― Но ты не можешь отшить такого парня, как Рик, который так хочет проявить себя, доказать, что он контролирует ситуацию.

― Разве вы не этого хотите? Контроль? Доминирование? Разрушить, сломать…

Мои руки чесались от желания ударить его, но я попыталась сосредоточиться на нем. Я хотела дать ему пощечину. Хотела его ненавидеть. Забрать то, что он взял у меня.

― Я думал, что да, я просто… ― Он уставился в сторону ствола дерева в центре комнаты. ― Был момент, когда я посмотрел на тебя под собой, и просто… хотел, чтобы ты отдала себя, а не я забрал насильно.

Наверное, даже если бы он истекал кровью у меня на полу, он бы не выглядел более беззащитно, чем в этот момент. Но я не питала к нему сочувствия.

― Мне снятся кошмары. Я не могла спать неделями. Когда пошла получать свою последнюю зарплату, Брендон заверил меня, что Рика нет. Мне следовало попросить отправить мне его по почте, но я не знала адреса. Я съехала из квартиры Шелли. Проспала в университете несколько ночей в пустом общежитии. Убийство Рика не принесло мне удовлетворения. Это только спровоцировало новые кошмары. Я никогда не прощу себя и, возможно, никогда не прощу тебя.

Эти слова были ядом, сочившимся из моего рта, но это были вещи, которые мне хотелось сказать. Он должен был знать, что мои чувства сильны. Я ненавидела себя, но ненавидела и его.

― Мне очень жаль, ― пробормотал он, опуская голову.

― Слабая, ― прошептала я. Его голова снова взлетела вверх. ― Вы думали, что я слабая, поэтому вы хотели взять меня. Это не имело ничего общего со мной, это больше касалось тебя и твоей слабости. Тебе нужен контроль, чтобы чувствовать себя важным. Чтобы ты чувствовал себя достойным. Вы берете, потому что не понимаете, как давать. Просить было бы слабостью.

Моя грудь поднималась и опускалась с каждым заявлением, адреналин тек по моему телу с такой силой, что я чуть не подавилась им.

Его плечи склонились вперед, и он снова уперся локтями в бедра. Руки сцепились вместе, суставы побелели от давления. Не знаю, задели ли эти слова его, или он хотел действовать, исходя из своего гнева.

― Возможно, я никогда не смогу полюбить мужчину из-за тебя, ― отрезала я. ― Больше никогда не смогу доверять. ― Вставая, я стукнула себя кулаком в грудь. ― И вы отняли это у меня своей маленькой игрой. Я хочу верить, что, возможно, смогу это пережить. Смогу избавиться от боли вот здесь. ― Я ткнула себя в грудь, напротив сердца. ― Даже когда мне очень больно. ― И провела пальцем между грудей до края молнии.

Его глаза широко раскрылись, и Так тоже встал. Сделав два больших шага, он пересек комнату, его зеленые глаза сияли, когда он сосредоточился на моем пальце. Стоя передо мной, он шокировал меня еще больше, встав на колени. Его пальцы коснулись моих бедер.

― Скажи мне, что заставит тебя почувствовать себя лучше, и я сделаю это.

Я не ответила ему. Моя рука выскользнула из-под шорт. Мои пальцы дернулись, пробегая по его волосам, как это было после стрижки неделю назад, но мое сердце бешено колотилось, а мысли противоречили друг другу. Его руки освободили мои бедра, и он снова сел на лодыжки. Ладони упали на колени, и Так опустил взгляд.

― Я буду подчиняться тебе. Управляй мной. Скажи мне, что тебе нужно физически, эмоционально, и я тебе все дам. ― Он взглянул на меня. ― Все что угодно.

Мои руки больше не могли сдерживаться, и я потянулась к его волосам. Пропуская пальцы через мягкие пряди, мои брови нахмурились. Я не понимала. Не знала, что он конкретно предлагал, и как на это мне ответить. Его лоб уперся мне в нижнюю часть живота. Две огромные руки схватили мои бедра, и он осторожно потянул за карманы моих шорт.

― Все, что ты попросишь, ― сказал он.


Глава 17.


День 41-44


Так


Четыре дня мы узнавали друг о друге. Мы не видели друг друга голыми, лишь дотрагивались друг до друга. Я поразился тому, как мы, казалось, работали в другом направлении. Трахались, ласкали друг друга, целовались, обнимались… и теперь ничего. Но мы узнавали друг друга, и некоторые разговоры были трудными. Джулиет рассказала мне о своем дяде и некоторых его намерениях по отношению к ней. Я поведал ей о своей матери и ее таблетках. Она рассказала мне об аварии во время шторма, в результате которой погибли ее родители. Я рассказал ей больше о манипуляциях моего отца. Мы больше не говорили ни о Рике, ни о той ночи. Вместо этого сосредоточились на наших историях.

Большинство наших разговоров происходило на ходу. Мы путешествовали по острову, искали места, которые не видели, и пытались запомнить землю. Это была прекрасная тропическая гавань, если бы только каждый момент не ощущался как наказание.

― Гарви придет завтра. У меня нет установленного времени для его прибытия. Они просто приезжают, когда хотят, но позже я хочу увидеть тебя, ― сказал я.

― Лилиан тоже придёт. Может, лучше сделать перерыв? ― предложила Джулиет. Я взял ее за руку и потянул, чтобы она развернулась, так как шла впереди меня.

― Я не хочу перерыва. Каждый день мне кажется, что я сплю, а когда наступает ночь, боюсь заснуть, и что этот сон закончится.

Слова были грубыми, эмоции, стоящие за ними, свидетельствовали о моей уязвимости. Я не хотел, чтобы Джулиет снова исчезла. «Мужчина на грани безумия» – были единственным словами, которые могли объяснить те дни, когда девушка пропала. Я не нашел ее в доме на дереве, или, если она присутствовала, то игнорировала меня. Ни разу не наткнулся на нее у пруда или даже среди деревьев. Без нее было одиноко.

На этом острове я обнаружил то, чего действительно больше всего боялся ― мне не нравилось оставаться в одиночестве. Хотя думал, что изгнание станет отличной передышкой от давления отца и тяжести моего прошлого, одиночество было для меня спусковым крючком. Я не мог справиться с собой. Меня преследовало чувство вины, когда думал о том, что мы сделали с этой красивой девушкой, которая поделилась со мной собой в знак солидарности с нашими обстоятельствами. Но это было глубже. Пребывание в одиночестве заставило меня признать тот факт, что я был один. Мой отец хотел от меня того, чего хотел. Мои друзья были такими же. Это была игра, чтобы соответствовать желаниям других, и я проигрывал, когда мне приходилось сталкиваться с самим собой. Я делал то, что делал, чтобы не быть одиноким. Жаждал внимания ― негативного и неправильного, ― поэтому мне не приходилось сталкиваться с моим самым большим страхом ― быть одному, потому что кто-то не хочет, чтобы «я» был для самого себя.

Джулиет медленно улыбнулась, хотя улыбка не тронула ее глаза. Улыбка, которую она все более уверенно дарила мне, угасала, когда поздно ночью засыпал. Я испытывал свое терпение, и на удивление он росло. Если мы проведем вместе достаточно времени, я был уверен, что увижу это снова. Когда-нибудь. Надеюсь, скоро.

― Хорошо, я найду тебя ближе к вечеру.

― Нет, позволь мне прийти к тебе, ― сказал я. ― Я не хочу, чтобы ты блуждала в темноте.

Она вырвала свою руку из моей и скрестила руки. Ее бедро напряглось, и она нахмурилась. Джулиет действительно выглядела красивой с надутыми губками.

― Я бродила несколько раз во тьме, ― сказала она, заявив, что знает дорогу к моей палатке и от нее.

― Да, и это было небезопасно, ― ответил я, заправляя прядь распущенных волос ей за ухо. Джулиет не вздрогнула от моего прикосновения, и я воспринял это как хороший знак. Однако не хотел испытывать ее дальше, поэтому убрал руку.

― Хорошо, ― пробормотала она.

― Хорошо, ― поддразнил я.


***


― Ты танцевал? ― спросил Гарви.

Он сидел на том же пне с ножом в руке и строгал полоску дерева. Колтон упал на песок рядом с отцом. Моя нога покачивалась, когда я сел напротив них.

― Нет, я не танцевал, ― усмехнулся я. Я, бл*дь, не танцевал.

― Ты ничему так и не научился? ― спросил Гарви, все еще концентрируясь на палке в руке.

― Я многому научился, ― отрезал я.

― Я вижу, что твой гнев по-прежнему неуправляем, ― саркастически сказал Колтон.

Мои глаза скользили по его голове, игнорируя, и пристально смотрели на деревья, ведущие к Джулиет.

— Это так, ― сказал Гарви, и я заметил, что его глаза следили за моими. Повернувшись ко мне, он добавил:

― Но ты выглядишь спокойнее. Немного.

― Да, ― сказал я, но моя нога продолжала подпрыгивать вверх и вниз. Прижал руку к бедру, чтобы остановить движение.

― Тебе нужно танцевать. Выпусти энергию.

Я вздохнул.

― Позвольте мне еще раз спросить, какой смысл в танцах?

― Танец — это выражение эмоций. Ты должен выбрать животное, которое встретил на острове. Подумай об этом. Что ты можешь извлечь из этого? Копируй движения животного. Поразмысли.

Я покачал головой.

― Я подумаю об этом.

― Ты сделаешь это, ― скомандовал Гарви, но его голос оставался монотонным. Мой взгляд снова переместился в сторону дома Джулиет на дереве.

― Ты выглядишь отвлеченным, ― сказал Гарви, прерывая мой взгляд, и я снова заметил, что его глаза были сосредоточены в той же области, что и мои.

― У тебя все нормально?

― Я в порядке, ― отрезал я.

― Может, нам лучше остаться с тобой на ночь?

― Нет!

Резкость моего тона поразила даже меня, и я провел рукой по волосам.

― Имею в виду, нет, я в порядке. Тебе не нужно оставаться.

Я не хотел, чтобы они тусовались и испортили шанс увидеть Джулиет.

― Понятно, ― сказал Гарви, в последний раз оглядываясь через плечо, прежде чем снова повернуться ко мне. Его лицо оставалось непроницаемым, когда в глазах плясал огонек. Если бы я не знал, то бы сказал, что он смеялся надо мной.

― Твои волосы выглядят по-другому, ― заметил Колтон, прищурившись, глядя на мою руку, которая продолжала перебирать гладкие пряди.

― Да, я кое-что придумал, чтобы обрезать получше.

Глаза Колтона оставались прищуренными, он смотрел на меня так, будто мог читать мои мысли. На этот раз они не спросили о девушке, и я больше не хотел рассказывать о ее присутствии. Эта мысль, казалось, заставила Колтона заговорить.

― Все еще видишься с этой девушкой?

Формулировка застала меня врасплох. Он спросил так небрежно, как будто задумался, встречаюсь ли я с Джулиет. Напомнив себе, что он не поверил, что она была на острове, я тщательно подбирал свой ответ.

― Меня не волнует, поверишь ли ты, что она здесь. Мне не нужно ничего тебе доказывать. Мне нужно только самому себе что-то доказать.

Тишина была резкой, когда Гарви перестал резать. Он посмотрел на меня, удивленно приподняв брови. Затем поджал губы и медленно кивнул.

― Ну, ты действительно чему-то учишься.

Я хотел стереть ухмылку с его лица, потому что не понимал, что он имел в виду, но позволил ей ускользнуть. У меня не было времени на конфронтацию с ними. Я хотел, чтобы они покинули мой остров.

― Мы принесли еще книг, ― сказал Гарви, указывая палкой на мешок. Я много часов читал в отсутствии телевизора, без отчетов по акциям, без статистики слияний, которую нужно было просмотреть. Я перечитал несколько классических произведений, смешанных с некоторыми информационными текстами.

Встал и стал обыскивать кучу.

― Робинзон Крузо? ― спросил я, держа книгу в воздухе. ― Повелитель мух? В самом деле?

― Настала моя очередь выбирать, ― сказал Колтон, довольный своим выбором. Одна книга была о человеке, потерпевшем кораблекрушение на острове, а вторая о группе мальчиков, чей самолет потерпел крушение, и они довели до крайности выживаемость сильнейших, убив одного из них.

― Маленький принц?

Я уставился на тонкую книгу в руке.

― Детская сказка, ― сразу подумал я. ― Интересный выбор.

― Ты тоже можешь кое-чему научиться, ― предположил Гарви. Я пролистал страницы и сунул его в задний карман. ― Танцуй, ― добавил он, похлопав меня по плечу, прежде чем снова покинуть меня.


***


После обеда Джулиет села за свой стол и работала над бумагами, а я лег на ее кровать и стал читать. Я взял с собой «Маленького принца» Антуана де Сент-Экзюпери, чувствуя родство с этим молодым человеком, который странствовал по Вселенной, задавал вопросы и открывал для себя разные вещи.

― Я не думаю, что ты моя роза, ― сказал я, нарушая уютное молчание, которое мы установили друг с другом. Джулиет оторвалась от своих записей и повернулась ко мне лицом. ― Я недостаточно заботился о тебе. Ты со мной не под стаканом. Я думаю, что ты лисица.

― Вместо мыши? ― она хихикнула. Я почувствовал слабость из-за этого звука за последние несколько дней. Это был редкий подарок, и я дорожил им каждый раз, когда она дарила его мне.