— Гарви и Колтон здесь. — Я убрал руку, которая обнимала ее, и она отодвинулась в ту же секунду, ближе к углу палатки.

— Что такое? — прошептал я и потянулся к ней. Она отшатнулась от меня и покачала головой.

— Кто такие Гарви и Колтон?

— Гарви мой куратор, а Колтон его сын. Они не знают, что ты здесь. — Джулиет кивнула, дав понять, что услышала меня, но в ее глазах понимания не было.

— Послушай, позволь мне разобраться с ними, затем я вернусь и все тебе объясню. Просто оставайся в палатке. Не позволяй им увидеть себя.

Я пытался наощупь найти на полу палатки что-то, что можно было бы одеть. Я не спал днями и потерял чувство времени, единственное, предполагал, что сейчас около полудня и конец месяца, а это значит, что прибыло двухнедельное снабжение.

Я надел свежую футболку, направился к выходу из палатки и обернулся уже на выходе.

— Ты в порядке, мышка? — Я нахмурил лоб в беспокойстве о ней. Видел, как она забилась в угол палатки. Ее широко открытые глаза, полные испуга, сфокусировались на мне. Я хотел бы вернуться в кровать и убедить ее в том, что ей нечего бояться, но также не мог рисковать и позволить Гарви и Колтону найти ее здесь.

Это было изгнание, и наказание включало одиночество. Не хотел, чтобы они узнали, что я нарушил правила. Все началось с того, что две недели назад я убеждал их, что она существует, но теперь не хотел делиться ею. Я вышел из палатки, когда Гарви и Колтон шли по берегу, и у каждого в руках было по коробке.

— А знаешь, ты мог бы встретить нас и помочь нести твои же припасы, — проверещал Колтон.

— Да, а ты можешь пойти к черту! — пробормотал я.

С первого момента, когда мы познакомились с Колтоном, ему было плевать на меня, ну а мне он не нравился. Нахальный, самоуверенный парень из маленького городка, еще и пытался умничать; мне не нравилось, как он ко мне относился. Он явно считал, что лучше меня, хотя ему и предложить-то нечего. Мне хотелось стереть эту ухмылку с его лица каждый раз, когда мы сидели и обсуждали последствия моего поступка. По обычаю коренных индейцев мы передавали «говорящую палочку» по кругу, и каждый раз я хотел засунуть ее ему в зад.

И сегодня хотел, чтобы он уехал как можно быстрее. Я забрал у него коробку и поставил ее снаружи палатки. Так же быстро забрал коробку из рук Гарви. Как и в прошлый визит, мужчина сел на поваленное дерево возле кострища.

— Что ты делал эти две недели?

И как я мог сказать, что делал? Я трахнул ее, спас ее и заботился о ней. Заботился о ней, разве? Мне все не нравилась мысль о том, что же она сделала, чтобы оказаться на этом острове. И странно, но я больше не хотел умолять Гарви забрать меня отсюда. Не хотел говорить о ней. Все, что я хотел, так это увидеть ту улыбку, которую лицезрел несколько дней назад. Сначала она выглядела бесстрашной, в следующую секунду была в ужасе. И я хотел изменить это.

— Я читал, — соврал я. — И писал, немного.

Я даже делал упражнения, а не только заботился о Джулиет. Колтон посмотрел на меня глазами полными неверия, а Гарви кивнул — это единственная похвала.

— Ты все еще зол? — спросил меня Гарви, и вопрос напугал меня.

— Конечно я все еще зол, — выпалил я, слишком быстро, чтобы понять, что вопрос был ловушкой.

По правде говоря, я не был так зол, как это было в прошлом. Я даже исследовал свою душу, по большей части по поводу Рика, и каким другом он был. Не могу сказать, что я был в его тени, мы оба одинаково жаждали внимания, но он всегда был на шаг впереди меня, раздвигал границы дозволенного. И он зашел слишком далеко с Джулиет. Я вздрогнул, когда подумал о нем, о блеске в его глазах, когда Рик взял ее, и о потере в ее взгляде, когда она сдалась. До сих пор не могу поверить своим мыслям в тот злополучный момент, что это было именно то, что я хотел делать.

— Тебе нужно танцевать, — ворвался Гарви в мои мысли.

— Чего? — нахмурился я.

— Тебе нужно стать одним целым с природой. Выбери животное. Воссоздай его поведение, и подумай, чему ты у него можешь научиться.

— Я, бл*ть, не танцую, — сказал я громче, добавив смех.

— Решай сам, — сказал Гарви, вставая с дерева.

— У тебя все еще галлюцинации, ты видишь девушку? — издевательски добавил Колтон.

— Я не собираюсь ругаться с тобой о девушке, — проворчал я.

Брови Гарви взлетели вверх, а на его тонких губах растянулась маленькая улыбка. Хруст в кустах слева от нас отвлек нас от обсуждения Джулиет. И я повернулся к палатке. Я сжал челюсть, когда услышал грохот.

— Что это было? — спросил Колтон, сворачивая от кустов к моей палатке. Я встал прямо перед ним, преграждая его путь.

— Я уверен, ничего такого.

— Что ты прячешь? — Он сузил свои черные глаза.

— Ничего.

Слова застряли в горле, когда мы снова услышали треск в кустах. Я снова посмотрел мимо Колтона на палатку. Маленькая стая птиц вылетела из деревьев по правую руку от нас, хоть как-то объясняя шум в кустах. Колтон открыл палатку, прежде чем я успел среагировать. Он стоял у входа, пялясь внутрь. Я подошел и заглянул через его протянутую руку, которая удерживала полы. Мои плечи опустились от облегчения. Не осталось и следа присутствия Джулиет — кровать была застелена, чашки с водой не было, как и ее вещей. Но также во мне зародилось беспокойство. Куда она исчезла?


День 30

Джулиет


Я улыбнулась Лилиан, надеясь, что дрожь в руках и натянутая улыбка не выдадут меня. Она уже была обеспокоена моим питанием. Я же беспокоилась, как бы не сойти с ума. Если расскажу, что у меня была тропическая лихорадка, она может прекратить эксперимент. Одним из условий было то, что все удобства цивилизованного мира остаются, так что не было причин не иметь лекарств от головы или от лихорадки. Так, должно быть, нашел мою заначку. Он заставил меня проглотить таблетки, чтобы мне стало лучше. Эта мысль смягчила мою натянутую улыбку, пока Лилиан стояла под моим домиком.

— Мне не хватало тебя в доме. Где ты была?

— Я купалась, — соврала я, потому что это было единственной правдоподобной причиной моим мокрым волосам. Слишком большая футболка Така спадала с одного плеча и доходила мне до колен. Я пахла, как он — мужчиной и солнцезащитным кремом.

— Чья это футболка? — Ее глаза сузились, и на губах растянулась улыбка.

— Моего дяди, — сказала я слишком быстро.

Лилиан знала меня слишком хорошо, чтобы поверить, что я оставлю его вещь себе. Я даже не хотела, чтобы он присутствовал на слушании или в процессе реабилитации, но обязательно нужен был родственник — свидетель того, что я принимаю условия программы. Не хотела его видеть точно так же, как и он не хотел быть там, но как единственный мой родственник, он обязан был присутствовать. Если я умру, нужен кто-то, кто заберет тело. Посмеялась над этим пунктом в контракте, потому что он скорее даст мне сгнить, нежели заберет мое тело.

В ее глазах встал вопрос, но потом взгляд сфокусировался на моем лице.

— Ты выглядишь больной. — Это был не комплимент, а скорее обвинение. Лилиан была обеспокоена.

Она знает, что я перестала есть после случившегося. Голодание — последствие депрессии, и женщина боялась, что эксперимент будет перебором. Как бы обеспокоена она ни была, но она довела мое дело до реабилитации, и боялась, что, если я останусь в одиночестве, может случиться рецидив. Но я не одна, так что и рецидива быть не может.

— Мне немного не здоровилось, — сказала я, пытаясь убедить ее широкой улыбкой. Рассказ о Таке крутился у меня на кончике языка, информация буквально просачивалась сквозь зубы. У меня так много вопросов и эмоций. Меня смутило его внимание ко мне во время болезни, я была благодарна за мое спасение от змеи, но все еще опасалась, что он хочет отомстить мне. Рик хотел. Почему же Так не захотел бы?

Одна вещь, которую я заметила в Таке, несмотря на «мне все должны» и «я лучшее, что может с тобой случиться» — это грусть в его глазах и легкая паника. Он не любил быть один, но также не доверял себе, чтобы признаться в этом. Я хотела поверить в его извинения прошлой ночью, они были глубже, чем то «извини», которое он сказал, когда затолкал мне лекарства в горло и заставил спать с ним. В любом случае, я не могла быть на сто процентов уверена. Я не доверяла ему.

— Тебе нужно уехать? — спросила Лилиан. — Мы бы могли пересмотреть твой план.

— Нет, — ответила я слишком быстро.

Меня признали виновной в непредумышленном убийстве. Иронично, Брендон пришел на мою защиту, видел мою реакцию в баре. Он только вошел, когда Рик потянулся ко мне и спросил, понравилось ли мне то, что он сделал. И когда я его ударила, Брендон незамедлительно стал утверждать, что это была самозащита, и меня осудили за не такое тяжкое преступление.

— Вот, что я скажу, — шептал он, после того как вызвал полицию, а кровь все еще стекала по моей руке. Поскольку в тот вечер я шла в бар не с намерением убивать Рика, то его близость была угрозой моему здравомыслию. А запись мистическим образом появилась в течение процесса, и его разоблачили. Защита хотела доказать, что у меня был мотив. А прокурор доказал, что преступление, которое предшествовало этому, осталось безнаказанным. Двух мужчин было видно на записи. И дальше следствие пошло в другую сторону. Вмешательство Брендона в ту вечеринку-посвящение длилось достаточно долго, чтобы доказать намерения Рика. К тому моменту мои мысли поутихли, и я смирилась.

Мое тело дрожало, несмотря на жару, мне было холодно. Жар не мог вернуться снова, я была истощена. Лилиан подозрительно смотрела на меня.

— Все в порядке, ты в безопасности? — странный вопрос, с учетом того, что это Лилиан меня убеждала, что здесь безопасно.

Я кивнула в ответ. По какой-то причине я не чувствовала угрозы. После того, как Так заботился обо мне, я не готова уезжать. Странно, но чувствовала себя защищенной на острове. Лилиан давала мне выход, но я хотела продолжить эксперимент. Хотела знать, куда заведет меня остров.

— Я в порядке, немного устала и небольшая слабость. — Мои пальцы дрожали, когда я протянула их Лилиан.

— Твой домик выглядел так, как будто по нему прошелся ураган, — улыбнулась Лилиан, успокаивая меня своей заботой. — Мы с Франко убрали его, давай ты вернешься в кровать. Я хочу понаблюдать за тобой.

Она мягко подтолкнула меня к кровати, и я последовала ее предложению, позволяя опекать меня.


***


Лилиан решила остаться на ночь. Франко — капитан лодки — разбил палатку внизу, Лилиан же расположилась в кресле возле моей кровати. Она обтерла меня и дала жаропонижающее. Затем сделала мне бульон и накормила меня. Слезы навернулись на глаза, когда вспомнила, как мама делала то же самое, когда я была маленькой и болела. А потом вспомнила о Таке и его попытках заставить меня пить из ложки. Я улыбнулась этой мысли.

— Приятные сны? — спросила Лилиан, пялясь на меня. — Ты отключилась на какое-то время. И куда же тебя отнесло?

И опять же, желание рассказать о Таке – он был абсолютно другим, в отличие от мужчины в клубе, который затыкал мой рот. Но я не хотела быть обманутой. Так на острове и Так из клуба «The Front Door» были одним и тем же человеком.

— Просто вспомнила свою мать, — мягко сказала я. Лилиан улыбнулась, ее глаза лучились добротой и симпатией.

— Моя мать называла жизнь приключением, — сказала она. — Она научила меня исследовать все. И всех, — усмехнулась и подмигнула.

Я слышала подобные вещи от Лилиан прежде. Пока моим идеалом была Маргарет Мид (прим.: Маргарет Мид – американский антрополог, известная исследованиями социализации детей в Полинезии), ее идеалом была ее мать — еще один известный антрополог, который изучал ныне живущих людей, а не самоанцев. Обе женщины опережали свое время без предвзятости к разным полам и роли женщины в обществе.

— Я тут провела внутреннее исследование. — Пыталась разобраться глубоко в своей душе.

Была ли я зла на Рика или на саму себя? При любых обстоятельствах нет оправданий такому человеку, как Рик Фонтейн, но, с другой стороны, я была зла на саму себя за то, что позволила так себя поймать. Нет, значит, нет, и это аксиома. Но всю мою жизнь я сторонилась мужчин и с осторожностью относилась к своему окружению. Но моя оборона пала той ночью, и знаю, что меня отвлекло.

— Отдохни, милая, — проговорила Лилиан, но я действительно много спала ранее.

Пришло время проснуться и взять свою жизнь в руки. Мне нужно завершить пребывание на этом острове и вернуться в реальность.

Глава 14.


День 33


Так