– Ден! – Проносится совсем близко.

Шай переводит взгляд за мою спину, а затем возвращает на меня.

– Пожалуйста, – повторяю просьбу.

У меня не было времени, чтобы придумать что-то ещё. Столкновение с ней украло у меня спасительные секунды. И теперь, продолжая обнимать её за талию, прижимаю к себе, и нас накрывают спасительные шторы.

– Ден, чёрт, ненавижу тебя! – Лорейн зло восклицает рядом с нами.

Прикладываю палец к губам, моля Шай не выдавать. Закатывает глаза, а затем опускает взгляд на место, где лежат мои руки.

– Всё, Ден, я ухожу от тебя, – Лорейн не может знать, что я буквально в шаге от неё. Кривлюсь на продолжающуюся тираду от моей девушки. Шай сжимает губы, словно хочет рассмеяться.

– Ты сумасшедший, – читаю по губам Шай.

– Прости, но я устал, – так же отвечаю ей.

Прислушиваюсь, чтобы быть уверенным – Лорейн психанула и ушла. Но ловлю себя на мысли, что мне комфортно стоять в полумраке, прикрытым шторами, которые пропускают свет из второго зала, создавая холодное свечение. Это чертовски интимная обстановка. И я чувствую прохладное и упругое тело Шай, прижатое к своему. Ткань платья настолько приятна, что мои пальцы механически начинают поглаживать её. Только чтобы успокоить быстро бьющее сердце.

– Что за шоу, мотылёк? – Шепчет недовольно Шай, указывая ногтем в мою грудь, а другой рукой сжимает свою шею, словно перекрывает кислород, которым мы дышим. Не желает пользоваться им вместе со мной… так бы думал я раньше, сейчас же вижу защитный жест. Ноготь дотрагивается до моего подбородка и несильно надавливает на него. О, я помню эти когти. Острые, тёмного цвета и запомнившиеся, как самое невыносимое оружие женщины напротив. До сих пор отметины на шее, которые приходится закрывать рубашками и объяснять на съёмках – пылкостью Лорейн. Но это всё она. Именно Шайди Лоу, которую нечаянно утащил с собой за штору.

– Ещё немного, ладно? Хочу убедиться, что она ушла. Не могу так, понимаешь? Она ведёт себя настолько отвратительно, а мне стыдно. Мы уже два раза здесь поругались, нет сил продолжать. Потерпи меня ещё чуть-чуть, – смотрю в её глаза, прищуренные в недоверии.

– Я вымотан, Шай. Устаю на работе. Нет, не жалуюсь, мне нравится это. Но она не понимает, что рабочий день продолжается и сейчас. Хочу немного тишины и прохлады, – шепчу, рассматривая ближе лицо девушки, отмечая, что на ней минимум косметики. Лишь помада, тушь для ресниц и тёмные тени на веках.

– Боже, от тебя одни неприятности, мотылёк…

– Рейден, – перебивая, настаиваю на том, чтобы приняла меня, как человека, а не насекомое.

– Мотылёк, я сейчас охрану вызову, – угрожающе сильнее надавливает на мой подбородок. И если бы не тесное пространство, в которое я сам загнал нас обоих, то думаю, мне бы и между ног влетело. Но в данный момент, нечто тугое начинает стягивать сознание. Я вижу, как двигаются её губы, выговаривая мне о безнравственном, наглом и возмутительном поведении. Требует отпустить. Шипит, словно змея. А я в облаке из аромата её парфюма, который превратился в более насыщенный оттенок цветов, смешавшись с холодной яростью Шайди Лоу.

Дёргаю подбородком вниз, и её ноготь точно попадает между моих губ. Замолкает с немного приоткрытым ртом, как и я не понимаю, какого чёрта это сделал. Острие ногтя дотрагивается до кончика языка. Её дыхание сбивается, отчего грудь начинает чаще подниматься, а я, кажется, схожу с ума. Мои губы мягко выпускают изо рта её палец, оставляя на языке привкус клубники, которую, видимо, она пробовала ранее.

На самом деле, я в шоке. Она в шоке. И чувствую себя невероятно глупо и в то же время комфортно. Именно в этом месте, отрезавшим нас от всеобщего веселья и шума. Хотя он пробивается и к нам, но, чёрт возьми, это мой самый лучший ненормальный поступок в жизни.

– Ты… ты… – Шай хватает ртом кислород, размахивая пальцем перед моим лицом.

– Они у тебя очень острые. И у меня до сих пор отметины на шее после вчерашнего. Поэтому в следующий раз откушу, – пытаясь подавить смех, произношу я.

– Придурок. Наглый. Раздражающий… не приближайся уже ко мне, – размахивает кулачками, желая ударить меня. А не может. Её вена на шее так быстро бьётся, из идеальной причёски выбивается прядь, которую она сдувает с лица. И она кажется такой маленькой и милой, отчего жмурюсь и хохочу. Беззвучно. Расслабленно.

– Прекрати. Выпусти меня… немедленно сними своё тело с моего, – возмущается Шай, отталкивая меня в сторону.

– Прости… но… чёрт… это смешно, – опираюсь затылком о стену, которую задекорировали портьерами, и продолжаю улыбаться, наблюдая, как девушка резкими движениями поправляет причёску, осматривает своё платье. От этих действий, когда она стряхивает невидимые пылинки с груди, она колыхается, приоткрывая немного больше обнажённой плоти. Мой смех затихает. Ловлю себя на мысли, что заворожён бархатистой кожей, и от этого мой член дёргается, словно оживая от долгой спячки.

– Это не смешно, Рейден. Это нарушение субординации между тобой и мной. Не считай, что у тебя прав больше, чем у других после того, как ты увидел, что и у меня бывают плохие дни. Это ничего не меняет, ты понял?

Перевожу удивлённый взгляд на лицо Шай и моргаю, не понимая, о чём она говорит.

– Ты должен забыть. Ты на испытательном сроке. Ты «мотылёк», и постоянно попадаешься мне на глаза. У меня уже рябит в них от тебя. Вместо того чтобы, прятаться и показать, что твоё умственное развитие остановилось в двенадцать лет, ты должен был быть тем, кого я хочу видеть. У тебя есть сценарий, так следуй ему. Не увижу результата – без сожалений вышвырну тебя, – спокойно, уравновешено, словно не у неё несколько минут назад дыхания не хватало. Она уже взяла себя в руки, а я вот в шоке. От себя в шоке и могу только кивнуть, переваривая реакцию своего тела.

– Прекрасно. Всего доброго, – она подходит к шторам и немного отодвигает их, проверяя наличие публики.

– Шай, – голос понизился, выдавая то, что со мной происходит. Чёрт, да у меня сводит горло, во рту пересыхает, и меня бросает в пот.

Недовольно поворачивая голову, изгибает бровь.

– Я… прости… но у тебя… классная задница.

Цокает, закатывая глаза, и выходит из укрытия, когда я моментально краснею. Вот придурок. Полный. Законченный придурок.

Глава 17

Шайди

Чёрт возьми, как же он меня раздражает. Меня потрясывает внутри от этих прикосновений. Хочется помыться. Стереть со своего тела его горячие пальцы и мятное дыхание. Он мне настолько надоел, что готова без объяснений указать ему на выход, если бы не его успехи, которыми меня заваливают. И даже не волнует его познание о том, что мой организм не всегда мне подчиняется. Он должен был забыть, как нормальный человек. Но нет. Что с ним не так? Да и я тоже хороша. Нужно было его, действительно, послать, натравить на него кого-нибудь, а не самой разбираться. Не люблю, когда «мотыльки» слишком близко подлетают ко мне. А тем более водят мою машину, оставляя в ней приторный аромат своего парфюма, от которого тошнит. И не выветрился до сих пор. Поэтому открываю окна, выруливая с парковки ресторана.

Меня он не волнует. Ни капли. У меня полно других занятий. Начиная с отчётов, заканчивая отказами присоединиться к отдыху с Роксборро. В данной ситуации не могу выпустить из рук поводья. Потому что я его заместитель, его помощница. Человек, которому он доверил всё, и себя тоже. Развлекаться нет времени. У меня много работы.

У Элеонор выходной, как обычно, бывает по воскресеньям. Поэтому моя квартира приятно встречает меня тишиной и спокойствием. Удаётся принять душ и постоять под ним слишком долго, но до сих пор кожа полыхает. Ненавижу, когда ко мне прикасаются. Пачкают.

Рейден Броуд самый навязчивый и приторный «мотылёк», которого я встречала. Ему не откажешь в настойчивости, как и в глупости. Располагаясь в гостиной на мягком диване, включаю торшер и кладу на колени бумаги. Взгляд задерживается на указательном пальце, который попал ему в рот. Зло обхватываю его другой рукой и пытаюсь стереть это прикосновение. Отвратительно. И он имеет наглость ещё мне угрожать, требовать что-то и пылать от ярости. Да кто он такой? Никто. Моя карма и неверный поступок, за который расплачиваюсь.

Замираю, слыша, как в двери поворачивается ключ. Оборачиваясь, ожидаю, когда посетитель войдёт.

– Не спишь? – Тина проходит ко мне и опускается в кресло справа от дивана.

– Работаю. А тебе следовало бы отдыхать в твоём положении, – откладываю бумаги.

– Не могу. Тошнит, уже выпила лимонный напиток и съела крекер, как посоветовала Элеонор. Не помогает. Расскажи мне, как всё прошло? – Она забирается с ногами в кресло, в халате и пижаме.

– Ничего нового. Ты не пропустила ни одной важной новости, – усмехаюсь, и палец снова горит, отчего я продолжаю его тереть.

– Ты чего? – Удивляется она.

– Да один «мотылёк» слишком много себе позволяет. Он облизал мой палец, – кривлюсь и пытаюсь успокоиться.

– Облизал? Как так? Прямо облизал? – смеётся Тина.

– Ничего весёлого не вижу. Мало того, он высказал мне своё недовольство потому, что я пришла на вечер, организованный мной. Далее, утащил меня за пыльную портьеру, пока прятался от своей подружки. Облизал палец, да ещё и прижимался. Отвратительный! – Подскакиваю с места и расхаживаю перед подругой.

– Он считает, раз вчера мне было плохо в его присутствии. Господи, до сих пор корю себя за это. Он думает, что ему всё позволено. Наглый. Недоразвитый. Да ещё и сказал, что у меня задница красивая. Задница, Тина. Он назвал мои ягодицы задницей, – глубоко вздыхаю и останавливаюсь.

– Шай, – она хрюкает, а затем громко хохочет.

– Прекрати, – предостерегаю её.

– Прости, но это так смешно. Он явно очень упрямый и мне даже нравится. Ещё не видела, чтобы кто-то так выводил тебя из себя. У него есть подружка? – Продолжая посмеиваться, спрашивает меня.

– Да. Вроде наших «мотыльков» второго уровня. Альфонс, которому её отец помогает во всём. И он же помог вытащить Миранду.

– Оу, это Рейден Броуд. С первого взгляда поняла, что он так просто не сдаётся. Неплохой малый, как оказалось.

– Ты назвала его козлом, которого хочешь за яйца подвесить, – напоминаю ей.

– Да, верно, но моё мнение изменилось, после твоего рассказа. И он дотрагивался до тебя, да?

– Да. И это самое отвратительное. До сих пор противно. Ещё поглаживал меня вот здесь, как будто право имеет, – указываю на спину, отчего Тина жмурится и пытается не рассмеяться.

– Прекрати, серьёзно. Он создаст мне ещё больше проблем. Почему не бросил меня в этом гадком заведении, как нормальный человек. Нет же, пошёл за мной, решил, что я беременна, а потом ещё и на руках нёс. Я уже практически его ненавижу, – сажусь на диван и складываю руки на груди.

– Может быть, потому, что, действительно, волновался за тебя. И не каждый человек поможет, когда другого тошнит. А я помню твой приступ. Он ужасен, до сих пор бросает в холодный пот. Как ты это терпишь? Ты у врача была? – Подругу передёргивает.

– Да, всё как обычно. Ничего. Последствия, о которых предпочитаю не вспоминать. А он копается во мне, понимаешь? Пытается вернуть то, что забыла. Скай выбрала не того человека, которому можно довериться. Но ей позволительно, она ещё юная. Он воспользовался этим. Трогал меня. Даже приказал закрыть рот. Всё, не буду вспоминать. Хватит, у меня достаточно работы, – мотая головой, вновь кладу бумаги на колени.

– А мне он нравится. Не каждый человек сделает то, что он. Да, признаю, поначалу был он неправ. Не имел права, но я помню, как он был расстроен. И не все мужчины бросают женщин в трудных ситуациях. Даже начала его уважать…

– Всё, Тина, отправляйся к себе, – обрывая её, указываю головой на дверь.

– Нудная ты. Тебе бы именно такого мужчину, который не дрожит перед тобой, который не боится тебя и не страдает раболепием, – произносит она, поднимаясь с места.

– Я не для него. И не предназначена ни для кого в этой жизни. Это одно из главных правил. У меня всё стабильно, а он пытается разрушить мой уклад. И, тем более он занят. Да и, вообще, прекрати такие разговоры. Он «мотылёк», он никто. Я его вышвырну, – зло шиплю, пока подруга огибает диван и останавливается позади меня.

– Милая моя, если он убегал от девушки, то у них не всё так прекрасно…

– Тина.

– И ты его не вышвырнешь, потому что у тебя пунктик «профессионализм» намного выше, чем личные ощущения. Я рада, что ты хотя бы что-то чувствуешь. Люблю тебя, – она целует меня в волосы, а я закатываю глаза.

– Хватит говорить о нём, он недостоин этого, – поворачиваю голову, наблюдая, как подруга уходит.

– Слишком много чести для обычного, наглого «мотылька». И я ничего не чувствую. Ничего!

Тишина не отвечает, только рикошетит мой повышенный тон обратно в грудь. Ударяет. Нет. Чувства не для меня. Уж точно. Господи! Не думай об этом. Работай.