подбородок, чтобы наши глаза встретились.

– Я понимаю, почему ты прячешься в ванной.

О боже.

– Потому что боюсь, что ты заставишь меня попробовать еще один пирог, которого я раньше не ела?

– Ха! Вот и нет. – Джекс наклонил голову, и я тяжело сглотнула. – Я его не замечаю.

Сердце подпрыгнуло у меня в груди, и я решила притвориться глупой.

– Чего не замечаешь?

– Калла, детка, ты ведь знаешь, о чем я говорю. Его.

Он подался вперед и коснулся губами кожи у меня под левым глазом.

Я порывисто вздохнула. Он делал это и раньше, и в тот раз во мне поднялся такой же ураган чувств, но теперь Джекс зашел дальше. Он провел губами по всему шраму, до самого уголка губ, а затем поцеловал меня. Поцелуй был нежным, мягким и долгим. Я положила руки ему на грудь и прижалась к нему.

Когда парень оторвался от меня и прислонился лбом к моему лбу, к горлу подступили рыдания.

– Я не замечаю его, Калла. Даже не думаю о нем, – сказал Джекс. – Я его даже не вижу.

Я сильно зажмурилась, а мое сердце сильно сжалось. Конечно, я не поверила ему – как тут поверишь? – но я перестала. Просто перестала. Перестала уверять себя, будто знаю, что творится в голове у Джекса, чего он хочет, а чего не хочет. Я перестала. Потому что я этого не знала – этого никто и никогда не знает, и шрамы тут ни при чем. Я перестала говорить себе, что во всем этом нет никакого смысла, раз я собираюсь уехать. Я слышала и видела лишь то, что рассказывал и показывал мне Джекс. И я перестала думать о других глупостях и отбросила все идиотские мысли – и это было все равно что смыть «Дермабленд» перед сном и снова почувствовать себя собой. Может, все это и было глупо. Может, позже это мне аукнется. Но я была готова к глупостям. Я собиралась стать такой глупой, какой только смогу.

Вот это да.

Я чуть покачнулась, выдохнула и заговорила. Голос дрожал, а глаза щипало, но я держала себя в руках.

– Ладно. Давай сделаем это. И поскорее, потому что мне очень хочется еще поспать.

Его губы изогнулись в улыбке.

– Хорошая девочка.

Выйдя из дома, Джекс одернул футболку и спустился с невысокого крыльца. У него на носу были зеркальные очки-авиаторы вроде тех, что носил Джейс, и в них он выглядел превосходно.

Мы почти не разговаривали по дороге в «Айхоп», и это хорошо, потому что я все думала о том, что может случиться до и после обещанного сна. Новые оргазмы? Я только за. Я всерьез намеревалась творить всевозможные глупости и ни о чем не переживать.

Как и любая нормальная женщина, я всегда немного думала о сексе, но не столько, сколько за последний час. Мысли цеплялись одна за другую, пока передо мной не оказалась целая тарелка бекона, бисквитов и кукурузной каши, которую Джекс велел мне обязательно попробовать.

Трудно было не думать о том, что я вышла на улицу без макияжа, но всякий раз, когда это приходило мне в голову или когда мне казалось, что кто-то разглядывает мое лицо – как, например, когда маленький мальчик подглядывал за мной из-за спинки своего стула или когда мне улыбнулась официантка, – я отгоняла эту мысль прочь.