В конце концов я начала думать о нас с Джексом. Было о чем подумать. Как он сказал, он уже сунул руку мне в трусы, а я в ответ прокричала его имя, так что между нами определенно что-то было. У меня не так много опыта в этом чем-то, и я не знала, насколько далеко это что-то может зайти, ведь, если мне не откажут в материальной помощи, я снова буду жить в трех часах езды отсюда. Какое будущее ждет наше что-то, когда я буду учиться в колледже, а он продолжит работать сексуальным барменом?

И почему я вообще об этом думала? Потому что я решила быть глупой и согласиться на это что-то, чем бы оно ни было и что бы ни означало.

Я ковырнула вилкой белую комковатую массу.

– Это и есть кукурузная каша?

– Попробуй.

– Как монстр из ужастика. – Я снова ткнула массу вилкой. – Мне кажется, он вот-вот оживет и набросится на меня.

Джекс усмехнулся и положил несколько блинчиков в реку сиропа.

– Не смешно. У меня в итоге родится кукурузный чужой, – пробормотала я. – И что мы тогда будем делать?

Довольно улыбаясь, парень взглянул на меня из-под густых ресниц.

– Просто попробуй.

– Какая она на вкус? – сопротивлялась я.

– Как кукурузная каша.

Я опустила вилку и с укором взглянула на него.

– Подробнее.

Рассмеявшись, он разрезал башню из десяти блинчиков.

– Описать кукурузную кашу невозможно. Ею нужно просто наслаждаться.

Закатив глаза, я все же взяла немного каши, смешанной с сыром, и с опаской попробовала ее. Джекс, не отрываясь, смотрел на меня. Я проглотила кашу, не зная что и думать. Попробовала еще немного.

– Ну? – спросил Джекс.

– Не знаю. – Я набила полный рот каши. – Я пока не решила. Вкусно, но это называется каша, а я не могу признать, что мне понравилась какая-то каша. Мне нужно об этом подумать.

– Прелестно, – усмехнулся Джекс.

Я улыбнулась и взяла кусочек бекона.

– Так куда мы отправимся после завтрака?

– В Филадельфию, – ответил он, прожевав. – Есть один дом, где Мона часто зависала. Если повезет, найдем ее там или хотя бы узнаем, заглядывала ли она туда в последнее время.

– Что-то это…

– Калла! И Джекс! – раздался знакомый голос.

Я повернулась и увидела Кэти, которая буквально бежала к нам. Взглянув на нее, я усомнилась, не вернулись ли мы ненароком в восьмидесятые.

На Кэти были ярко-розовые лосины из спандекса, собравшиеся гармошкой сиреневые носки, кроссовки и спущенная с одного плеча черная футболка. И красный в синий горошек шарф, хотя на дворе был июнь.

– Привет! – Я помахала ей кусочком бекона.

– Подруга! Ты только посмотри! – Кэти остановилась возле нашего столика, держа в руках коробку с едой навынос. – Я же говорила, твоя жизнь скоро изменится.

Хм.

Джекс сунул в рот огромный кусок блинчика, и я догадалась что он изо всех сил старается не рассмеяться.

– Что это вы так рано? – спросила она и тут же продолжила, не дав мне возможности ответить: – Я занималась йогой. Каждое утро с нее начинаю. А потом захожу в «Айхоп», «Вафл-Хаус» или «Деннис». Идеальный контрбаланс – или как там это называется? Но горячие, сексуальные бармены не завтракают в такую рань. Да еще и вместе.

Я посмотрела на Джекса.

– Мы проснулись вместе, – только и сказал он.

Глаза Кэти стали огромными, как блюдца, и я чуть было не закричала, что это не то, о чем она думает, но потом сообразила, что это именно то, о чем она думает, и заставила себя промолчать.

Ее хорошенькое личико озарилось улыбкой.

– Как здорово! Если вы, ребята, в итоге поженитесь и заведете ребенка, назовите его Кэти.

Я залилась краской.

– Что-о-о?

– Ну, мальчика тоже можно Кэти назвать, но тогда над ним будут смеяться в школе, а вам это не нужно. Ого, кукурузная каша? – Она сменила тему, даже не переведя дух. – Нужно положить еще сыра. Приходите как-нибудь ко мне на завтрак. Я варю потрясную кашу.

– Звучит неплохо, – спокойно ответил Джекс. Его карие глаза блестели. – А насчет имени мы подумаем.

Я уставилась на него, глазами говоря: «Какого хрена?»

– Супер! – хихикнула Кэти. – Ладно, я побежала есть свои маффины и вафли. Увидимся, ребята!

Когда она развернулась и понеслась к выходу, я не придумала ничего умнее, как спросить:

– Ты знаешь, что она упала с шеста, ударилась головой и теперь стала экстрасенсом?

– Слышал.

Я прикусила губу.

– Рокси говорит, она довольно точно предсказывает.

– Кэ-ти, – протянул Джекс, и я посмотрела на него. Он улыбался. – Я не против назвать дочку Кэти.

– Только не это, – простонала я.

Джекс запрокинул голову и рассмеялся своим глубоким, сексуальным смехом, и я тоже не смогла сдержать улыбки.


Сорок минут спустя, когда мы въехали в ту часть города, куда по доброй воле никто не совался, я уже не улыбалась. На улицах почти никого не было – полдень еще не наступил.

Джекс припарковался возле старых домов из коричневого кирпича через дорогу от городского парка. Казалось, мы попали в постапокалиптический фильм.

Я посмотрела на заколоченные двери и окна некоторых домов.

– Что-то мне это не нравится.

– Я бы ни за что не привез тебя в эту чертову дыру, но в прошлый раз, стоило мне об этом заикнуться, как ты обрушила на меня град упреков и принялась утверждать, что это твоя проблема и все такое. – Он заглушил двигатель и весьма самодовольно посмотрел на меня. – Поэтому мы здесь.

Парень был прав, но признавать это мне не хотелось.

– Как скажешь.

Его губы дрогнули.

– Не отходи от меня ни на шаг. Хорошо? Говорить буду я. Нет, не смотри на меня так, словно только что лимон проглотила. Говорить буду я. Если не согласна, я отвезу тебя к Клайду или к Рису и вернусь сюда один.

Я прищурилась.

– Перестань командовать.

– Не перестану. – Парень наклонился и чмокнул меня в кончик носа. Это произошло очень быстро, но все равно напугало меня. Когда Джекс снова откинулся на спинку сиденья, на губах у него заиграла улыбка. – Согласна?

Помедлив, я вздохнула. На Рэмбо я не тянула. Я не могла в одиночку ворваться в один из этих домов и потребовать выдать свою маму.

– Ладно. Да, я согласна.

Джекс кивнул и вышел из машины. Немного задержавшись, я помолилась, чтобы все прошло хорошо, и последовала за ним, стараясь не отставать. Мы дошли по тротуару до обшарпанного крыльца дома, в котором все окна второго этажа были заколочены.

– Мама сюда приходила? – спросила я, обхватив себя руками.

Кивнув, Джекс взглянул на меня.

– Да.

Я сжала губы, понимая, что удивляться здесь нечему. Это не было для меня открытием, но видеть этот дом и представлять, как мама зависает в подобном месте, было выше моих сил, и не важно из скольких трейлеров я вытаскивала ее, когда была подростком.

Джекс постучал костяшками пальцев. Никто не ответил, и я уже решила, что мы приехали зря, но тут Джекс заколотил по двери кулаком.

– Ох, – пробормотала я, озираясь по сторонам, – думаешь, это хорошая идея?

Не обращая на меня внимания, парень наклонился к двери.

– Ричи, открывай! Я знаю, ты там. Твоя дерьмовая тачка стоит возле дома.

Глаза у меня округлились, а живот скрутило.

Последовала небольшая пауза, а затем красная обшарпанная дверь со скрипом отворилась. Я никого не увидела, но услышала хриплый голос:

– Какого хрена ты здесь забыл, Джексон?

Хм.

– Нам нужно поговорить.

– Говори, – раздалось в ответ.

– Не на пороге твоего гребаного дома, Ричи. Впусти нас внутрь.

Пауза.

– Нас? – Дверь немного приоткрылась, и в проеме показалась голова хозяина. Я невольно попятилась, увидев небритое лицо, налитые кровью глаза и шишковатый нос, испещренный лопнувшими сосудами. – А ты еще кто такая?

Я узнала этого человека, хоть он и смотрел на меня так, словно никогда в жизни не видел. Черта с два я когда-нибудь забуду эти слезящиеся глаза и огромный нос! Он частенько захаживал к нам домой на мамины вечеринки.

– Не твое дело, Ричи, я тебе не служба знакомств, – отрезал Джекс таким суровым тоном, что я в шоке посмотрела на него. – Открывай дверь.

Ричи дверь не открыл.

Тихо выругавшись, Джекс приставил ногу вплотную к двери и толкнул ее ногой и рукой. Дверь поддалась, а Ричи отлетел назад.

– Э-э…

Джекс взял меня за руку и втянул внутрь, и вонь – жуткая вонь стала первым, что я ощутила, когда он захлопнул за нами дверь. В комнате, где находились только ревущий телевизор и два дивана, которые знавали лучшие времена, воняло смесью сивухи и кошачьей мочи.

Боже, пусть моей мамы здесь не будет.

Я понимала, что это неверная мысль. Если бы мы ее нашли, и мои проблемы хотя бы частично разрешились, но мне не хотелось даже думать, что она может оказаться в подобном месте.

– Ты чего, мужик? – Ричи попятился, царапая грязными ногтями горло. Кожа на шее была красная. – Ты не коп, чтобы двери выламывать.

– Ты не хотел открывать, – ответил Джекс.

Интересно, часто ли ему доводилось вламываться в дома сомнительных типов? Казалось, ему это было не впервой. Я сделала шаг в сторону, заметив прямо перед собой дыру в полу, и увидела, что находится за спинкой дивана.

Грудь сдавило.

На диване, свернувшись клубком под маленьким пледом, лежал ребенок лет пяти-шести. Рядом с ним спала кошка. Я с ужасом посмотрела на мальчика.

– Что надо? – спросил Ричи.

– Мы ищем Мону, – спокойно ответил Джекс.

– Мону Фриц?

– Как будто я еще какую-то Мону могу здесь искать. Я ведь не первый раз сюда за Моной прихожу, – сказал Джекс. Я сильно удивилась. Впрочем, тут же вспомнила, что он рассказывал, как они с Клайдом и раньше это делали. – Не тяни резину. Ты знаешь, как это делается.

Неужели был какой-то особенный способ?

Ричи снова поскреб горло, но теперь в его глазах мелькнуло понимание.

– У Моны свое дерьмо, у меня – свое.

Джекс шагнул вперед и наклонил голову.

– Ричи, я спрашиваю только один раз.

– Мужик, да я не…

– Один раз, – предупредил Джекс.

Ричи не отвечал, и Джекс рванул вперед, схватил его за рубашку и приподнял так, что кончики пальцев его босых ног едва касались пола.

Вот черт, как бы до драки не дошло.

Я подошла к Джексу.

– Джекс, тут ребенок спит на диване, – почти прошептала я.

– Черт, – буркнул Джекс, но не отпустил Ричи. – Ты что, и Шайю в эту крысиную нору притащил?

– Его проклятая мамаша сбежала. Я стараюсь как могу.

Бицепсы Джекса напряглись.

– Пойдем-ка на кухню. И не рыпайся. Ради Шайи, идет?

Мы перешли на кухню – а точнее, в ту комнату, которая когда-то была кухней. На месте раковины зияла дыра. Краем глаза я заметила, что стена возле холодильника заляпана какой-то коричневой гадостью.

– Моны здесь нет, – наконец сказал Ричи.

– Не возражаешь, если я сам проверю?

– Валяй. – Ричи отошел и прислонился к стойке. – Но я тебе говорю, ее здесь нет. И ты не первый, кто ее ищет.

Я замерла.

– Правда?

– Кто еще ее искал? – спросил Джекс, который не двинулся с места.

Ричи прищурил свои водянистые глаза и посмотрел на меня.

– Есть в тебе что-то…

– На меня смотри, Ричи. – Тот подчинился приказу, а Джейс по-прежнему стоял, не двигаясь. Мне стало страшно. – Кто искал Мону?

– Какие-то парни. Плохие, мать их, парни, – процедил Ричи, сложив на тощей груди жилистые руки. Пожалуй, такие разговоры при детях лучше не вести, но Ричи продолжил: – Они работают на Исайю.

Ох. Плохие новости.

– Мы это уже знаем, – спокойно ответил Джекс.

– Ходят слухи, – добавил Ричи после паузы, – что Мона глубоко увязла в дерьме.

– Это мы тоже знаем.

Ричи поморщился.

– Может, вы знаете и то, что она была посредником в сделке Исайи на три миллиона? И должна была толкнуть дурь больше недели назад?

Я чуть не застонала. Подтвердились мои худшие опасения. Наркотики принадлежали крутому наркобарону, а не Мерзкому Типу.

– Поговаривают, что наркота досталась кому-то другому, так что Исайя хочет, чтобы она сама сказала ему, что дури у нее уже нет. – Ричи сухо усмехнулся. – Мужик, да знал бы я, что дурь валяется у нее дома, а ее самой и след простыл, я бы и сам ее забрал.

Мило.

– Она не жилец, – продолжил он. – Ты ведь понимаешь, Джекс. Хорошо хоть она дала…

– Хватит, – грубо оборвал его Джекс, и внутри у меня все перевернулось. – Есть идеи, где она может быть? Или где Петух?

– Петух? – Ричи снова ухмыльнулся. – Мужик, да он точно забурился где-нибудь с Моной, а если не дурак, так и вовсе сбежал от нее подальше. Джекс, ты же знаешь Мону. Она ширялась и начинала выхаживать, как королева, мол, она толкает дурь для Исайи, вот все и узнали. Мона умом не блещет. Ей нужно было продать наркоту, а не сидеть на ней.