Дайна Чавиано - Остров бесконечной любви

– Давай, сынок, залезай, я тут целый день торчать не собираюсь.

Пабло сел в машину, и шофер проехал вперед, чтобы не стоять на углу.

– А где Амалия?

– Она не может прийти, – ответила певица, вытирая глаза платочком. – Ночью умерла донья Анхелита, а Хосе обо всем знает.

Пабло почувствовал, что его колени плавятся, точно сахар на огне.

– Откуда?.. – бормотал он. – Откуда?

– Они устроили ужин, Амалию затошнило, и она выбежала в ванную. А сегодня утром донью Анхелиту нашли мертвой.

– Боже мой…

Рита отодвинулась подальше. Этот паренек всегда казался ей странным, а сейчас певица ощутила настоящий страх перед пропастью, что разверзлась в его глазах.

– Амалия умоляла тебя найти, – продолжала Рита. – Через несколько дней отец увезет ее в Сантьяго. Оттуда он собирается с какими-то родственниками отправить ее в Хихон.

– Амалия ничего мне не говорила.

– Она и сама узнала только два дня назад.

– Что мне сказать своим родителям?

– Это тебе предстоит решить совсем скоро, – ответила женщина. – Но если ты хочешь снова увидеть Амалию, приходи сегодня в полночь.

– Донья Рита, поймите меня правильно. Я люблю Амалию больше жизни и, конечно, отправлюсь за ней на край света. Проблема в том, что мне некуда ее привести. У меня есть деньги, чтобы снять комнату на пару ночей, но что нам делать дальше, не знаю. От родителей помощи не будет. Самое лучшее для нас – это покончить с собой…

– Что за бред ты несешь! – Рита завопила так пронзительно, что юноша подскочил, ударившись головой о потолок. – Смерть ничего не решает. Она только подкидывает неприятности живым.

– А вы что посоветуете?

– Приходи к ней сегодня ночью. Нет, не так – сегодня у них ночное бдение. Лучше завтра, под утро. И отправляйтесь прямиком ко мне. Адрес она знает.

– Спасибо, донья Рита! – Он схватил ее руку, чтобы прижать к губам.

– Да погоди, не спеши. – Рита раздраженно отдернула руку. – Амалия может остаться у меня, а вот ты отправишься домой и будешь жить как ни в чем не бывало, чтобы родители не догадались. И предупреждаю: если ты не найдешь работу и как можно скорее не женишься на Амалии, я поговорю с ее родителями и ее заберут.

– Клянусь, сеньора Рита, я обещаю…

– Не клянись мне и не обещай, потому что я не святая и не Дева с алтаря. Делай что должен, а там посмотрим.

– Значит, завтра, – прошептал он, выходя из машины.

И только когда он растворился в толпе – в помятом костюме, стремительно, точно повстречался с дьяволом, – донья Рита вздохнула с облегчением.

Прошлой ночью Сесилия забыла опустить шторы, и теперь солнце било прямо в глаза. Она подошла к окну, ощупью нашарила ткань и рванула вниз. Потом стала варить себе кофе. Ей смутно помнилось, что Гея оставила какое-то сообщение. Вчера Сесилия прослушала его с кровати, все еще чувствуя себя слишком слабой, чтобы интересоваться остальным миром. Зато теперь она подошла к телефону и снова включила запись. Ее подруга еще раз видела тот дом. Она не вдавалась в подробности, но голос ее дрожал.

Отложив недоеденный тост, Сесилия набрала номер. Она даже не задумалась, что, возможно, воскресным утром в восемь часов ее подруга спит; но Гея ответила сразу же, как будто сидела у телефона и ждала ее звонка. И действительно, девушка в эту ночь почти не спала.

– Попробуй угадать, где на сей раз появился дом? На пустыре рядом с Дуглас-роуд и…

Сесилия перестала жевать. Это случилось на углу возле ее дома. Пустырь было видно с ее балкона. С трубкой около уха она бросилась посмотреть. Разумеется, там ничего не было. Этот дом появляется только по ночам.

– Во сколько ты его видела?

– Ну, было совсем поздно, почти час.

Гея ехала на машине, затормозила так резко, что визг разнесся по всей округе. На улице не было ни души, может быть из-за холода.

– Как ты узнала, что это тот дом, если ехала на машине по темной улице? – спросила Сесилия.

– Я видела его уже два раза, таких домов здесь не строят. К тому же его невозможно было не заметить: там все окна горели. Так что я вышла из машины и подошла поближе.

– Я думала, тебе не нравятся дома-призраки.

– Не нравятся, но я впервые увидела его рядом с другими домами. Подумала, что в случае чего смогу закричать. К тому же я хотела только посмотреть с улицы. Я была шагах в десяти, когда дверь открылась и вышла старушка в цветастом платье, а следом – пара помоложе. Лицо молодой женщины показалось мне знакомым, хоть я и не представляю, где могла ее видеть. А мужчина был высокий, в темном костюме и галстуке в светлый горошек – сейчас таких не носят. Они на меня даже не взглянули, только старушка мне улыбнулась. Мне показалось, что она вот-вот спустится по ступенькам крыльца, и меня охватил такой страх, что я побежала и забилась в машину.

Зажав трубку между ухом и плечом, Сесилия убирала остатки своего завтрака.

– Когда это было? – спросила она.

– Какая разница…

– Ты не забыла про национальные даты?

– Ах да. Это была пятница, тринадцатое. Нет, полночь уже прошла. Суббота, четырнадцатое.

– Что произошло в этот день?

– Дорогая, в каком мире ты живешь? Четырнадцатое февраля – День всех влюбленных!

– Нет, – сказала Сесилия, загружая посудомоечную машину. – Это должна быть национальная дата.

– Погоди-ка, у меня вроде есть список кубинских праздников.

Агрегат на кухне заурчал.

– Вот, я нашла, но эта дата здесь не упоминается.

– Тогда наша гипотеза не работает.

– Может быть, это что-то, о чем тут не пишут.

Сесилия растерялась. Ей очень нравилась открытая ими закономерность в датах, потому что она могла послужить отправной точкой. А теперь эта система рухнула: один-единственный сбой перечеркивал всю картину.

– Ну я еще поищу, – на прощание заверила Гея. – Если что-нибудь найду, позвоню.

Сесилия отправилась в душ. Лиса предлагала ей отметить появление дома на карте, чтобы поискать другую закономерность, но журналистка забыла это сделать. Гипотеза с роковыми событиями казалась такой убедительной… Ну а что, если Гея права и речь идет о какой-нибудь незначительной годовщине, которая не попадает в перечни? Где бы раздобыть дополнительную информацию? Обычно сбором таких диковин увлекаются старики. У ее двоюродной бабушки кладовка набита пожелтевшими журналами и газетами.

Сесилия высушила голову и торопливо оделась. Она позвонила, но услышала только автоответчик. Может быть, старушка пошла на рынок? Было десять часов утра. Чтобы убить время, Сесилия включила телевизор и пощелкала пультом. На экране сменяли друг друга кошмарные мультфильмы с монстрами, спортивные программы, выпуски новостей, бесцветные фильмы и тому подобная ерунда. Девушка выключила телевизор. Чем же заняться?

Она поискала карту города, которую хранила вместе с путеводителями, расстелила на столе и достала свои записи. Красным фломастером она отмечала места появления дома, а рядом с каждым мелкими цифрами проставляла дату. Полчаса спустя карта оказалась усеяна красными точками. Журналистка вертела ее и так и сяк, изучала под разными углами, но не обнаруживала никакой схемы, ничего, что помогло бы ей распознать иную логику событий. И неожиданно ей пришло в голову: созвездия! Девушка попробовала вообразить какую-нибудь геометрическую фигуру, но не сильно в этом преуспела. Точки не складывались в квадраты, звезды или треугольники, и не возникало никаких картинок или портретов. Сесилия решила, что линии могут пересекаться, однако и этот способ не дал результатов.

Вконец утомившись, журналистка вышла на балкон. Оттуда был хорошо виден пустырь, на котором ночью появлялся дом. Подумать только, он был так близко… Но это ровно ничего не значило, потому что она могла его и не увидеть, даже если бы он возник прямо под носом. Быть может, чтобы видеть этот дом, нужны способности медиума. Сесилия припомнила и Дельфину, свою ясновидящую бабушку в белом от муки переднике, всегда в окружении пчел, которые устремлялись за нею по ароматному следу от ее стряпни. Вот уж кто разгадал бы эту тайну в мгновение ока!

Сесилия вернулась в столовую и еще раз изучила карту с пометками; у нее возникло ощущение, что на карте что-то не так. В голове ее витала смутная догадка, но оформиться она так и не смогла. Подозрения только укрепились, когда Сесилия перевела взгляд на даты. Ответ был здесь, прямо перед глазами, но она не могла его разглядеть… Пока не могла.

Она одинока, словно оазис посреди пустыни. В городе, где обитали юные прекрасные существа. В этом состояла вторая проблема. Сесилия никогда прежде не уделяла внимания внешности, но в последнее время обстоятельства как будто требовали от нее разглядывать себя в зеркале. «Процесс движется вспять, – говорила она всякий раз, когда ловила себя на этих вылазках в мир женского тщеславия. – Я становлюсь поверхностной». И выскакивала из спальни, наполняла водой большую кастрюлю и отправлялась на балкон поливать цветы.

Сейчас она как раз этим и занималась. Босая, с мокрой от пота головой, Сесилия выдирала сорняки, заглушавшие ее гвоздики. Проведя два часа над картой, она решила подровнять брови и исследовать воображаемые морщинки вокруг глаз – пока не запугала себя достаточно, чтобы вспомнить о цветах… Зазвонил телефон. Сесилия опустила руки в воду, потом вытерла о футболку и взяла трубку. Звонил Фредди.

– Ты уже на ногах?

– С восьми.

– Но ведь сегодня воскресенье. Чем занимаешься?

– Поливаю цветы.

– Я буду через секунду.

Девушке едва хватило времени переодеться, а Фредди уже звонил в дверь.

– Умираю от жажды, – заныл он, сбрасывая с плеч громадный рюкзак.

Сесилия налила другу воды.

– Ты откуда?

– Лучше спроси, куда я.

– И куда?

– Мне нужно проведать друзей.

Сесилия уже собиралась спросить о причинах его визита, когда в дверь снова позвонили.

– Как странно, – пробормотала хозяйка, выглядывая в глазок. – Гея! Что ты тут делаешь?

– Я решила, ты до сих пор думаешь про эти даты, и мне пришло в голову… Ой, у тебя гости!

После формального знакомства хозяйка предложила:

– Я хочу есть. Давайте что-нибудь закажем.

Пока Гея звонила в пиццерию, а Сесилия ставила напитки в холодильник, Фредди занялся осмотром полки с дисками.

– Через пятнадцать минут доставят! – сообщила Гея, усаживаясь на диван.

Сесилия взяла со стола пузырек с таблетками.

– Что это? – удивился Фредди.

– Антидепрессанты. Забыла принять утром.

Парень возмущенно всплеснул руками.

– Это временно, – заверила Сесилия.

Фредди собирался возразить, но в разговор встряла Гея:

– Придумала что-нибудь?

– Я нанесла на карту места появления, но ничего не поняла.

– Фигуры по точкам искала?

– Нет никаких фигур.

– Можно узнать, о чем это вы?

Сесилия подробно рассказала о доме, местах и датах. Когда привезли пиццу, они все еще спорили о смысле дат, особенно последней. Безусловно, она была главной загадкой, исключением из золотого правила, которому до сегодняшнего утра подчинялась система дат. От пиццы не осталось ни крошки, а они так и не пришли ни к какому заключению. Фредди посмотрел на часы и объявил, что ему пора. И уже с порога вдруг закричал:

– Чуть не забыл про самое главное! – Парень вытащил из рюкзака несколько видеокассет. – Вот что я принес. Это записи визита папы. Смотри не потеряй.

– Спасибо, конечно, но я сыта по горло всем, что связано с этой страной.

«А вот и неправда», – подумал Фредди. А вслух сказал:

– Я тоже, но человеку свойственно любить то место, где он страдал.

– Ну нет, – поправила Сесилия. – Человеку свойственно любить то место, где он любил. Наверно, поэтому Майами начинает мне нравиться.

– Если ты говоришь правду, тогда ты должна любить этот проклятый остров. Мы слишком много чего там любили. Некоторые вещи того стоили, другие – не стоили…

Сесилия почувствовала, как внутри что-то оттаивает – словно рушится крепость, однако сдаваться она не собиралась.

– Я не хочу ничего вспоминать. Я хочу забыть. Хочу верить, что я другой человек. Хочу думать, что родилась в тихом спокойном местечке, где меняются только времена года, где камень, который я положу у себя во дворе, останется там лежать и тысячу лет спустя. Я не хочу приспосабливаться к чему-то новому. Я устала привязываться к человеку, а потом терять его, просто свернув за угол. Я больше не готова к потерям. У меня болит душа и память. Я не хочу любить, чтобы потом не умирать от боли…

Фредди понимал ее тоску, но не одобрял этой тяги к уединению. Он не мог позволить Сесилии снова замкнуться в себе. Нехватка общения – злейший враг здравомыслия.

– А вот я скучаю по своим друзьям, по нашим прогулкам и приключениям, – ответил он. – И не боюсь это признавать.