Катрина Кадмор - Останься со мной сейчас

«Останься со мной сейчас»

© «Центрполиграф», 2019

© Перевод и издание на русском языке, «Центрполиграф», 2019

* * *

– Молодчина, Сиара! Еще одна ступенька, и ты дотянешься.

У Сиары дрожали ноги, но она не могла не улыбнуться покровительственному тону Шона. Шон был главным садовником замка, знал Сиару еще ребенком и до сих пор относился к ней как к маленькой, хотя ей уже почти тридцать.

Но улыбка сползла с ее лица, когда она посмотрела вниз с шестиметровой стремянки.

Мраморный пол парадного зала поплыл у нее в глазах, и ей пришлось крепко ухватиться за перекладину левой рукой. В правой она сжимала тот предмет, который и загнал ее на шестиметровую высоту: тонкой работы ангел в золотых одеждах и с личиком, раскрашенным нежными красками, смотрел на Сиару широко распахнутыми голубыми глазами, будто удивляясь, как это она позволила себя так провести.

Либби, шеф-повар Лохмора, попыталась ее подбодрить:

– Держись, Сиара! Завтра, когда будем зажигать елку, получишь самый большой кусок рождественского торта.

Сиара злобно зыркнула на Либби – хорошо ей говорить, она-то внизу, стоит себе рядом с Шоном в полной безопасности, да еще и глинтвейн прихлебывает – и пробормотала сквозь стиснутые зубы:

– На следующее Рождество полезешь сама.

– О нет, это твоя почетная обязанность, до тех пор пока в Лохморе не появится новый работник, – довольно ответила Либби.

Судя по улыбкам остальной прислуги замка, собравшейся в парадном зале украсить елку и полакомиться приготовленными Либби праздничными закусками, их тоже позабавил ужас на лице Сиары.

– А ты перепояшь чресла твои…[1]

Так все время говорил ее дедушка, когда будил ее на заре и звал мыть мраморные полы Лохмора, а она ворчала и только плотнее куталась в одеяло. Сиара до сих пор не знала, что означает это выражение, но дед имел в виду, что ей не отвертеться.

Мама Сиары была из того же теста, что и дед. Когда Сиара ныла, что ее не пускают погулять, или просила себе братика или сестричку, или хотя бы папу, который приходил бы похлопать ей на школьных соревнованиях, – папы-то у всех есть! – ее мать говорила:

– И не мечтай, Сиара. Жизнь несправедлива. Лучше сразу смирись с этим, улыбнись и вперед!

Сейчас ей точно не оставалось ничего другого. Она осторожно поставила ногу на следующую ступеньку. Собравшиеся внизу запели рождественский гимн, чтобы подбодрить ее и подчеркнуть торжественность момента.

Каждое Рождество Шон привозил из Лохморского леса огромную елку – она должна была соответствовать размерам парадного зала замка, деревянные своды которого смыкались на высоте двенадцати метров. Но в этом году Шон превзошел себя – нынешняя ель была пушистой, идеально симметричной и не меньше семи метров в высоту. Пяти садовникам понадобился целый день, чтобы привезти ее из леса и установить. А потом еще один день вся прислуга замка развешивала на голубоватых ветках елки гирлянды и бесчисленные игрушки, скопившиеся в семье Бенсонов за два века.

И вот под конец этого прекрасного мероприятия Шон объявил, что по традиции замка привилегия водружать на верхушку елки фарфорового ангела предоставляется последнему нанятому работнику.

Сперва Сиара действительно поверила в эту очаровательную историю, но потом заметила веселые искорки, плясавшие в глазах Шона, и то, как остальные садовники украдкой пихали друг друга локтями. Ну да, как же, честь! Просто желающих не нашлось, особенно когда в зал внесли блюдо со знаменитыми мясными пирогами Либби.

Она пыталась протестовать: фактически она не была новенькой в Лохморе, потому что еще в школе на каникулах подрабатывала тут уборщицей. Но ее возражения потонули в блаженном мычании, наполнившем комнату, как только все добрались до угощения.

Она была единственной женщиной в команде садовников и знала, с какой иронией все они, кроме Шона, относятся и к ней самой, и к ее идеям. Только вчера она крупно поспорила с одним из них, пришедшим нарезать веток остролиста для украшения замка. Сиара пыталась объяснить ему, что листьями и ягодами остролиста питаются птицы и мелкие животные, но тот заявил, что она совсем рехнулась.

Так что ей ничего не оставалось, как взять ангела и полезть на стремянку. И вот теперь, вдохновленная звуками рождественского псалма и смолистым запахом лесной красавицы, она добралась почти до самого конца стремянки и потянулась к верхушке елки, стараясь не замечать, как иголки царапают ее обнаженные руки.

Лестница под ней дрогнула, внизу раздались ахи и охи.

– Не волнуйся, мы держим! – крикнул ей Шон.

Сиара закусила губу и потянулась еще дальше, желая скорее разделаться со своей рискованной миссией. Почти потеряв равновесие, она все-таки надела прекрасного ангела на верхнюю ветку. Тот все норовил перекоситься налево, но Сиара не успокоилась, пока он не сел совершенно прямо.

Внизу раздались аплодисменты.

Она сделала это!

Восторг Сиары длился всего пять секунд, пока до нее не дошло, что теперь ей предстоит проделать обратный путь.

Крепко цепляясь за перекладины и подолгу вслепую нащупывая ногой каждую следующую ступеньку, она начала спускаться.

На стене висело огромное зеркало в массивной золоченой раме, и Сиара поймала свое отражение. Ужасно – в волосах иголки, руки расцарапаны, а как она умудрилась заляпать смолой свою джинсовую безрукавку?

И тут она увидела его.

Он стоял в распахнутых дверях и смотрел на нее.

Сиара замерла с одной ногой, повисшей в пустоте, ее сердце скатилось куда-то в пятку и тоже беспомощно болталось над бездной.

Неужели это и правда он? Спустя столько лет?

Пение разладилось, а потом и вовсе умолкло. Зеркало отразило немую и неподвижную картину: высокий мужчина на фоне массивных резных дверей, в центре зала – с полсотни человек, повернувшихся к нему в молчаливом изумлении, и одна глупая фигура, нелепо раскорячившаяся среди ветвей огромной сверкающей елки.

Через секунду картина ожила, зал наполнился гомоном возбужденных голосов.

– Ваша милость! Я понятия не имел… Я думал, что вы, как всегда, останетесь в Бэйнсворте до двадцать девятого, – бормотал Стивен, главный дворецкий Лохмора, едва сдерживая панику.

Сиаре все-таки удалось нащупать ногой ступеньку, и теперь она смогла повернуться лицом к дверям.

Вся прислуга, забыв про елку, толпилась вокруг вошедшего.

Том Бенсон… Одиннадцатый герцог Бэйнсвортский. Под мышкой у него был перепачканный терьер, который пыхтел и извивался, требуя опустить его на пол.

Герцог провел свое детство здесь, в Лохморе, и тогда вся прислуга обожала и баловала его. Но он не появлялся в замке вот уже двенадцать лет. Молодые работники никогда не видели его, и даже те, на чьих руках он вырос, теперь не знали, как с ним себя вести.

На секунду его серебряные глаза скользнули по Сиаре, но со своей высоты она не могла различить их выражения. Она еще крепче ухватилась за перекладины лестницы, чувствуя, что теряет равновесие. Том все еще имел прежнюю власть над Сиарой – мир казался более ярким и волнующим просто потому, что он находился с ней в одной комнате.

Он изменился. В восемнадцать лет он был красивым мальчишкой с шапкой каштановых кудрей и неуемной энергией, которая не позволяла ему и минуты усидеть на месте. Теперь его волосы были коротко пострижены и лишь слегка вились, энергию свою ему явно удалось укротить, взгляд стал острым и сосредоточенным, а нежная припухлость щек уступила место точеным скулам и твердому подбородку.

Его одежда – серое кашемировое пальто, начищенные черные броги[2] и темный костюм – соответствовала не только его титулу, но и его статусу: Том Бенсон был создателем и владельцем известной международной сети ресторанов, носивших его имя – «Том». В последний раз, когда Си-ара видела его, на нем были потертые джинсы и мятая рубашка поло. Он прилетел последним рейсом из Лондона в Дублин. Сиара вздрогнула при воспоминании о том осеннем вечере.

Даже через весь зал она видела, как напряглись его плечи, будто он тоже вспомнил ту встречу.

Том отвел от нее взгляд, опустил собаку на пол и повернулся к Стиву.

Мужчины пожали друг другу руки, потом Том… нет, не Том, герцог (ей следовало запомнить это и отныне называть его именно так), сказал:

– Мой график изменился, и я смог вырваться немного раньше. Мама и сестры хотят провести Рождество здесь, в Лохморе. – Он сделал паузу, прежде чем добавить: – Им надо уехать из Бэйнсворт-Холла.

Все скорбно умолкли, понимая причины такого желания. Потом Стивен откашлялся и сказал:

– От своего лица и от имени всего персонала Лохмора приношу вам свои соболезнования в связи с кончиной вашего отца.

Герцог поблагодарил его молчаливым кивком. Все остальные тоже молчали, ожидая, что он все-таки что-нибудь скажет. Может быть, даже объяснит, что привело его сюда спустя пять месяцев после смерти отца и почему он не появлялся здесь целых двенадцать лет. Но вместо этого Том Бенсон подошел к ним и стал знакомиться с теми, кого не знал.

Либби была первой. Она покраснела, смущенно улыбнулась и протянула герцогу тарелку с расписными имбирными пряниками. Тот вежливо покачал головой.

Следующей была Мэгги, старшая горничная. Двадцать лет назад она на чем свет стоит ругала маленького Тома – ужас, сколько от парня было беспорядка. Теперь Мэгги хотела обнять его, как случалось, когда он приезжал из Итона на каникулы, но герцог просто пожал ей руку, даже несколько официально.

Про елку, лестницу и Сиару, застрявшую на ней, все забыли. Либби и Шон, которые должны были держать лестницу, теперь увивались возле герцога, и Сиаре ничего не оставалось, как попытаться спуститься самостоятельно. Она очень медленно двинулась вниз – ноги устали и не слушались, а главное, Сиара совершенно не представляла, что ей делать, когда она спустится, что сказать ему и как себя вести, когда они окажутся лицом к лицу.

Но, может быть, Сиара напрасно беспокоилась? Может быть, она была для Тома всего лишь полузабытым воспоминанием юности?

Она медленно спускалась по ненадежным ступенькам, и каждый шаг сопровождался картинами прошлого, проносившимися у нее в голове.

Она вспоминала, как Том хозяйничал на крошечной кухне ее бабушки, и от месяца к месяцу она могла видеть, как его хобби превращается в настоящую страсть.

Как они целовались на мостках на той стороне озера, и плеск воды сливался с их тихим смехом.

Сиара вспомнила, как однажды в дендрарии Том вскарабкался на вершину японского кедра и дразнил ее, приглашая присоединиться к нему. Но у нее голова кружилась, даже когда она просто смотрела на него, сидящего на ветке на уровне четвертого этажа, так что она забралась на пару метров и сдалась.

Перед ее глазами встала еще одна картина – они вдвоем забрались в мшистую лощинку, которую нашли в сердце Лохморского леса, Том наклоняется над ней, заслоняя солнце, и в его глазах светится нежность, смущавшая и волновавшая Сиару…

Именно в те дни она начала интересоваться растениями ирландских земель. Поэтому Сиара стала изучать садоводство и ландшафтный дизайн – она хотела сохранить исторические сады, такие как в Лохморе, для будущих поколений. А тогда, лежа на мягком зеленом мху их лощины, она впервые вблизи рассматривала неброскую, изысканную красоту местных растений и чувствовала, что мир полон удивительных чудес.

Но потом ей приходилось возвращаться к реальности и к работе. Она надевала свою униформу и только вежливо кивала Тому, когда он проходил мимо нее по коридорам замка. Он отвечал ей тем же. Сиара пыталась делать вид, что ей все равно, но глубоко в душе не могла не задаваться вопросом об искренности его отношения.

Погрузившись в воспоминания, она почти добралась до низа, но, когда до пола оставалось не больше двух метров, ее нога не нашла ступеньку и провалилась в пустоту. Сиара вскрикнула и попыталась ухватиться за стремянку, но почувствовала, что неудержимо валится назад, и уже представила, как с размаху плашмя падает на твердый мраморный пол, в ужасе зажмурилась, но…

Чьи-то крепкие руки подхватили ее. Сиара осторожно приподняла веки и увидела совсем близко очень светлые, почти серебряные, глаза.

– Ты так и не научилась лазить по деревьям, – раздался над ее ухом незабываемый низкий голос.

Сиара попыталась высвободиться, но Том крепко держал ее. И она едва удержалась, чтобы не ответить:

– Добро пожаловать домой, Том, здесь тебя очень не хватало.

* * *

Том крепко держал Сиару, проклиная себя и пытаясь не замечать теплых волн, расходившихся по его телу от тех мест, где их тела соприкасались.

Остальные уже окружили их, хлопоча над Сиарой. Ему нужно было убедиться, что с ней все в порядке. И нужно было место, где бы он мог спокойно подумать. Он оглянулся и нашел глазами Стивена.

– Пожалуйста, подайте чай в комнату для завтрака.