– Мы уже заканчиваем, – сказал он, внимательно глядя на нас. – Есть несколько подозреваемых. Мы выясним, кто это сделал.

– Хорошо, – кивнула я. – Э-э… Спасибо?

Мужчина чуть улыбнулся.

– Офицер Андерс сказал мне, что вы двое искали мисс Фриц?

Офицер Андерс? Медленно кивнув, я не сразу поняла, что он говорит о Рисе. Я посмотрела на Риса, затем на детектива Андерса. Погодите-ка…

– Вы родственники?

– Братья, – пояснил Джекс.

– Я самый красивый, – улыбаясь, вставил Рис.

Детектив Андерс кивнул в сторону своего младшего брата:

– Но определенно не самый умный.

Братья-копы. Круто.

Ох.

Мне бы проверить голову…

– В общем, – продолжил детектив, – он сказал, что вы двое пытались найти твою маму, Калла, и что вчера в городе у вас возникли проблемы. Я в курсе происходящего.

Джекс прищурился. У меня внутри все сжалось. Как бы то ни было, если полиция действительно в курсе происходящего, то у мамы проблемы. И серьезные.

Рис посмотрел на нас, словно говоря: «Простите, ребята, у меня не было выбора».

– Он знает о Маке. И этот подонок первый в нашем списке подозреваемых.

– Это явно предупреждение Калле, – сдавленно ответил Джекс. – Но что-то здесь не сходится. Если Мак нашел Петуха, почему же он не нашел Мону?

– Может, Петух решил соскочить? – предположил детектив Андерс, скрестив руки на груди. – Но вернувшись в город без наркоты и без денег, если ваши… источники не врут, он вряд ли мог рассчитывать на теплый прием.

Да, и в результате он получил пулю в голову. У мамы наркоты не было. И уж точно, черт возьми, у нее не было денег.

Это точно был Мак. Ричи же сказал: одно потянуло за собой другое, и в результате по уши в дерьме оказался именно Мак.

– Мы также ищем подходящего под твое описание мужчину, который пришел сюда и забрал наркотики. Мы их найдем, – заверил меня детектив Андерс. – Но вы не должны вмешиваться. Дайте нам делать свою работу. Я не хочу, чтобы вы связывались хоть с кем-то из этих людей.

Мне тоже не хотелось связываться хоть с кем-то из этих людей, но оставались считаные дни до того момента, когда я должна была хоть из-под земли достать свою маму. Я не ответила – мне даже не хотелось слушать, как они будут пытаться отговорить меня делать то, что мне сделать придется.

У нас был след.

Айк.

И насколько я знала, Джекс не сообщил о нем ни полиции, ни Рису. Еще один полицейский заглянул в комнату и сообщил, что крыльцо свободно. Я вздохнула от облегчения. Разговор подошел к концу, и Джекс проводил Риса и его старшего брата к машинам.

Клайд почесал грудь.

– Какой бардак…

– Знаю, – вздохнула я. – Думаешь, мама… вообще в курсе, во что вляпалась?

Он кивнул.

– Думаю, да. А если она не глупа, то, наверное, уже живет где-нибудь в Мексике.

Не хотелось бы мне, чтобы мама уехала за тридевять земель и мы больше никогда с ней не увиделись. Но по-хорошему именно это и следовало сделать. Путь сюда был ей заказан.

– Если она не вернется… что станет с баром? – спросила я, поднимая самую малозначительную тему, потому что лучше уж было думать об этом, чем о более важных и более безумных вещах. Я знала, что бар перейдет ко мне, если мама… умрет, но понятия не имела, что произойдет, если она просто исчезнет.

– Малышка, об этом переживать не стоит. – Клайд неуклюже встал с дивана. Его грудь вздымалась и опадала от тяжелого дыхания. – С баром все будет в порядке.

Я встревожилась:

– А с тобой все в порядке?

– Да, все хорошо. Обо мне не беспокойся.

Его ответ меня не убедил, но тут Джекс вернулся в комнату без красавчиков-полицейских. Он подошел прямо ко мне и стащил с дивана.

– Хочешь убраться отсюда? – спросил он.

Я закивала. Сделать это мне хотелось больше всего на свете.

Клайд заключил меня в свои медвежьи объятия, хотя мы с Джексом продолжали держаться за руки.

– Хорошо, что ты здесь не ночуешь. Это к лучшему. Правда.

Мне не хотелось отпускать его, но он все же отстранился.

– Все будет хорошо, – заверила я Клайда, почувствовав, что это необходимо сказать вслух.

Здоровяк улыбнулся во весь рот, кивнул и посмотрел на Джекса.

– Да, малышка, в этом сомнений нет.

Когда Клайд ушел, я собрала одежду и личные вещи, после чего мы загрузили сумки в пикап Джекса. Сложно было ходить по крыльцу, на котором еще недавно лежал труп.

Когда мы уже забрались в кабину пикапа, Джекс посмотрел на меня.

– Держишься?

Я секунду подумала.

– Стараюсь.

Слабо улыбнувшись, парень провел большим пальцем по моей нижней губе.

– От этой заварухи с Петухом и Маком – и с твоей мамой тоже – голова идет кругом. Тут дело серьезное. Так что ты вполне имеешь право злиться и тревожиться.

– Я знаю, – прошептала я.

Его улыбка стала шире.

– Я же говорил. Ты смелая.

В груди у меня разлилось тепло. Вместо того чтобы возражать, я просто улыбнулась в ответ.

– Может, остановимся где-нибудь по пути, чтобы перекусить?

– Все для тебя, детка.

Мне понравились его слова. Очень.

Для ужина в ресторане было уже поздновато, так что мы решили ограничиться фастфудом. К этому моменту я готова была съесть слона, так что не стала жаловаться, когда Джекс завернул на парковку бургерной. Не лучшие стейки в штате, но тоже сойдет.

По дороге к Джексу мы молчали. Не проронили ни звука, и уплетая еду за обе щеки. Только убрав мусор и выкинув стакан из-под содовой, я поняла, что нам пора все обсудить.

Мне нужно было поговорить об этом.

– Думаешь, с мамой все в порядке? – спросила я.

Джекс как раз остановился возле стола, который стоял у двери на маленькую террасу и крошечный задний двор. Он повернулся ко мне, наклонив голову.

– Не знаю.

Я закрыла глаза, пытаясь справиться с нахлынувшими чувствами.

– Мне жаль, но я должен быть с тобой честным.

– И я это ценю.

– Я знаю, – сказал парень, и его голос прозвучал совсем рядом. – Раз Петух соскочил, он, похоже, почувствовал, что дело пахнет жареным. А это значит, что твоя мама до сих пор в бегах.

Потому что на крыльце рядом с Петухом не лежало ее тело.

– Но в этом нет ничего хорошего, – закончил он.

Вот и Клайд сказал то же самое.

– Исправить ситуацию она не в силах. Даже если Мака упекут за убийство Петуха, остается этот Исайя. Дури было очень много, а она дорогая. Твоей маме не выйти сухой из воды.

– Это точно.

У меня в горле встал ком.

– На этот раз она действительно вляпалась, Джекс. По самые уши. Это никак не исправить. Пути назад нет. И она втянула меня, а из-за этого втянут оказался и ты. Мне так жаль. Тебе этого вовсе не надо. Ты не должен был сегодня обнаружить Петуха.

– Милая, – ласково сказал он, положив ладони мне на щеки и слегка запрокидывая мне голову. – В этом нет твоей вины. Не забывай. Тебе не стоит извиняться. Ты не сама заварила эту кашу и уж явно ни о чем подобном не просила.

Он говорил правду, но я все равно чувствовала себя отчасти ответственной за это, ведь во всем была виновата моя мама. Обняв его, я сделала то, чего раньше не делала: прижалась к нему и уткнулась лицом ему в грудь.

– Что мы теперь будем делать?

Это был важный вопрос, и задать его было нелегко, ведь я спрашивала о «нас», словно даже не предполагая, что мне придется со всем разбираться в одиночку. И это был еще один огромный пугающий шаг для такой, как я.

Джекс обнял меня.

– Можем поговорить с Айком. Если найдем твою маму…

– То что? – спросила я. – Не можем же мы ее выдать. Ты видел, что они сделали с Петухом.

– Милая, я и не предлагал ее выдавать. Найдем ее, удостоверимся, что она понимает, в какое дерьмо вляпалась, а потом… А потом будем действовать по обстоятельствам.

Действовать по обстоятельствам означало убедиться, что мама понимает, насколько ничтожны ее шансы вернуться в Пенсильванию и не получить пулю в голову.

– А как же Мак?

– Он больше к тебе на пушечный выстрел не подойдет. – Джекс чуть отстранился и заглянул мне в глаза. – В этом не сомневайся. Исайю ты тоже не увидишь.

Мне хотелось в это верить. Я даже почти поверила – Джекс сказал это таким тоном, словно у него все было под контролем.

Он прислонился лбом к моему лбу.

– Жаль, ужин пришлось отменить.

– Да уж, я рассчитывала на этот стейк, – ответила я, кашлянув и выдавливая улыбку.

– Значит, в другой раз. Черт, пойдем хоть в следующее воскресенье!

Я закрыла глаза, радуясь, что парень строит такие далеко идущие планы. До следующего воскресенья была всего неделя, но неделя – это очень долго. Тут у меня вдруг вырвалось:

– Сегодня я во второй раз в жизни увидела труп.

– Милая…

– Я не о братьях. Их гробы были закрыты, и я не… Я не видела, как их выносили из дома. Но труп я видела и раньше. – Я сделала паузу и выдохнула. – У мамы была вечеринка. Один парень умер, похоже, от передоза, но все слишком обдолбались, чтобы это заметить. Когда я зашла в гостиную, он лежал на полу лицом вниз, уже не двигался и не дышал.

Джекс набрал полную грудь воздуха.

– Черт, милая, я не знаю, что сказать. Лучше бы ты ничего подобного не видела.

– Я больше не хочу смотреть на трупы.

На пару секунд повисло молчание.

– К этому нельзя привыкнуть, – наконец, признался Джекс. – В «песочнице» – в смысле, в пустыне – я видел много смертей. Иногда это были повстанцы, иногда – невинные люди, погибшие под перекрестным огнем, а…

– А иногда твои друзья? – тихо спросила я.

– Да, – ответил парень. – Я никогда не забуду их лиц.

Я сильно прикусила губу, прекрасно понимая, о чем он говорит. Кое-что никогда не забывается.

Мысли перескакивали с одного на другое. Мак. Мама. Мертвецы с пулевыми ранениями в голову. Встревоженный Клайд, потирающий себе грудь. Прекрасные стейки, которых так и не довелось попробовать. Возвращение сюда. Неизбежный отъезд. То, как Джекс прижимал меня к себе этим утром.

Мне больше не хотелось думать.

Подняв глаза, я встретилась с ним взглядом.

– Я не хочу думать.

Джекс не ответил и не стал ничего спрашивать. В его глазах вспыхнуло пламя, после чего парень наклонился, коснулся губами моих губ и нежно поцеловал меня – и этот поцелуй был для меня ценнее глубоких и чувственных. Он явно что-то значил, и я готова была открыться этому, ощутить все сполна, по-настоящему поверить.

И это, черт возьми, было просто потрясающе.

Поцелуй стал горячее, мои губы раскрылись. Когда наши языки соприкоснулись, руки Джекса оказались у меня на бедрах. Парень притянул меня к себе, и я почувствовала, что его естество прижалось к моему животу. Я вспомнила, как утром обхватывала его рукой и как сильное тело Джекса содрогалось в момент высшего наслаждения. От этих воспоминаний мою кожу обожгло огнем, но это было ничто в сравнении с поцелуями, которые скользили по моей щеке, по уху, по шее. Запрокинув голову, я зарылась пальцами в его мягкие волосы.

– Думать ты точно не будешь, – сказал он между смелыми ласками. – Ни одну чертову секунду.

– Хорошо, – простонала я.

Он усмехнулся мне в шею, опустил руки ниже и проник под платье. Мне нравилось, к чему все движется, особенно когда его пальцы скользнули под резинку моих трусиков.

Спустя какую-то наносекунду трусики уже упали на пол.

– Готова? – спросил Джекс.

Я кивнула и открыла глаза.

Он улыбнулся, быстро поцеловал меня и, с легкостью подхватив, усадил на кухонную стойку.

Да.

Я сидела голой попой на кухонной стойке.

И это было совершенно неподобающе сексуально.

Джекс провел руками по внутренней стороне моих ног, потом развел шире мои колени. У меня перехватило дыхание. Мне инстинктивно захотелось сдвинуть их, но тут густые ресницы поднялись, и меня пронзил горячий взгляд.

– Не закрывайся, детка. – Его низкий голос эхом отозвался в каждой клеточке моего тела.

И я повиновалась.

Руки скользнули дальше, и я почувствовала легкое дуновение прохладного воздуха. Щеки вспыхнули. Румянец разливался по шее и по груди. Сердце забилось чаще. Джекс наклонил голову и нежно поцеловал меня. Его руки двигались все выше по моим ногам. Потом подол моего платья взлетел на талию. Я сильнее сжала руками стойку.

– Как красиво, – пробормотал он.

О господи. Я понятия не имела, что делать и что говорить. Я вся была перед ним. Прямо как на ладони. И Джекс не сводил глаз с того места, где соединялись мои бедра, так и пронзая его своим горячим взглядом. Хотя я и понимала, что в его – в наших – действиях нет ничего необычного, это было совершенно ново и удивительно для меня.

Его руки снова заскользили по внутренней поверхности моих бедер, от колен и выше – медленно, мучительно.

– Ты правда очень красивая, Калла. Даже не сомневайся. Черт, да разве можно в этом вообще усомниться?!