Катрина Кадмор - Останься со мной сейчас

– Но ведь это плохо, – нахмурилась Сиара. – Нельзя же все время притворяться.

– Ты была первым человеком, с которым я мог говорить совершенно откровенно. Ты меня слушала. Мне так не хватало этого, – тихо признался он.

Сиара закусила губу.

– Мне тоже, – ответила он искренне.

– Если хочешь поговорить…

Сиара быстро помотала головой и с вымученной улыбкой сказала:

– Давай лучше играть дальше. Мне не терпится победить тебя.

– Твои шансы стремятся к нулю. Ты не ответила на вопрос и пропускаешь ход. А я рискну выбрать действие пятого уровня.

Сиара взяла карту, прочитала и озорно посмотрела на Тома.

– Ты должен написать стихотворение. У тебя есть две минуты.

Том схватился за голову.

– Можно мне другую карту?

– Нет, – злорадно ответила она. – И у тебя осталось девяносто секунд.

Он встал и зашагал по комнате, отчаянно пытаясь что-то придумать.

– Время вышло! – окликнула его Сиара.

– Только оно без рифм, – предупредил Том.

– Не юли, я жду! – с плотоядной улыбкой ответила она.

Том откашлялся и продекламировал:

Прелестная садовница сажала цветы,

А герцог смотрел на нее.

Она изменила всю его жизнь,

А он был просто дурак.

Сиара растроганно смотрела на него, прижав руки к щекам.

– Это так плохо, что даже хорошо!

Она подошла и обняла его. И в этот момент Том понял, что больше не может бороться с собой. Он обвил руками ее талию и прижал ее к себе.

Сиара немного отстранилась и посмотрела на него – сперва с удивлением и испугом, но потом ее глаза потеплели.

– Твой ход. Правда, – прошептал он ей на ухо. – А вопрос такой: ты хочешь, чтобы я тебя поцеловал?

Она распахнула глаза, ее щеки вспыхнули.

– Ты нарушаешь правила, – ответила она. – Ты не можешь задавать свои вопросы.

Но Том уловил согласие в ее голосе, и сердце взлетело у него в груди.

– Это особый, десятый уровень, Сиара. Если ответишь, ты выиграла.

– Ну, в таком случае… – Она сделала глубокий-глубокий вдох, кончики ее пальцев пробежались по его волосам.

– Помни: ты должна говорить правду.

Ее глаза потемнели, губы приоткрылись, она потянулась к нему, глядя на его рот.

– Ты же знаешь ответ… Ты просто хочешь, чтобы я сказала это вслух.

– Я хочу это услышать.

– Да, я хочу, чтобы ты меня поцеловал.

Том притянул ее к себе и поцеловал в ухо, слегка закусив мочку. Потом его губы скользнули вниз по ее шее. Ее ладони скользили по его плечам, чувствуя, как под тканью смокинга ходят стальные мышцы. Она дрожала. Том почти терял контроль над собой, но не хотел торопиться.

Он целовал ее в ямку за ключицей, а руки двинулись вниз по аккуратным упругим округлостям и еще ниже, туда, где кончалась жесткая ткань ее платья и начиналась теплая кожа.

– Ты же спрашивал, хочу ли я, чтобы ты меня поцеловал… Но о пытках не было ни слова, – простонала Сиара.

Том усмехнулся и продолжил свое нежное путешествие по ее шее, чувствуя под губами ее пульс, ее дыхание, ее шепоты и крики. Аромат ее духов напоминал ему запах цветов их лощины. Его тело сладко дрожало при воспоминании о тех днях, о том, как страстно она отдавалась ему.

– Не торопи меня, – прошептал он, щекоча дыханием ее кожу.

Она снова вздрогнула. Том отстранился, наслаждаясь жаром желания, горевшим в ее глазах.

Он потянулся к ее губам и замер совсем близко от них, дразня и искушая Сиару.

А потом поцеловал ее.

Ее губы, сладкие и полные, податливо раздвинулись под напором его языка. Ее пылающее упругое тело прижалось к нему, бедра к бедрам, грудь к груди. Не отрываясь от его рта, она нетерпеливыми пальцами неловко стала развязывать его галстук-бабочку.

Он был слишком слаб, чтобы сопротивляться. И все-таки он смог. Он отстранился от нее, совсем немного, но все же достаточно, чтобы к нему начал возвращаться здравый смысл.

Он уткнулся головой в ее волосы и прошептал: – Это может выйти из-под контроля.

– Я думала, что уже… – Голос Сиары дрожал и срывался.

Он отступил на шаг, прекрасно понимая, что пути назад уже не будет.

– Ты же понимаешь, что это не изменит мои намерения насчет Лохмора.

Глаза Сиары сначала удивленно округлились, потом гневно сузились.

– Том Бенсон… За кого ты меня принимаешь? Ты что же, думаешь, что это… Что я целуюсь с тобой из-за Лохмора?

– А из-за чего?

Сиара покачала головой, отбросила его руку и пошла к выходу. В дверях она повернулась и с насмешкой посмотрела на него.

– Только из-за игры. Я выиграла. Только из-за этого. – Она надменно вскинула голову и прибавила: – И, если позволишь напомнить: ты сам задал мне тот вопрос. Так что не вини меня, если не можешь справиться с последствиями.

С этими словами она вышла из комнаты.

Том обессиленно рухнул на диван. Ему надо продержаться еще один день. Послезавтра прислуга выйдет на работу.

Всего один день.

Ведь он сумеет?

Дверь со стуком распахнулась. Группа эксцентрично одетых подростков с музыкальными инструментами вошла в древний паб, служивший деревне заодно и бакалейной лавкой, и хозяйственным магазином. Собравшиеся приветствовали их радостными воплями и стуком пивных кружек.

Том, сидевший у камина с пинтой портера, наклонился к Сиаре:

– Что происходит? Почему на них такие странные соломенные шляпы?

Она засмеялась.

– Понятия не имею! Это «Рен Бойз»; каждый год двадцать шестого декабря, в день святого Стивена, они ходят из паба в паб, играют свою музыку и собирают деньги на благотворительность.

Музыканты тем временем расположились в центре паба и по команде подростка, который трижды стукнул деревянной палочкой в боуран[8], начали играть зажигательную мелодию кейли.

На них были соломенные шляпы в форме конусов, которые наполовину скрывали их лица, но Том все равно узнал среди них маленькую Софи с детской вечеринки – ее выдали ее огненные волосы. Девочка тоже узнала его и нерешительно помахала ему рукой.

Он не хотел идти в паб, но в конце концов уступил настояниям Сиары, твердившей, что он уже достаточно поработал сегодня и ему не помешает размяться – пройти милю пешком до деревни, а заодно заскочить к «Дейли» на горячее пиво.

Он отхлебнул портера и посмотрел на Сиару, которая хлопала в такт музыке и смеялась от восторга. На ней были джинсы и толстый вязаный свитер с высокой горловиной, каштановые волосы были забраны в высокий хвост, и она выглядела совсем юной.

Ему снова захотелось поцеловать ее.

Запредельная глупость.

Продажа Лохмора сама по себе была для него нелегким решением. А Сиара делала его еще сложнее.

Он сидел в пабе, разменявшем пятый век, на стенах висели снимки замка – наверное, от самых времен изобретения фотографии, и вставленные в рамки вырезки из газет, посвященные значительным событиям Лохмора – наверное, от самых времен изобретения газет. К нему подходили деревенские, жали руку, поздравляли с Рождеством, выражали соболезнования по поводу смерти отца, предлагали ему выпить, делились местными новостями. Он вспомнил, как настойчиво Сиара зазывала его сюда.

Неужели все это – и поход в паб, и вчерашний вечер, – все часть ее кампании по спасению Лохмора?

Он стиснул зубы. Он влюбился в Сиару.

Вокруг все подпевали и хлопали в такт музыке, а у него внутри была глухая пустота.

«Рен Бойз» закончили свое выступление, пустили по кругу ведерко для пожертвований, раскланялись и под аплодисменты покинули паб.

Том встал и надел куртку.

– Мне пора.

– Но мы же еще не допили.

– Скоро стемнеет. Я бы предпочел уйти сейчас.

– Всего три, темнеть начнет только через час.

Он покачал головой, развернулся и вышел из паба.

Сиара догнала его на главной деревенской улице. Они прошли мимо выбеленной снегом старой церкви, построенной его прапрадедом, мимо сквера, куда какие-то храбрецы, несмотря на мороз, привели играть своих детей. Маленький мальчик сидел на качелях и визжал от восторга, а отец раскачивал его все выше и выше. Какие-то люди приветствовали его, но Том только коротко кивал в ответ и, не останавливаясь, шел дальше.

И только уже у стен замка он повернулся к Си-аре, не в силах больше сдерживаться, желая немедленно выяснить, что происходит между ними.

– Вот что, хватит игр, Сиара. Я понимаю, что ты готова пойти на все, чтобы убедить меня сохранить Лохмор… Но прекращай уже.

Сиара задохнулась от возмущения и потрясенно уставилась на Тома.

Гнев, удивление и разочарование кипели в ней, но она изо всех сил постаралась говорить спокойно.

– Я не играю в игры. Да, я хочу, чтобы ты сохранил Лохмор. Ради себя самого и ради нас всех. И я с самого начала честно признавалась тебе в этом. Так о каких играх, черт возьми, ты говоришь?

Том стиснул зубы, повернулся и быстро пошел прочь. Глубоко вздохнув, Сиара побежала за ним. Он свернул в Лохморский лес.

Последние лучи зимнего солнца без труда проникали между голых ветвей. Земля была скрыта под снегом, но зеленые хвосты папоротника дружелюбно покачивались на легком ветру. Сиара, увязая в снегу, не поспевала за быстрым, упругим шагом Тома.

– Хочешь знать, почему мне нравится работать садовником? – крикнула она ему в спину. – Потому что растения очень простые и понятные по сравнению с вами, мужчинами.

Том повернулся и с мрачным лицом ждал, пока она его нагонит.

– Скажи мне: ты целовалась со мной ради Лохмора?

Сиара не знала, что ему ответить.

Стоит ли ей солгать, что их поцелуи были частью ее плана? Сказать, что они не были сладкими и пьянящими? Скрыть от него, что она любила его каждой клеточкой своего тела?

Она хотела отвести глаза, но не могла себя заставить.

– Нет, поцелуи были не ради Лохмора. Том, мы же были друзьями, и…

Она запнулась, пораженная неожиданной мыслью.

Может быть, она просто дурачила себя все это время, уверяя себя, что проводит с ним время, чтобы спасти Лохмор, а на самом деле она просто хотела провести с ним время?

Рот Тома сложился в жесткую линию.

– Мы были больше, чем друзья, Сиара. Ты тогда сказала, что жалеешь об этом и всегда будешь жалеть. Это правда?

В холодном зимнем лесу ей вдруг стало жарко, она чувствовала, как ее лицо пылает, ей было тяжело дышать. Она с трудом сдерживала желание убежать, но разве она сможет убежать от своей любви? Столько лет она жила во лжи, уверяя себя, что забыла его, что сожалеет об их любви.

Да, она сожалела о многом, но никогда – о том времени, которое они провели вместе. И она понимала, что настало время признать правду.

Глубоко вдохнув морозный воздух, она сказала:

– Нет, я не жалею об этом… То, что было между нами, было прекрасно.

Том опустил глаза, потом снова посмотрел на нее.

– Завтра все вернутся к работе.

В душе у нее все перевернулось от холодности его голоса.

– Я знаю.

– Я хочу быть с тобой сегодня вечером.

У Сиары перехватило дыхание. На глаза навернулись слезы. Это просто смешно. Она должна рассмеяться и сказать ему, что он сошел с ума.

Это безумие.

Но она знала этого мужчину, знала, насколько он добр и благороден, помнила, как счастлива была в его объятиях, какая глубокая связь была между ними. И она прошептала:

– Я тоже этого хочу. Но только если ты поклянешься, что веришь, что Лохмор тут ни при чем.

Она устала скрывать от себя, что хочет этого мужчину, пусть даже на несколько часов. Наверное, иногда надо жить моментом, ловить счастье, раз оно плывет к тебе в руки.

Несколько минут они молча смотрели друг на друга, потом оба сделали шаг вперед. Дни недомолвок и притворства, годы воспоминаний и тоски отступили. Они кинулись друг к другу и слились в поцелуе.

Том крепко прижал ее к себе, голова Сиары кружилась от его близости, от сладости его поцелуев. Снова пошел снег, и белая пелена скрыла их от всего остального мира. Снежинки сразу таяли на их пылающей коже. Не говоря ни слова, они побрели сквозь снегопад в замок. Ее сердце неверяще замирало, а левое плечо чувствовало тепло его тела.

Сиара прогнала все мысли, все доводы рассудка, всякую осторожность и впервые за двенадцать лет чувствовала себя свободной.

Они вошли в замок.

Гром кинулся к ним и стал подпрыгивать, пытаясь лизнуть руку хозяина, совершенно не замечая, как тот занят – он целовал самую желанную женщину на свете, прижав ее своим телом к тяжелой дубовой двери.

Ему все-таки пришлось оторваться от Сиары, чтобы отогнать Грома. Обиженный пес понуро поплелся прочь.

Том с Сиарой переглянулись и быстро пошли вверх по лестнице.

Он повел ее в свою спальню, где немедленно, не говоря ни слова, стал снимать с нее одежду. И только когда Сиара осталась в одном нижнем белье, он отступил на шаг, посмотрел на нее жадными глазами и хриплым от желания голосом сказал: