– Знаешь, я тут подумала, может быть, слетаем на уик-энд куда-нибудь?

Поднимаю голову от салата на подругу.

– Ты забыла о своём состоянии? Сиди дома и жди мужа, – сухо отвечая, отставляю тарелку.

– Шай, я хочу, чтобы ты немного развеялась. Не могу объяснить, но чувствую, словно тебя что-то терзает вновь. Как тогда… это угнетает и хочется плакать. Не понимаю. Что с тобой? Дело в нём? В этом «мотыльке»? Потому что иных причин быть вот такой, не вижу, – хмурится, а взгляд наполнен переживаниями, которые я не заслуживаю.

– Прекрати всё сводить к насекомым. Это я не понимаю тебя. Раньше вокруг меня тоже было достаточно мужчин, но ты вцепилась в этого. Чего добиться хочешь? Ты навязываешь мне его. Хватит, между нами ничего не было, и быть не может. Да, совершила уйму ошибок, потому что вы все давите на меня. Толкаете туда, где зародится новый ад. Хочу, чтобы ты осознала – я не желаю больше слышать о нём. Никогда. Даже если у него проблемы – они не мои. Оставь его в покое, как и меня, – замолкая, закрываю на секунду глаза от забытой эмоции, накрывшей меня на несколько мгновений. Это запрещено, но получилось, что сама раскрыла себя. Сама направила разговор именно к нему.

– Ладно. Тогда я скажу начистоту, – цокает Тина. Шумно втягиваю в себя воздух.

– Ты зациклена на прошлом. Ты живёшь в нём и не даёшь себе возможности для будущего. Ты права, был Даррен, да и куча их, но никто не запомнился мне. Ни разу. А Ден, он другой. Думаешь, мне хорошо внутри, когда смотрю на твоё холодное выражение лица, ты даже сейчас делаешь вид, что тебе скучно. Вот это ложь. Ты не хочешь слышать о нём, но следишь. Признайся, Шай, в симпатии нет ничего предосудительного. Он красивый мужчина, помимо этого, интересный, яркий, весёлый, жизнерадостный и сильный. Можешь опять отчитать меня, довести до слёз, но я не дам тебе наказывать себя вечно. Ты была юна, всего восемнадцать, а сейчас двадцать шесть. И тебе позволено всё, даже разрушить на время свои правила, чтобы попробовать. Шай, дорогая моя, не надо, не злись, потому что я люблю тебя и хочу только добра, – подруга тянется к моей руке, но не даю ей возможности дотронуться и прячу под столом.

Смотрю в её глаза, и сжимается всё внутри. От страха. У меня много причин, чтобы противиться. Слишком много, чтобы поверить во что-то иное. Даже себе в последнее время не могу доверять, потому что рождается дьявол внутри, и я ненавижу его.

– Ты не понимаешь, – тихо произношу и качаю головой.

– Я одна из немногих, кто может тебя понять. Сравниваю и сейчас могу сделать много выводов, но ты будешь отрицать, бежать от них и прятаться. Неужели, ты не осознаёшь, что, заставляя себя так жить, ты умираешь? К тому же не припомню, чтобы кто-то позволял себе кричать на тебя, спать в твоей постели, дотрагиваться и подступать ближе. И если бы дала хотя бы повод, то поняла бы, насколько мужчина может быть твоим.

– Не уговаривай меня, Тина. Это лишнее, – отвожу взгляд от неё и делаю глоток воды.

– Если не я, то кто? Кто ещё подскажет тебе, что ты упускаешь возможность быть собой? Только с одним человеком мы можем открыть себя настоящих. Друзья – это не то, а вот между мужчиной и женщиной зарождается доверие, которое позволяет показать свою душу. Да, твоя изранена, как и сердце. Но он может быть именно тем, кто заполнит борозды иным, залатает всё и обновит.

– Ты, наверное, забыла, что у него есть подружка, – напоминаю ей, чтобы оборвать разговор и жалкие попытки Тины открыть мне глаза, которые не нужны мне, дабы увидеть пламя из воспоминаний.

– Дура, откровенно наглая, избалованная стерва, – кривится подруга. – Она даже не подходит ему. Она не видит ничего в нём, и вряд ли они ведут беседы о возвышенном. И он знает это, я не могу пока найти для него причин, отчего так держится за неё.

– Могу сказать, – ехидно усмехаюсь. Приподнимает брови, а внутри меня такое отвращение к нему, к правде, к себе, к словам, что были произнесены мной. Ненавижу. Всё это иллюзия. Его иллюзия, на которую попалась Тина.

– Деньги. Ему нужны деньги. Её отец довольно богат. Он не хочет быть с ней. Бежит от неё, чтобы спрятаться в моей квартире. Он трогает меня, когда должен это делать с ней. Он говорит не предназначенные мне предложения. Тянет куда-то за собой, когда это всё должно быть для его подружки. Он смотрит на меня, впивается своими глазами, и они меняются. Преследует меня и только меня, чтобы свести с ума. Между ними не было ничего крепкого, и я высказала ему всё в последнюю нашу встречу. Мне не должно быть дела до того, кого он избил, и как вытащить его, замять и обезопасить. А они все дёргают, со всех сторон, и ты туда же. И вот что вышло, Тина, вот. Он назвал меня Круэллой, и мне всегда было всё равно. Всегда, до той секунды, когда он прошипел это прямо в мои губы. С ненавистью. С отвращением. С эмоциями, которые до сих пор изъедают меня. Он из тех мужчин, которые пользуются женщинами. И нет никакой любви между ним и подружкой, потому что так просто он бы не решился, чтобы поцеловать меня. Меня, понимаешь? Он держится за неё зубами, боясь будущего, увольнения, да и за мной таскался по этой причине. Деньги. Слава. Но я не его подружка, которой можно помыкать, влезать в прошлое и подводить к черте. Вот тебе, правда, Тина, вот она. Твой «мотылёк» прозаичен и нет в нём ничего, кроме дерьма. И это последний раз, когда я говорю с тобой о нём. Мою жизнь больше никто не будет контролировать, тебе всё ясно? – Рычу, сжимая пальцами стол. Замолкая, понимаю, что хоть говорила тихо, но от моих слов Тина бледнеет, словно готова в обморок упасть. А мне больно. Чёрт возьми, меня раздирает изнутри. Будто расплавленной лавой обмывают тело и заставляют терпеть. Изо рта вырывается судорожный вздох. В секунду осматриваю посетителей и не отмечаю того, что кто-то мог быть свидетелем моего состояния.

– Прости, – жмурясь, опускаю руки и мотаю головой.

– Видишь, что происходит? Мне плохо. От него и этих воспоминаний плохо, они сжигают меня. Я не могу до губ дотронуться, потому что боюсь. Да, боюсь увидеть прошлое вновь. Боюсь этого большого мира, поэтому у меня есть свой. Не надо этого делать, Тина. Не рассказывай мне о том, как ты мечтаешь о будущем для меня. Это невозможно. Я не из тех, кто сидит на месте. Не остаюсь, а улетаю, чтобы жить. Пойми меня сейчас. У меня нет сил, чтобы бороться против себя, когда со всех сторон меня пытаются пронзить раскалённым железом. А я буду драться за свою темноту, только она помогла мне выжить. И сейчас просто хочу пообедать, затем вернуться в офис, завершить эту неделю и отправиться домой. Завтра мы, как и договаривались, проведём день вместе. Хорошо? – Напряжённо смотрю на подругу, слабо кивающую в ответ.

Нам приносят горячее, и мы в молчании приступаем к еде. Да, знаю, что это не конец. Каждой оголённой клеточкой тела ощущаю пристальный взгляд Тины, она ждёт… но хватит. Это сложно объяснить, вряд ли кто-то испытывал подобное, поэтому приходится сидеть с ровной спиной и медленно класть кусочек мяса в рот. Никто не узнает, как боль возвращается, как та самая девочка, которой я была, сейчас находится в агонии пламени, сжигающей её заживо. И ведь вряд ли можно догадаться, что за ледяной коркой льда скрывается правда. Именно то, до чего каждый хочет добраться и оторвать по куску. Но они даже не предполагают: если я позволю это – от меня ничего не останется. Правда бывает личностной. Она эфирное тело, созданное в тот самый момент, когда ты был рождён на свет. И она никогда не вырастет, приняв тот самый вид младенца. И именно этой правде, которую я называю настоящей, можно сделать больно очень легко. А вот восстановить и вылечить её – невозможно. Она эмоциональная калека, готовая умереть, только бы ничего не чувствовать.

– Всё. Мне пора, – достаю из сумочки деньги и кладу на столик.

– Шай…

– Поезжай домой, Тина. Я сообщу Роксборро, что ты не в состоянии находиться в офисе, и будешь делать отчёты дома, – перебивая и не глядя на неё, встаю.

– Хорошо. Спасибо, и ты зайди ко мне, ладно?

Кивая, приподнимаю уголок губ. Да, чёрт, всё знаю, не надо показывать мне это взглядом. Да, меня изводит каждая секунда в этом состоянии. Поэтому мне нужно время, много времени, чтобы остыть. И Рейден не появится рядом со мной, я найду для этого причины. Надеюсь, всё же, он благоразумен.

Поднимаюсь в лифте и не успеваю войти на этаж, как ко мне подбегает Мавис.

– Мисс Лоу, – шепчет она.

Приподнимая брови, направляюсь по коридору в свой кабинет.

– Босс сказал, как только вы появитесь, чтобы срочно к нему зашли. Очень срочно, – делает акцент на слове «очень».

– Что-то случилось? – Удивляюсь я.

– Я…

– Он должен быть на встрече с режиссёром, – останавливаюсь перед своей дверью и бросаю хмурый взгляд на другую.

– Вернулся, полчаса назад. Спрашивал вас, – продолжает шептать.

– Что-нибудь произошло, пока меня не было?

– Насколько, я знаю – нет. Мне не докладывали ни о каких эксцессах, – ловлю её испуганный взгляд.

– Хорошо. Будь на месте, – вхожу в свой кабинет, чтобы оставить сумочку и просмотреть быстро почту.

Это довольно странно, ведь обычно, он мне звонит, а не вызывает официально. Что-то не так, и это заставляет меня нервничать.

Подхожу к двери босса и стучусь.

– Мистер Роксборро, могу войти? – Приоткрываю дверь.

– Да.

Сухо. Резко. Возможно, зол. Но почему? Я не могу потерять это место и его.

Захожу в кабинет и закрываю за собой дверь.

– Присядь, – отрывается от монитора и указывает рукой на стул.

– Что-то не так? Я сделала ошибку где-то? Проверяла отчёты и документацию ночью и там…

– Шайди, успокойся, – перебивает мягко, а внутри меня всё дрожит от страха.

– Тогда не понимаю. Вы обычно зовёте меня иначе, – опускаюсь на предложенное место и кладу руки на колени.

– Верно. Сейчас же у меня поручение для тебя, – откидывается в кресло и расстёгивает верхнюю пуговицу на рубашке.

– Какое?

– Один из проектов, куда мы отправили наших зарождающихся «бабочек», проходит на Барбадосе.

– Да. Все сели на борт сегодня утром.

– Помимо этого, я отправил туда ещё троих, кого хотел бы видеть.

– Как? Но я лично отбирала всех, кто достоин этих съёмок и поездки. Они знают все условия и не первый раз встретятся с таким масштабным проектом. Тем более вы не поставили меня в курс. И…

– Шайди, ты не забыла, кто глава корпорации? – Опускаю голову от такого замечания, и это вновь не по правилам. Я решаю это, он забрал мои полномочия, и это может означать только…

– Вы увольняете меня? Да? Почему? Скажите, мистер Роксборро, что сделала не так? – Сдавленно спрашивая, понимаю причину срочного вызова и такого поведения, поднимаю взгляд на мужчину.

– Господи, нет, – закрывает на секунду глаза, а я облегчённо выдыхаю.

– Тогда что происходит? Это… всё очень странно.

– Ты права, всё очень странно, поэтому ты полетишь туда.

– Что? – Шокировано переспрашиваю его.

– Да, ты сейчас отправляешься домой, собираешь вещи на три дня и летишь на Барбадос. Мой самолёт в твоём распоряжении. На семь часов назначен рейс, – кивает, подтверждая свои слова.

– Я не могу, мистер Роксборро, – подскакиваю со стула. – Я не могу взять и улететь на Барбадос. Там есть агенты, там…

– Это приказ, Шай.

Бегаю глазами по боссу, совершенно сбитая с толку этим разговором.

– Ты летишь отдыхать, а не работать, – вставая, указывает на меня пальцем.

– Мне не нужен отдых.

– Нужен, милая моя, нужен. Прекрати бегать и отдохни. Как раз понаблюдаешь за теми, кого выбрал я. Расслабишься: серфинг, прогулки, океан. Тебе необходим отдых, а также время подумать, – подходит ко мне.

– Нет, вы ошибаетесь. Мне не над чем думать, и я отдыхаю, когда работаю, – шепчу я. – Ещё Скай…

– Не волнуйся, я буду следить, чтобы за эти три дня ничего у неё не случилось. Радость моя, – его ладонь ложится на моё плечо, и он поглаживает его, – ты сама не своя последнее время. И дело не в том, что мы больше не ужинаем вместе так часто, как раньше. Я знаю тебя и сейчас вижу, как с каждым днём ты всё больше погружаешься в свой мир. Ты закрываешься от меня, от самой себя, и это меня пугает. Я боюсь за тебя, потому что времени прошло достаточно, а ты так и не ожила. Не знаю, что предпринять, чтобы увидеть тебя прежней.

– Но я всё такая же, правда. Я работаю, хожу в спортзал, мы играли в гольф в это воскресенье…

– Нет, я о другом, – убирая свою руку, отходит к столу и прислоняется к нему.

– Не понимаю, где ошиблась, раз вы сделали такие выводы. Мы можем поужинать сегодня, а затем ещё что-то подберу. Сходить на премьеру или…

– Шай, хватит. Остановись. Ты идеальный работник, но не женщина. Ты теряешь эту особенность с каждым днём. А в последнее время слишком резкий скачок. Ты задумчива и холодна. Очень холодна ко всем, даже к себе. Я хочу, чтобы ты отдохнула и поняла – жизнь одна и её нужно использовать по максимуму. Сейчас ты стабильно летишь, но это не помогает тебе. Пойми меня, я забочусь о тебе, потому что люблю. Тебе пора подумать о себе, именно о себе, как о женщине. Возможно, это поможет. Не знаю, не разбираюсь я в ваших мыслях, но твои, уверен, вновь запрещены. Поэтому улетай, я отпускаю тебя на эти дни, чтобы ты вернулась другой.