Алекса Райли - Остаться рядом

К соблазнительному изгибу ее талии, переходящему в плавную линию бедер… Я, затаив дыхание, слежу, как они покачиваются из стороны в сторону. Из стороны в сторону. Ее тело подобно маятнику старинных часов, и я не могу отвести от него взгляд.

Музыка оглушительна, но если бы она просто прошептала мое имя, я бы оказался у ее ног, умоляя прикоснуться к недозволенному, попробовать то, что не принадлежит мне и провести ладонями по сладкой невинности, которая меня дразнит. Невинности, которую я не должен хотеть, но жажду. Чего-то такого чистого и нетронутого, как то, с чем мне не приходилось сталкиваться в жизни.

Стукнув стопкой по барной стойке, я одновременно и разочарован, и испытываю облегчение из-за того, что он не разбился. Может быть, порез от стекла мог бы охладить чувства, которые пульсируют во мне, хотя сомневаюсь в этом. Только не с ней. Не уверен, что вообще что-то смогло бы. Я был бы рад боли, которая стала бы сильнее моего желания к ней. Ибо нет ничего сильнее, чем ее чары, под влияние которых я попал.

Меня наняли для ее защиты.

Но когда я отталкиваюсь от барной стойки и направляюсь в ее сторону, то не могу перестать думать, что, возможно, кому-то стоило бы защитить ее от меня.

Я замечаю, как Пандора отходит от нее, идет к другой стороне бара и берет бутылку воды. Она прислоняется к стойке, следя за своей сестрой, и переводит дыхание. Пенелопа все еще танцует, и я больше не могу выносить это расстояние.

Физическое расстояние между нами сейчас, и то, которое я установил прошлой ночью. Мне не понравилось то, как холодна она была со мной сегодня. Мне не хватало каждой ее частички, каждого ее взгляда. Я не мог позволить ей забрать это у меня.

Я замечаю лицо Пандоры, когда та находит меня и понимает, что они попались. Но к ее чести она только пожимает плечами и кивает в сторону Пенелопы. Как будто она виновата в том, что они здесь.

Пенелопа танцует спиной ко мне, пока я пробираюсь через танцпол. Я не знаю песни, которая играет, но она медленная, и ее тело извивается в такт.

Я должен подхватить ее и утащить отсюда. Я должен вернуть ее домой и объяснить, что это не очень умно и не безопасно. Я должен сделать хоть что-то, а не скользить ладонями по ее бедрам. Именно чем я сейчас и занят.

Она напрягается, когда я прижимаю ее спину к своей груди.

Я подстраиваю ее тело под себя и прижимаюсь губами к ее ушку:

- Это я, красавица.

Она снова замирает, но я провожу руками по ее бедрам и начинаю двигаться. Не думаю, что она хочет танцевать со мной, но не может остановить себя. Она слишком сильно любит это.

Я ощущаю энергию, затапливающую ее, и она передается мне. Музыка мрачная, в словах говорится о бриллиантах. Мне хочется раздеть Пенелопу и усыпать ее ими. Ее кожи должно касаться только нечто стоящее. Не я. Не мои руки. Но как бы эгоистично это ни было, я не убираю их от нее.

Ее обнаженное плечо и шея так близко, что я могу рассмотреть легкое сияние пота на них. Я наклоняюсь ниже и ощущаю запах лаванды, смешанный с ее телом. Мне приходится собрать все свои силы, чтобы не наклониться еще ниже и не попробовать.

Вместо этого я ласкаю ее теплые изгибы, поддаваясь зверю внутри меня и забирая то, что хочу, не задумываясь о последствиях. Я, как животное, когда сталкиваюсь с ее деликатной мягкостью, и она прижимается спиной ко мне. Она трется округлостями своей попки по моему изнывающему члену, и я стону в ее ухо. Она вздрагивает, а я опускаюсь губами ниже, прижимаясь к ее шее. Я не могу остановиться, и не уверен, что попытаюсь снова.

Я прокладываю дорожку по ее плечу, а затем поднимаюсь обратно, облизывая раковину ее ушка. Я потерял контроль, но это кажется правильным. Мы оба ушли с головой в этот момент, и я не хочу, чтобы это заканчивалось.

Я смотрю на нее сверху-вниз, и она поворачивается в моих руках. Ее ладони прижимаются к моей груди, и я чувствую, как нижняя часть ее тела прижимается ближе ко мне, ближе к моему стояку. Она облизывает губы и приподнимает голову.

- Поцелуй меня.

Она шепчет эти слова, и они отражаются эхом в моих ушах. Я должен остановиться и задуматься о том, что она просит и откуда она знает русский. Но ничего из этого не важно. Я просто даю ей то, о чем она просит.

Наклонившись ниже, я опускаю ладонь на ее шею и ощущаю под ней биение пульса. Ее глаза широко распахнуты, но в них нет страха. Только страсть и желание, которое соответствует моим собственным. Она закрывает глаза, когда я прижимаюсь своими губами к ней, но свои я не закрываю. Я хочу следить за ее реакцией на меня.

Я знаю, что не смогу отпустить ее и не захочу уходить сам. Я совершал плохие вещи в своей жизни и не заслуживаю ее. Но и поступить благородно не могу, когда дело касается Пенелопы. Я никогда не был благородным и даже начинать не стану.

Когда ее язык проникает внутрь и касается моего, в тот момент я закрываю глаза. Тогда же меня швыряет в пропасть, и я начинаю падать.

Я могу только молиться, что когда приземлюсь, я все равно смогу поймать ее.

Я растворяюсь в нем, позволив остальному миру исчезнуть. Меня не волнует, где я и что сейчас происходит вокруг. Весь гнев, который я испытывала к нему несколько минут назад, исчез. Я не могу злиться на него. В глубине души я понимаю, что он отталкивает меня, потому что что-то внутри него заставляет делать это. Чувство вины проносится по мне из-за того, что я не надавила в ответ. Я могла бороться упорнее за него, потому что, знаю, он этого достоин.

Его губы мягкие, мягче, чем я могла бы себе вообразить. Его язык движется медленно и сладко. Поцелуй не сравнится ни с чем, что я могла придумать себе, но для него он большее, чем может показаться на первый взгляд. Сейчас, единственное, что сковывает – его собственнические объятия.

Он слишком быстро отстраняется от меня и смотрит сверху-вниз. Его темный взгляд гораздо неистовее, чем прежде. Я не могу прочитать его. Слишком много пробивается наружу. Одержимость, желание, потребность, надежда.

- Ты здесь, - произношу я.

Часть меня надеялась, что он появится. Возможно, он заметил, как мы сбегали, и проследил за нами? Я облизываю губы в надежде, что все еще смогу ощутить его вкус. Я хочу большего. Я хочу, чтобы выражение, которым он смотрит на меня сейчас, никогда не сходило с его лица. Он смотрит на меня так, будто я для него целый мир.

- Прости, моя красавица. Я не хотел говорить того, что сказал, - он притягивает меня насколько возможно ближе, как будто боится, что убегу от него. Клянусь, я ощущаю дрожь в его руках.

- Ты не хотел говорить, что все было нормально, пока не появилась я в твоей жизни? – я пытаюсь поддразнить его, но слова выходят с примесью боли. Мне не нравится это, потому что я знаю, он знает о боли все, а я не хочу, чтобы она исходила от меня. По тому, как он ведет себя сейчас, я могу сказать, что прошлой ночью он мне солгал. Я должна была заметить это и не игнорировать его целый день. Я должна дарить ему только доброту. Безразличие – совершенно не в моем духе.

- Мне так казалось, - он замолкает, проводя ладонью по моей обнаженной шее и плечу. – Но ты, Пенелопа, ты заставляешь меня чувствовать, - шепчет он в мое ухо. – Чувствовать нечто отличное от боли.

Он наклоняется, и мне кажется, что он собирается поцеловать меня снова. Вместо этого он прижимается губами к моей шее. Его теплое дыхание касается меня, и создается впечатление, что он дышит мной. Он ведет носом вдоль моей ключицы, вверх к моему уху. Мои глаза закрываются от желания только чувствовать его прикосновения, только чувствовать его и ничего больше. Что он творит со мной? Я не понимаю, как мужчина, с которым я познакомилась всего несколько дней назад, смог поглотить меня так быстро.

Но это есть, и я не хочу упускать этого. Я хочу вцепиться мертвой хваткой в это.

Ты нужна ему, повторяет голос в моей голове.

Сейчас я сама притягиваю его ближе. Кажется, Пандора была права. Иван – это тьма, но я знаю, что могу стать его светом. Я чувствую это. Я – его вторая половина.

- Вы закончили? – слышу, как кричит Пандора рядом с нами, убеждаясь, что мы слышим ее сквозь музыку. Момент сорван, и я оглядываюсь на нее.

Иван не выпускает меня из своих объятий.

- Нет. Я никогда не закончу, - сейчас его русский акцент отчетливее, насыщеннее, чем раньше. Но он не сморит в сторону Пандоры, когда говорит это. Он смотрит только на меня.

- Ну, круто, Большой, Мрачный и Татуированный Тип, но мы уже уходим, - заявляет она. Она вцепляется в мою руку, чтобы утянуть с собой, но Иван по-прежнему не отпускает меня.

- Красавица хочет танцевать. Мы уйдем, когда ей надоест, - он, наконец-то, переводит взгляд на Пандору, но потом снова возвращается ко мне. - Красавица, ты хочешь еще потанцевать?

- Твою мать, - слышу Пандору.

- Я хочу уйти, - отвечаю я, в надежде, что если мы уйдем, то сможем остаться с ним наедине. Я хочу вернуть его губы обратно на себя.

- Тогда пойдем, - его ладонь скользит в мою, и он уводит меня из клуба. Толпа расступается, чтобы освободить проход для нас. Вообще-то, для Ивана. Его большое тело целенаправленно движется сквозь людей.

- Я вызову такси, - предлагает Пандора.

- Я сам отвезу вас домой.

Пандора пытается поспорить с ним, но Иван возражает ей:

- Я ее телохранитель.

- Ненадолго. Подожди, пока мама не узнает, что ты пытаешься присунуть моей сестре. Единственное, что тебе останется охранять – свои яйца.

Иван пожимает плечами, будто ему плевать на сохранность своих яиц.

- Моя сестра будет помалкивать, - рычу я на Пандору.

Я знаю, что она не станет трепаться, но она все равно злобно смотрит на меня в ответ. Ясное дело, ей не нравится то, что происходит.

Когда мы выходим на улицу, Иван подходит к парковщику и забирает свои ключи. Он продолжает держать меня за руку, пока мы идем к его Porsche. Он открывает пассажирскую дверь для меня и ждет.

Я оглядываюсь на Пандору, которая стоит, уперев руки в бедра.

- Я сяду тебе на колени, - предлагаю я.

Она шумно выдыхает и садится в машину. Я забираюсь вслед за ней, неловко устраиваясь на ее коленях. Иван закрывает дверь, затем огибает машину к водительской стороне. Я сдвигаюсь немного, так чтобы моя спина оказалась у двери.

Когда Иван устраивается на водительском сидении, он протягивает ремень безопасности через нас с сестрой и защелкивает его. Он поднимает руку, чтобы нежно коснуться моей щеки, прежде чем завести машину и съехать с обочины.

Мы едем в тишине, пока Пандора не нарушает ее.

- К черту, - наконец, произносит она, и я закатываю глаза. – Я просто скажу это.

М-да, можно подумать, она в состоянии держать язык за зубами, когда ей есть что сказать.

- Ты не подходишь ей. Я знаю, ты замечаешь это сам. Посмотри на нее. Она добрая и милая, и все в таком духе. Она – долбанное сердце нашей семьи. Черт, готова поспорить, что раньше ты убивал людей, - она выплевывает последнюю часть, и воздух в машине, как будто оживает.

Я вижу, как что-то мелькает на лице Ивана, и мне не нравится это. Я толкаю Пандору локтем прямо в ребра, а потом кладу ладонь поверх ладони Ивана, игнорируя поток проклятий от Пандоры. Он проводит большим пальцем по моему, довольный моим прикосновением. Его глаза следят за дорогой, но, господи, как же я жалею, что не могу сейчас их видеть. Интересно, как много людей так же быстро осуждали его? Разве они не видели, что за человек скрывается под всеми этими татуировками и шрамами?

- Ты слышал ее? – спрашиваю я. Наклоняясь ближе к нему, я продолжаю. – Она пытается донести до тебя все причины, по которым мы не можем быть вместе. Мне плевать на них. А тебе? – я протягиваю руку и тыльной стороной ладони провожу по щетине на его лице. Я знаю, что если мы захотим по-настоящему быть вместе, моя сестра станет наименьшей из наших бед.

- Если ты захочешь меня, красавица, я навсегда буду твоим, - отвечает он вот так просто, как будто я имею права на него. Он вжимается в мое прикосновение.

- Я хочу, - отвечаю я. – Всего тебя, - я замечаю, как напряжение покидает его тело. Улыбаюсь ему, и в первый раз в жизни меня бесит моя сестра.

- Может, в «Taco Bell»? – предлагает Пандора.

Я стискиваю зубы.