Они стояли около двадцати минут, наслаждаясь незабываемыми видами повергнутого в ожидание бури города, пока Крис, наконец, не решился нарушить тишину довольно неожиданным вопросом:

– Так что же это все-таки за история с детьми? Если это, конечно, не слишком больная тема…

– Что ты имеешь в виду? – обернулась к нему Катерина.

– Ну… Я понимаю, это не мое дело… Но все же… Ты говорила, что все твои ровесницы уже стали мамами… Ты задумывалась над этим вопросом?

– Ну конечно же, я задумывалась, как и любая женщина. И даже несколько раз пробовала, но все попытки закончились плачевно… Врачи говорят, что мой организм просто еще не готов к вынашиванию, и мне необходимо пройти курс лечения. Но я абсолютно уверена, что причина в другом.

– Ты поделишься, или это не подлежит обсуждению?

– Да здесь нет ничего особо интимного… Просто я невероятно боюсь.

– Боишься чего? Перемен? Ответственности?

– Не знаю, как это доступно объяснить… Я боюсь, что уступлю кому-то другому свою жизнь… Жизнь, которую я еще толком не прожила, о которой еще не все узнала. Порой мне кажется, что я еще даже не начинала жить! Ну, или… Только-только начала… Просто… Я все себе совершенно не так представляла! Я мечтала о судьбе, наполненной чередой впечатлений, ураганом ярких, непредсказуемых событий, внезапно сменяющих друг друга… Я мечтала о путешествиях, о новых лицах, встречающихся каждый день на моем пути. И, самое главное, постоянно осознавать, что все это является моей заслугой, что я являюсь образцом для подражания для миллионов людей. И, может быть, тогда мне не будет страшно. Не будет страшно объяснить своему ребенку, кем я являюсь на этой земле, каково мое место в обществе. Может быть, когда я буду чувствовать багаж за своей спиной, я перестану бояться будущего, так как у меня будет хоть какая-то возможность опереться на пройденный путь.

Знаешь, я всегда боялась родителей, которые с помощью потомства старались воплотить свои нереализованные мечты, которые возлагали все свои надежды на единственное чадо, заставляя его заниматься тем, чем в свое время не удалось заняться им самим, не потому, что желали ему добра, а потому, что беспокоились за свою неполноценно прожитую жизнь. Я хочу иметь возможность дать своему ребенку полную свободу. Ведь только цельные, уверенные в себе личности могут позволить себе роскошь не вмешиваться в чужую судьбу.

– Но ведь жизнь твоего ребенка не может быть для тебя чужой!

– Да, я знаю! И я готова дать ему все необходимое для того, чтобы он мог совершить свой собственный выбор! Я уверена, что способна обеспечить его полным набором исходной информации, позволяющей не растеряться, не споткнуться в этом запутанном мире. Но я не хочу полностью раствориться в нем, не хочу заменять свои надежды его надеждами, я верю, что еще заслуживаю чего-то лично для себя…

– А ты не думала, что причина может быть в том, что ты просто не уверена в том мужчине, от которого хочешь иметь детей? Ведь, говорят, когда женщина любит, она мечтает видеть отражение своего избранника в лицах своих отпрысков. И все страхи и преграды отступают перед этим желанием.

Катя погрузилась в глубокое, тяжелое молчание. Этот вопрос поставил ее в тупик. Неужели в их с Егором браке все это время не хватало ее любви и самоотверженности? Неужели для поддержания полной домашней гармонии необходимо обязательно жертвовать собой? И если это действительно необходимо, то почему жертвовать всегда обязана женщина? И возможно ли такое, что, встретив другого мужчину, она настолько растворилась бы в нем, что пренебрегла своими амбициями ради создания с ним семьи?

Но сегодня ответ на этот вопрос ей не суждено было найти. Внезапно все ее размышления были прерваны капризами неугомонной природы. Звучный раскат грома заставил содрогнуться пепельный небосвод, и в ту же секунду увесистые капли дождя начали свое торжественное падение на землю. Ветер подхватывал их где-то на половине пути и переносил на своих мощных плечах в понравившемся ему направлении. Запутываясь в шевелюрах деревьев, он провоцировал их на злостное, раздраженное шипение, которое, сливаясь с шумом потоков воды, образовывало оглушающие порывы диссонансных звуков. Это проявление стихии было сродни исполнению мажорной симфонии, где каждое природное явление вносило свою неповторимую ноту в общий затейливый оркестр.

Путешественники были застигнуты врасплох. Они находились в достаточно большом удалении от Даунтауна, и единственным средством их передвижения был мотоцикл. Холодные струи стекали по Катиной коже, и ей стоило немалых усилий собрать все свое самообладание и, несмотря ни на что, продолжать улыбаться. В награду за стойкость духа Крис снял с себя кожаную куртку и, заставив Катерину освободиться от мокрого свитера, возложил ее на хрупкие дрожащие плечи. Из-за отсутствия иного выхода, оба взобрались на скользкий от дождя байк и, скрепя зубы, начали свое движение сквозь липкие, обжигающие холодом потоки.

В агонии бушующей стихии у Кати не было ни малейшего шанса выяснить предстоящий маршрут. И только когда байк остановился возле роскошного минималистичного особняка, она смогла заподозрить некий подвох. Насколько она успела заметить, живописная территория вокруг здания была огорожена плотным забором из зеленых насаждений, и лишь раздвижные ворота со стороны улицы слегка нарушали эту гармонию.

Когда через пару секунд Крис решительно заехал во двор, все оставшиеся сомнения напрочь развеялись – это был его дом. Стоя под дождем выяснять отношения было глупо, но когда они, наконец, оказались под крышей гаража, Катя громко запротестовала:

– Ты можешь мне объяснить, что я здесь делаю? Ты хотя бы представляешь, что будет, если об этом кто-нибудь узнает?

– Кто об этом узнает, Кейт? В такую бурю никому ни до кого нет дела! К тому же, в городе вообще мало кто знает, что я здесь живу!

– Ты что же, пять лет не выходил на улицу?

– Во-первых, не выходил, а выезжал. А, во-вторых, в последние годы меня мало кто узнавал из прохожих.

– Ты надо мной издеваешься?

– Ты даже не представляешь, насколько я сейчас далек от шуток! Ну, в конце концов, посмотри на себя! Тебе нужно срочно принять душ и переодеться!

– Во что переодеться? В какое положение ты меня ставишь? Нет! Все, я вызываю такси и еду к себе в отель! Это уже переходит всякие границы!

– Да! Молодец! Это самое лучшее решение! Надежнее способа выставить все напоказ сложно даже придумать! Давай, вызывай такси! Назови им адрес, чтобы потом они пробили по базе данных, от кого уезжала мокрая, полуголая молодая рок-звезда!

– Что ты тогда предлагаешь?

– Я предлагаю тебе успокоиться, пройти в дом и принять душ. Послушай, до твоего отеля ехать в три раза дольше, чем  сюда. И, к тому же, у меня имеется стиральная машина и сушилка. Через пару часов будешь как новенькая! А потом я тебя отвезу, куда скажешь.

– А почему бы не сделать это прямо сейчас?

– Ты хочешь, чтобы я простудился и умер? Неужели тебе так не терпится со мной распрощаться? Ну разве у нас не хватит фантазии на то, чтобы чем-нибудь заняться  в течение лишних двух часов?

– Учти, что изменять мужу я не собираюсь! Даже с тобой! – в шутливой форме заявила Катерина, хотя все это прозвучало скорее как ультиматум.

– Поверь, это последнее, на что я надеялся! – с ехидной ухмылкой парировал Крис. С этими словами он снял с себя промокшую до нитки футболку и крепкими, мускулистыми руками, украшенными кричащими татуировками, принялся выжимать из нее впитавшиеся капли дождя. Катиному взору открылся его живописный обнаженный торс, который хорошо врезался в ее память благодаря постерам на стене ее спальни. Но она не могла себе представить, что в реальности он будет выглядеть настолько соблазнительно. Она застыла на месте, словно ее приковали к полу гвоздями и не могла оторвать взгляд от знакомого рельефа мышц, от испещряющих идеальную красоту шрамов, при виде которых содрогалось взволнованное сердце, и от сексуальной полоски волос, спускающейся от центра межреберного пространства и скрывающейся за линией брюк. В этот момент ее впервые за время их знакомства посетила мысль, что перспектива искушения не так уж и призрачна.

Но со своей стороны Крис, казалось, не замечал провокаций. Он спокойно проводил Катерину на второй этаж в свою шикарную, строго оформленную ванную комнату, достал из шкафа сухую, чистую футболку и подождал, пока она, в свою очередь, отдаст ему через щелку в двери свои намокшие джинсы и майку. Заверив ее, что сам воспользуется гостевым санузлом, он наконец оставил ее в одиночестве.

Пару минут, и струи теплой воды уже согревали Катино продрогшее тело. Она старалась даже не думать о том, в чьей душевой кабине она в данный момент стоит, так как эти мысли могли просто свести ее с ума. Все, что происходило, она пыталась воспринимать, словно кадры сюрреалистичного сна, от которого она еще не решила, желала ли просыпаться.

         Через полчаса Катерина вышла из ванной и просто застыла на месте от того, что открылось ее взору. Свет во всем доме был потушен, а коридор, по которому ей предстояло пройти, был освещен дорожкой из небольших зажженных свечей. Она оцепенела от неожиданности. Такого в своей жизни ей не приходилось видеть никогда! Подобные приемы нередко показывают в кино, где их придумывают затейливые сценаристы, чтобы привлечь внимание искушенной публики. Мужчинам же в реальности вряд ли может прийти в голову произвести подобные манипуляции, даже для соблазнения понравившейся им девушки.

В Катиных с мужем отношениях цветы и свечи считались пережитком прошлого и чем-то вроде признака дурного вкуса. Кате даже признаться было стыдно Егору, что ей было бы приятно увидеть лепестки роз у своих ног. По случаю очередного праздника он просто покупал ей кольцо или духи, либо же вел в ресторан. Подобное проявление романтизма было для него сродни соплям летающего в облаках мальчишки.

И все же, поверьте мне, женщины, когда вам приходится созерцать подобное явление, то ощущения от этого не сравнимы ни с чем иным! Катя стояла ошеломленная не менее пяти минут, пока, наконец, не почувствовала неловкость оттого, что ее, скорее всего, где-то ждут. Несмелыми шагами она стала продвигаться по таинственному коридору из свечей, который, загадочно извиваясь, длился около пятидесяти метров.

Наконец, этот сказочно освещенный путь, привел ее в одну из комнат, заполненную различными инструментами, на которых, в свое время, играли музыканты, выступавшие с Крисом. По всей видимости, это была его домашняя студия. Свечи стояли здесь повсюду: большие, маленькие, низкие, высокие, квадратные и круглые… Все помещение сияло, словно пещера, своды которой сформированы множеством драгоценных камней.

Катерина прошла в центр комнаты и остановилась, чтобы осмотреться по сторонам, когда внезапно почувствовала, как мужские ладони закрывают ее глаза. И в следующую секунду нежный, сексуальный голос прозвучал прямо над ее ухом:

– Насколько я помню, красавица, у тебя осталось еще одно неосуществленное желание… И так сложилось, по счастливой случайности, что я единственный на этой планете, кто может его исполнить…

Катино сердце забилось в бешеном ритме. Она дотронулась до ладоней Криса, и тот, опустив их с ее лица, вышел из-за ее спины с гитарой в руках. Слезы застыли в Катиных глазах, отчего свет от свечей в комнате расплывался, объединяясь в единое трепещущее мерцание.

– Хочешь, я попробую угадать, о какой именно песне шла речь? – попытался привести ее в чувство Крис Ривер. Но Катя все еще находилась в состоянии шока. Ее дыхание было тяжелым и частым, и в ответ последовала лишь тишина.

Она еще не успела отойти от первого потрясения, как уже через пару секунд услышала извлекаемые из гитарных струн знакомые аккорды. Ее сердце вновь встрепенулось от восторга. Она едва смогла набрать в легкие воздуха, а Крис уже начал вполголоса напевать первые строки:


Очень-очень одиноко жить на этом свете не любя,

Каждый день мелькают лица, как страницы жизни без тебя.

Ты являешься, как призрак, в мои мысли,

И лишь во сне

Ты так близка ко мне…

И оттого

Больно вдвойне!


Напевая, он то и дело устремлял взгляд на Катерину в надежде на ее реакцию, но выражение ее лица сейчас было, как нельзя более, похоже на шок при их первой встрече. Он уже даже начал побаиваться, не слишком ли переборщил, но останавливаться не собирался, так как не простил бы себе нарушения этого неповторимого момента. И он решительно перешел к припеву:


Я позову тебя.

Наступит день, и ты услышишь мой голос

Сквозь мили и сквозь года…

И в сердце боль скрепя,

Протянешь руку ты, и рухнут горы,

Соединив

Нас навсегда.

Нас навсегда…


В этом месте должен был следовать клавишный проигрыш, и Крис остановился. Катя понимала, что это способ ее подстегнуть. А, исходя из событий последних дней, она знала, что он никогда не останавливался, не достигнув цели. Конечно, она помнила каждую ноту этой необыкновенной мелодии так, будто мысленно оттачивала ее изо дня в день, но исполнить ее прямо перед ним, перед великим автором, которому столько лет она поклонялась, словно идолу, было для нее сложнее, чем самостоятельно оседлать мотоцикл.