Но вообще-то его не должно волновать, что о нем думает Сиара!

Он снова повернулся к девочкам. Слова Сиары их, кажется, впечатлили, и они снова уставились на него с пытливым интересом.

Грейс положила подбородок на свои ладошки и спросила:

– Ты видел королеву?

– Да, много раз.

Все три в унисон ахнули:

– Ух ты…

– А Золушку? – с надеждой спросила Софи.

– Нет, пока я ее не встречал. Но, может быть, когда-нибудь встречу.

– Ты женишься на ней?

Это было хуже, чем интервью для желтой прессы. Том кинул взгляд на Сиару, по ее лицу пробежала тень беспокойства.

– Нас же ждет Санта! – спохватилась она. – Все, попрощайтесь с герцогом.

Но девочки даже не двинулись.

– Принц, пойдешь с нами к Санте?

– Извините, леди, у меня много работы, – неловко ответил Том.

– Пожалуйста, принц, – умоляла Софи.

– Санта хороший. Ты можешь сказать ему, что ты хочешь на Рождество, – добавила Просто-Грейс, и в ее застенчивых глазенках засияло ожидание чуда.

Теперь Том чувствовал себя просто Гринчем, Похитителем Рождества. Да и Сиара подлила масла в огонь:

– Пойдем, принц, там весело. Всего десять минут, а потом ты вернешься к своей работе.

Вздохнув, он встал. Малышки запрыгали и захлопали в ладоши, и, как ни странно, их восторг тронул Тома. Особенно, когда Грейс и Софи взяли его за руки. Их крошечные нежные пальчики, доверчиво ухватившиеся за него, вызвали в нем незнакомое чувство.

Они втроем пошли за Сиарой, которая вела за руку застенчивую Просто-Грейс. По пути им встретился Стивен, нарядившийся, наверняка по требованию Либби, в ярко-красный жилет с вышитыми на нем маленькими зелеными елочками.

Том не удержался:

– Хороший жилет, Стивен.

Стивен мрачно поджал губы, а Том с Сиарой украдкой обменялись озорными взглядами, как делали, когда были подростками.

К его удивлению, Сиара повела их в коридор западного крыла, где у дверей бывшей детской их встретил эльф, одетый в зеленую курточку с красным кантом, узкие зеленые штаны и башмаки с загнутыми носами.

Он наклонился к детям и сказал:

– Здравствуйте, девочки! Санта сейчас слушает желания других детей, но он сказал, что вы можете пока поиграть с игрушками в его мастерской.

Крохи кивнули, эльф растворил перед ними двери, и все ахнули, не исключая Тома и Сиару.

Комнату было не узнать. С потолка свисали гирлянды, в воздухе витал аромат корицы и имбиря, исходивший от огромного, разукрашенного глазурью и цукатами пряничного домика, который стоял на столе посреди комнаты. Вокруг домика чинно сидели старинные куклы, с которыми играли многие поколения семьи Бенсонов. У одной стены стоял верстак, на котором были выставлены все мыслимые игрушки – от зверушек до космонавтов. Рядом стоял стол с разноцветной блестящей упаковочной бумагой и яркими коробочками разного размера.

Но девчушки сразу побежали к четырехэтажному старинному кукольному домику, из-за которого Кити и Фрэн в детстве часто дрались. Теперь, спустя годы, Том смог наконец оценить, насколько красивым и изысканным он был.

Девочки стояли вокруг домика, затаив дыхание. – Там даже посуда на кухне!

– Почему у них такие странные платья и шляпы?

– Ой, посмотри, ребенок в кроватке. И с ним маленький плюшевый мишка! – ахала темноволосая Грейс.

Софи в восторге закричала:

– Там цыплята на картинках!

Том улыбнулся. В кукольном домике висели миниатюрные копии литографий с фазанами, которые висели в настоящей гостиной настоящего замка.

Оставив девочек восторгаться домиком, Том походил по комнате и обнаружил стол с железной дорогой, по которой кругами ездил электрический поезд. Его старый игрушечный поезд! А вокруг стояли старые поезда, которые он унаследовал от отца и деда. Еще там было здание станции двадцатых годов прошлого века, возле него стояли пассажиры в дорожных костюмах того времени; длинное депо, водонапорная башня…

Том радостно рассмеялся, когда на следующем столе обнаружил свою коллекцию игрушечных машин. Наверное, с утра они были расставлены аккуратными рядами, но с тех пор по ним прошлось множество маленьких рук, и все они были перемешаны и перевернуты. Почти сразу он нашел свою любимую – «Ягуар XJ220». С этой игрушки началась его любовь к автомобилям марки «Ягуар», которой он не изменял до сих пор. Он взял машинку в руки – ее вес, очертания, холодок металла – все было таким знакомым. У Тома сжалось сердце. Эта детская и весь замок были убежищем, где он прятался от унижений и неудач своего детства. Следующее поколение Бейнсвортов уже не будет играть здесь.

Сиара подошла и присела рядом, чтобы поближе рассмотреть бегающий поезд. Ее красное бархатное платье было низко вырезано, и Тому были видны изящные ключицы и молочная кожа ее груди. Ему нестерпимо хотелось прижаться к ней губами, вдохнуть ее запах…

Он отвел взгляд, недовольный собой. И ею тоже. Наверняка все это – и хорошенькие девочки в национальных платьях, и старая детская, и его игрушки, и это забавное и сексуальное платье – были частью ее плана.

– Чья это была идея? – спросил он.

Сиара озадаченно посмотрела на него.

– Герцогиня еще несколько лет назад разрешила использовать детскую для мастерской Санта-Клауса. Кажется, это была идея Либби. Дети в восторге! Тебе не нравится?

– Да потому, что…

Прежде чем он успел что-то сказать, у них за спиной раздалось пение. Девочки выбрали себе по кукле и теперь укачивали их и тихим хором пели колыбельную.

Сиара смотрела на них, и в глазах ее заблестели слезы. Том осторожно накрыл ее ладонь своею. Она повернулась к нему и попыталась улыбнуться, но ей не удалось, слезы снова навернулись ей на глаза.

Ему хотелось обнять ее, сказать ей, что он помнит и понимает, но он не мог.

Двери, которые вели в комнату няни, распахнулись, и вошел другой эльф.

– Грейс, Софи и Грейс! Санта с нетерпением ждет вас! – Потом эльф поглядел на Тома и добавил: – И вашу светлость тоже!

Том еле удержался, чтобы не закатить глаза.

Девочки вдруг оробели, застеснялись, и Сиаре с эльфом пришлось долго их уговаривать, чтобы они пошли к Санте.

Комната няни превратилась в грот Санта-Клауса, там стояли огромные часы и сверкающая новогодняя елка, а в центре на красном бархатном троне сидел толстый Санта с красными щеками.

– Да это же Грейс Карни, Софи О’Брайен и Грейс Маккарти! Три лучшие ирландские плясуньи, каких я видел!

Том спрятал улыбку, узнав под белой бородой Лиама Гири.

Три девочки уставились на Санта-Клауса, не понимая, откуда он их знает.

– Грейс Карни, а где же твой брат Джек? – спросил Санта.

Грейс с трагическим видом вздохнула и покачала головой.

– Он внизу, Санта. Он сказал, что к тебе ходят только дети, а он уже не маленький.

– Только дети? – удивился Санта. – Ко мне даже герцог пришел!

Грейс важно закивала, а потом доверительно поделилась с Сантой театральным шепотом:

– Он принц.

Санта пригласил девочек подойти ближе и долго разговаривал с каждой из них, расспрашивал о школе, и об их семьях, и что они хотели бы получить от него в этом году. Потом по команде Санты из гигантской трубы для каждой из них вылетело по большому красиво упакованному подарку. Санта уже собирался попрощаться с ним, когда Софи спросила:

– А как же принц, Санта? Что ты ему подаришь?

– Чего же хочет принц? – низким голосом прогудел Санта.

Не задумываясь ни на минуту, Том ответил:

– Тишины, покоя и двадцатилетнего односолодового.

Санта рассмеялся.

Три ангелочка с удивлением посмотрели на «принца», а Грейс уверенно сказала:

– Я думаю, принц должен встретить Золушку и жениться на ней.


Сиара покачала головой. Кто-то должен объяснить этим девочкам, что сказки – это одно, а реальная жизнь – совсем другое. Она открыла дверь в коридор и позвала девочек:

– Вам пора, балерины! Ваши мамы уже заждались. И мисс Мерфи тоже, наверное, интересуется, где вы.

При упоминании мисс Мерфи малышки завизжали и выскочили за дверь. Мисс Мерфи, знаменитая учительница ирландских танцев, была известна своей строгостью, и дисциплина у нее в школе была, как в военной академии.

Сиара вышла вслед за детьми, все еще смущенная тем, что чуть не расплакалась при Томе. Она и сама не понимала, как это произошло. Она любовалась девочками и радовалась их восторгу, а потом они вдруг запели колыбельную, и что-то оборвалось у нее внутри.

Ей надо собраться. Ей надо заново очаровать Тома Лохмором.

Утром, пока они ехали в замок, она пыталась уговорить его прийти на утренник, но он отказался, сославшись на обилие дел. Она несколько часов ломала голову над тем, как бы его заманить, а потом ей встретились эти малышки с вопросами, где принц и почему он не пришел на праздник.

Сейчас девочки спешили на урок танцев, но Грейс остановилась и повернулась к Тому.

– Принц, пошли к моему брату Джеку? Он говорит, тебя не существует, – попросила она, запрокинув голову и вытягивая шею.

Прежде чем Том успел отказаться, Сиара быстро добавила:

– Всего на пять минуточек, принц! Поздороваешься с Джеком и с остальными, они будут признательны, если ты зайдешь. Они с таким трудом доехали сюда сегодня из-за снегопада.

Том настороженно посмотрел на нее.

– Мне нужно работать.

Сиара перевела взгляд с Тома на Грейс. Та как будто только ждала сигнала – она схватила Тома за руку и без слов потащила его в бальный зал, прямо к своему двенадцатилетнему брату, который, сидя рядом с матерью, хмуро смотрел на выступление детской группы, исполняющей кейли[4].

Грейс подбежала к брату, встала прямо перед ним, уперла руки в боки и громко заявила:

– Джек, это принц. Я тебе говорила, что он существует. Видишь, я не дура.

Джек недоверчиво посмотрел на Тома, важно скрестил руки на груди и спросил:

– За кого болеете?

Подражая Джеку, Том тоже скрестил руки и ответил:

– За «Брайтон».

Джек демонстративно закатил глаза – кажется, вся их семья была склонна к театральным эффектам.

Мать Джека растерялась.

– Джек, веди себя хорошо! Ваша светлость, извините, – сказала она, вставая. – И огромное вам спасибо за утренники! Дети их потом весь год вспоминают! – Она перевела взгляд на сына и нахмурилась. – А это… ну, вы же сами знаете – переходный возраст. – Она вдруг охнула и прижала руку к щеке. – Ох, простите, ваша светлость! Примите мои соболезнования. Мне так жаль вашего отца! Он был очень хорошим человеком, так поддерживал всю нашу деревню: помогал ремонтировать здания, всегда принимал участие в благотворительности. Нам будет его не хватать.

Том напряженно кивнул.

Мама Джека посмотрела на него несколько озадаченно и поспешно добавила:

– Конечно, мы надеемся, что и вы тоже будете нам добрым соседом.

Том слегка ей поклонился и уже готовился сбежать, но был окружен гостями – они наперебой выражали ему соболезнования, поздравляли с Рождеством, радовались его возвращению в Лохмор.

Детская группа закончила выступление, и на импровизированную сцену поднялась акапелльная группа и запела рождественскую песню.

Сиаре они нравились, но Том с искаженным лицом рванул к дверям, за ним мчался маленький Джек с таким выражением, будто ему гвозди в уши заколачивают. Кажется, они оба недолюбливали хоровое пение.


Дверь в библиотеку распахнулась, и, даже не глядя, Том уже знал, что это Сиара, – только она распахивала дверь так энергично.

Но первым влетел Гром, преисполненный еще большего энтузиазма, чем обычно, и сразу запрыгнул хозяину на колени.

– Гром по тебе соскучился.

Том погладил собаку.

– Ну что, парень, Бору тебя терроризирует?

Как будто жалуясь и ища защиты, Гром положил обе лапы ему на грудь.

Сиара виновато улыбнулась и сказала:

– Через пятнадцать минут по телевизору «Вилли Вонка», мой самый любимый рождественский фильм. Не хочешь посмотреть со мной?

Том внимательно посмотрел на нее. Что на этот раз? Он откинулся на спинку кресла, сложил руки и кивнул на свой телефон.

– Из-за твоей диверсии с утренником у меня теперь скопилось еще больше дел.

– Уверен? Либби сделала домашние шоколадные конфеты. Можем выпить чаю перед телевизором. Рождество – не Рождество без старых фильмов.

Так. Пришло время поговорить начистоту, иначе следующие несколько дней будут пыткой.

Том встал, обошел стол и остановился перед ней.

– Не нужно пытаться развлекать меня с утра до ночи.

– Что ты имеешь в виду?

– Твоя милая рождественская кампания не помешает мне продать Лохмор.

Сиара посмотрела на него с негодованием, которому он не поверил ни на секунду, и замотала головой. Потом скрестила руки на груди. Потом опустила. Потом подняла вверх. Том не мог понять, что значит этот балет, – она признает свою вину и сдается или до сих пор возмущается?