Том со смехом покачал головой:

– Ты неисправима!

Он свистнул Грома и пошел к замку. Сиара смотрела ему вслед и клялась, что больше такого не допустит. Ей надо постараться не оставаться с Томом наедине.

– Я хочу пригласить пару человек сегодня вечером! – крикнула она Тому. Когда тот оглянулся с насмешливой улыбкой, она покраснела, но заставила себя сказать: – Я подумала, что компания нам не помешает.

Он кивнул и пошел дальше, но потом снова обернулся:

– Это ведь ты вдохновила меня стать шеф-поваром, а я тебя так и не поблагодарил. Наверное, пришло время это сделать. Поэтому завтра я приготовлю рождественский ужин.

– Но ты герцог! Это я должна готовить для тебя! Кстати, я и собиралась. Либби оставила мне все продукты и подробные инструкции.

Том вздрогнул.

– Я вчера попробовал у тебя имбирное печенье. Я полагаю, это ты пекла?

Сиара кивнула.

– И что?

– Они были… – Том замялся. – Своеобразными. Сиара не могла удержаться от смеха.

– Ты имел в виду «несъедобными»? Хорошо, приготовь ужин. Если честно, я до смерти боялась это делать.

Том с собакой ушли.

Ну и ладно…

Возможно, через несколько месяцев все это не будет иметь никакого значения, если Том всерьез собирается продать Лохмор.

Если это произойдет, она никогда больше его не увидит.


Пробка с хлопком вылетела из бутылки, и Том наполнил шампанским бокалы всех присутствующих – Лиама Гири и его жены Мейв, Либби, Винса Макнамары и Сиары.

– Желаю всем вам счастливого и веселого Рождества!

Все покорно чокнулись бокалами, но это не развеяло неловкость, царившую в комнате. Лиам все время терзал свой галстук, будто тот не давал ему дышать, Мейв выглядела неестественно бледной, особенно рядом с раскрасневшейся и вспотевшей Либби.

Только Винс чувствовал себя в своей тарелке. Он вертел головой, разглядывая большую гостиную Лохмора, и то и дело вопил: «Ни фига себе!»

Это была любимая комната Тома в Лохморе, и ему очень польстил простодушный восторг Улыбы. Гостиная была десять метров в длину, с прихотливо расписанным потолком и старинными гобеленами на стенах, а мебель была изготовлена в Париже в конце восемнадцатого века по заказу пятого герцога Бэйнсвортского. По обеим сторонам мраморного камина стояли разукрашенные елки.

Гости растерянно бродили среди всей этой красоты, пили шампанское и не знали, как себя держать.

– Как хорошо, что вы составили нам компанию. Винс тоже, как и я, остался один на Рождество из-за этого снегопада, – решила нарушить неловкое молчание Сиара. – Его партнер уехал кататься на лыжах и не смог попасть обратно в Лохмор. Бедный Винс, это же ваше первое Рождество, а вы порознь.

Том повернулся к Винсу.

– Сочувствую!

– Да ладно! – совсем неубедительно фыркнул тот, но благодарно обнял Сиару за плечи. – По-моему, прекрасно отмечаем! А у Дэнни мать живет в Дублине, он к ней поехал.

Том заметил, с какой нежностью Улыба произнес имя своего друга. Мейв, наверное, тоже обратила на это внимание, потому что расплылась в умильной улыбке.

– Ты просто создан для семейной жизни, Винс! Никогда не видела тебя таким счастливым, как с Дэнни.

Винс опять попытался небрежно фыркнуть, но вместо этого вдруг прослезился.

– Да, мне очень повезло… Найти любимого человека, который любит тебя в ответ. Я и не знал, что можно быть настолько близкими. С ним я чувствую себя так спокойно, так защищенно. Что еще нужно человеку в жизни?

Лиам и Мейв переглянулись и кивнули.

Том крутил ножку своего бокала и боялся поднять глаза на Сиару. Сердце гулко колотилось в груди. Зачем он поцеловал ее утром? Почему он каждый раз делает то, что клялся не делать? Он сам сказал ей, что они будут друзьями. Друзья не целуются. Во всяком случае, не целуются так горячо, жадно, сексуально.

Но хуже всего было то, что он не мог заставить себя пожалеть об этом. Он должен был бы, но он не жалел. Он в жизни не испытывал ничего подобного поцелуям Сиары. Они сводили Тома с ума и в то же время давали ему то самое чувство тепла и защищенности, о которых говорил Улыба.

Либби подала голос:

– Все верно! Это первый пункт в моем плане на новый год. Найти себе мужчину! Зарегистрируюсь на сайте знакомств. Там наверняка ждет меня мой принц! Сиара, присоединяйся!

Сиара. Сайт знакомств. Сотни мужчин, роняющих слюни на ее фото. Да ни за что!

Том повернулся к Либби.

– Там вроде сплошные извращенцы.

Либби тут же сникла.

– Да, наверное.

Она выглядела такой расстроенной, что Том улыбнулся ей ободряюще и сказал:

– У меня в лондонском ресторане работает много холостых парней. Могу познакомить. К тому же у вас общая страсть к кулинарии.

Либби тут же просияла.

– Вау! Познакомьте! Спасибо! Очень надеюсь, что из вашей светлости выйдет хорошая сваха. Си-ара, нас ждут классные парни и большая любовь!

– Посмотрим, – уклончиво ответила Сиара и с преувеличенным энтузиазмом предложила: – А давайте во что-нибудь поиграем!

Том со столь же преувеличенным отчаянием застонал.

Лиам засмеялся и сказал:

– Я с вами совершенно согласен, ваша светлость.

– Ради всего святого, не надо меня так называть! Я знаю, что мой отец придавал большое значение этикету, но это не в моем стиле.

Улыба поднял свой бокал.

– Чин-чин!

Все снова чокнулись, на этот раз гораздо более непринужденно.

– Предлагаю шарады! – Улыба сверкнул всеми тридцатью двумя зубами. – Это будет моя команда. – Он обнял за талию Либби и Сиару и повел их на диван. – Том, Лиам и Мейв, вы в команде лузеров!

На такой вызов ни Лиам, ни Том не могли не ответить.

Обе команды загадали свои слова и написали их на бумажках.

Сиара была первой. Она прочитала записку, которую протянул ей Лиам, и самодовольно улыбнулась.

– Это просто!

Мейв бросила грозный взгляд на мужа.

– Я же говорила тебе, что это слишком легко.

Сиара повернулась к своей команде.

Винс с энтузиазмом расшифровывал ее жесты:

– Это книга! Два слова!

Сиара кивнула.

– Второе слово это… – подключилась Либби.

Они в шоке уставились на Сиару, которая подпрыгивала на месте и махала руками.

– Птица! Пингвин! Ворона!

– Малиновка! Дрозд! Цыпленок!

– Страус! – крикнула Либби.

Почему-то «страус» доконал Сиару, она рухнула на стул и расхохоталась. Она попыталась возобновить свои подсказки, но каждый раз заходилась в новом приступе смеха.

На ней было платье, расшитое золотыми пайетками, и они смеялись вместе с ней, сверкая при каждом ее движении, отражая свет огня в камине, свечей на праздничном столе и рождественских гирлянд. Том был ослеплен – во всех смыслах этого слова. Он подумал, что если бы не был влюблен в нее прежде, то обязательно влюбился бы в нее сейчас.

Он вздрогнул при этой мысли.

Когда они были вместе, они никогда не говорили о любви, то ли потому, что боялись, то ли потому, что и без признаний было все ясно. Каждый их взгляд, каждое прикосновение были признанием в любви. И он все разрушил.

Винс и Либби выкрикивали все названия птиц, какие могли вспомнить, хотя Сиара давно уже сидела на стуле и устало мотала головой.

Она показала им указательный палец.

– Первое слово, – сказал Винс.

Сиара указала на Тома.

Он не мог не улыбнуться серьезному выражению ее лица. Она твердо решила выиграть.

– Том! Ваша светлость! – крикнул Винс.

– У вас осталось пятнадцать секунд! – злорадно предупредил их светлость.

– Герцог! Королева! Босс! Король! – затараторил Винс.

– «Король джунглей»? – предположила Либби.

– «Король замка»! – выпалил Винс.

– Время истекло! – объявил Том.

Либби и Винс завыли от досады.

– «Повелитель мух», тупицы! – Сиара опять расхохоталась и никак не могла остановиться.


Том проводил гостей и пошел обратно к Сиаре. Но она уже была на кухне – ставила тарелки в посудомоечную машину.

– Либби чуть в обморок не упала, когда узнала, что все это приготовил ты, – улыбнулась она, потом с некоторой осторожностью добавила: – Хороший был вечер. Тебе понравилось?

– Конечно. Особенно то, как мы разбили вас в пух и прах.

Она опять рассмеялась. Она смеялась весь вечер. Том всегда любил ее смех. Но потом она посмотрела куда-то поверх его плеча, и на ее лице появилось мечтательное выражение. Том оглянулся и понял, что Сиара смотрит на большие старинные часы.

– Половина первого. Мое самое любимое время в году. Тебе не кажется, что в воздухе чувствуется какое-то волшебство? – Сиара склонила голову набок и прикрыла глаза. – Мне все время кажется, что если очень-очень прислушаться, то можно услышать шорох саней Санты.

– Сколько шампанского ты выпила? – неловко отшутился Том.

– Ты – старый ворчун!

Он взял из ее рук тарелку, поставил ее в посудомойку и закрыл дверцу.

– Пошли поприветствуем Санту.

Том велел ей переодеться во что-нибудь теплое и надеть уличную обувь и повел ее через парк к озеру. Он принес из лодочного сарая пару плетеных кресел, поставил их на деревянной пристани, усадил Сиару и заботливо укутал одеялом.

Морозный воздух был чистым и звонким, как хрусталь, небо было усыпано звездами, а луна напоминала головку нежного сыра.

– Я думаю, это лучшее место, чтобы увидеть Санту, – сказал он, садясь рядом.

– Я беру свои слова назад, – завороженно прошептала Сиара. – Ты не старый и не ворчун.

Все эти дни Том был уверен, что ее восторги по поводу Рождества были лишь частью плана по предотвращению продажи Лохмора. Но сейчас он понял, что они были искренними.

– Почему ты так любишь Рождество?

Она вытянулась в кресле, запрокинула голову и посмотрела на звезды.

– Когда я была маленькая, мы с мамой были только вдвоем, ну, ты это знаешь. И нам не с кем было праздновать. Честно говоря, это было очень грустно. Ни елки, ни украшений. Мы просто садились перед телевизором и ели якобы праздничный ужин. Думаю, сейчас я пытаюсь это исправить.

Сиара поплотнее закуталась в одеяло, а Тому и так было тепло от ее близости, ее голоса, от детски-наивного выражения ее лица.

– Рождество должно быть радостным, – продолжала Сиара. – Его нужно проводить с тем, кого любишь. – Она запнулась и искоса взглянула на него. – Как сегодня вечером: я обожаю Винса и Либби, они мои лучшие друзья. И Лиама, и Мейв – они так поддерживали меня, когда я вернулась в Лохмор. Их сыновья живут за границей, один в Ванкувере[5], другой в Перте[6], они очень по ним скучают. Я думаю, Мейв сбрасывает на меня невостребованную материнскую заботу, – улыбнулась Сиара. – А как празднуют Рождество в семье Бенсонов?

– Шумно. Бурно. К нам всегда приезжали друзья родителей. Ты же видела во время летних каникул – они любили шумные вечеринки.

– Тебе это не нравилось?

– Просто мы с сестрами чувствовали себя лишними. Теперь я понимаю, что так отец старался отвлечь себя от жизненных неудач.

– Например?

– На самом деле титул был для него огромной тяжестью. Он все время старался жить сообразно титулу, считал, что это обязывает его быть каким-то сверхчеловеком. Чем бы он ни занимался – общественная жизнь, развлечения, его страсть к конному поло, – он все делал так, как, по его мнению, должен делать герцог. Он был очень амбициозным и очень внушаемым. Он считал, что не должен проявлять слабость, и, соответственно, не прощал это другим.

– И тебе…

– Мы проводили мало времени с родителями – Фрэн, Китти и я. Нас рано отправили учиться в закрытые школы, а когда мы бывали дома, то там всегда было полно гостей.

– Я часто думала: как же твоя мама отправила тебя так далеко, такого маленького, неужели она по тебе не скучала?

В детстве Тому казалось, что мать его вообще едва замечает. Все ее внимание всегда было направлено исключительно на мужа. Неудивительно, что он тогда так привязался к Сиаре, – наконец-то в его жизни появился теплый, щедрый человек, которому он был искренне интересен.

– Мой отец был настолько яркой личностью, что затмевал всех вокруг себя. Я знаю, мама любила его, но мне казалось, что она живет в постоянном беспокойстве, как угодить ему, как не разочаровать его. Она изменилась с тех пор, как мой отец умер, – стала как-то спокойнее и расслабленнее. Когда у нас с ним были конфликты (а они были постоянно), она всегда принимала его сторону.

– Как же так? – сочувственно прошептала Си-ара.

– Например, когда я поехал стажироваться, он пригрозил лишить меня наследства. И мама его поддержала.

Сиара резко выпрямилась и в отчаянии посмотрела на него.

– Как же так? – почти беззвучно повторила она.

«Я не говорил тебе, потому что знал, что ты будешь волноваться, будешь чувствовать себя виноватой, что подтолкнула меня на этот путь. Я хотел защитить тебя, Сиара. Я хотел, чтобы хоть ты гордилась мной. Мне надоело чувствовать себя неудачником».