— Возьми себе что-нибудь, смелее, — подбодрила она девочку.

Аквази должен думать, что она сама неплохо подкрепилась.

Это должно было его успокоить. Мансу не нужно было уговаривать дважды. Она залезла сначала в кашу, затем в горшок с острым супом, причем и то и другое ела прямо руками. Нора почувствовала, как в ней снова поднимается тошнота. Однако затем Манса вспомнила о своей миссии.

— Я находить баарм мадда, — прошептала она Норе с заговорщицкой миной. — Было трудно. Она не хотеть, чтобы Нэнни знать, что она делать. Нэнни хочет быть единственной. Но Толо уже делать до того, когда Нэнни пришла к маронам!

Значит, не рабыня, а от рождения свободная чернокожая. Нора облегченно вздохнула. Жены маронов обращались с ней намного лучше, чем освобожденные рабыни. У них не было принципиальной ненависти к белым людям. Однако в Нэнни-Тауне они были в меньшинстве.

Нора наморщила лоб.

— Кто такая Толо? — Она не припоминала женщины с таким именем.

Манса еще раз залезла ручонкой в пшенную кашу.

— Толо не живет здесь, — сказала она с набитым ртом, — не в деревне. Люди говорят, она ведьма...

Нора улыбнулась.

— Это белые говорят о каждой баарм мадда, — ответила она.

— И у нее когда-то ссора с Нэнни. Живет в джунглях, внизу по течению. Один час. — Манса залезла в горшок с чечевицей. — Очень хорошо. Очень хорошо для белой миссис! — Она лукаво ухмыльнулась в лицо своей бывшей хозяйке.

Нора заставила себя улыбнуться.

— И она мне поможет? — нервно спросила она. — Ты с ней говорила? Будет очень трудно к ней добраться, мне придется полдня провести в пути.

Ее пробрал страх от одной только мысли о пути через джунгли и, особенно, от мысли об обратном пути. Большинство баарм мадда помогали женщинам, выскребая их плод чем-то вроде ложки. После этого те должны были лежать. Женщины, которые умирали на руках у Норы после такого прерывания беременности, рассказывали о длительном походе к знахарке на соседской или даже более далекой плантации, а после этого еще и о работе на полях.

Манса с набитым ртом попыталась одновременно кивнуть и отрицательно покачать головой.

— Не разговаривать с ней, только с другими женщинами. Но она всегда помогает. Толо бедная, ей нужны вещи. Если женщины болеют, они платят чечевицей, фруктами... что-то подобное. Но если нужно убрать ребенка, хочет курицу.

Этого еще не хватало. Нора потерла себе виски. Ей придется украсть курицу, как делали рабыни для проведения церемонии обеа. Если бы ее положение не было таким безнадежно отчаянным, она бы рассмеялась.

— Миссис может идти сразу завтра утром, — сказала практичная Манса. — Завтра они корчуют лес для новых людей.

Действительно, мароны Нэнни на прошлой неделе снова напали на плантацию и наряду с богатой добычей привели с собой две дюжины освобожденных рабов. С тех пор в Нэнни-Тауне воцарилось беспокойство. По всей видимости, между Квао и Нэнни возникли разногласия по поводу того, нужно ли организовывать дальнейшие нападения, а за день до этого пришли посланцы из Кудойе-Тауна, вождь которого был серьезно обеспокоен. Нора предполагала, что одним из них был сам Кудойе, то есть старший брат Нэнни. Все три предводителя с тех пор во все горло ссорились на своем родном африканском языке.

— И если так много огня и так много людей, миссис может легко убежать. Толо найти нетрудно, сказала Антония. Речка делает изгибы, в нее втекает ручей, миссис пойдет вверх по течению до пруда возле источника, там хижина Толо.

Манса хотела еще что-то сказать, но тут в двери хижины возникла мрачная фигура Аквази.

— Завтрак, наконец, готов? — холодно спросил он Нору. — Теперь ты можешь идти на поле.

Аквази никогда не завтракал вместе с Норой — у многих африканских племен не было принято, чтобы мужчины и женщины ели вместе. Конечно, Аквази не рос в духе таких традиций, но ему, казалось, доставляло удовольствие вспоминать о своих корнях.

Нора послушно встала.

— Спасибо, что зашла в гости, Манса, — официальным тоном произнесла она. — И, конечно, я завтра с удовольствием помогу корчевать лес. Тебе действительно не нужно бояться огня, мужчины будут следить за этим. А в остальном — просто держись поближе ко мне.

Манса весело подмигнула ей, когда они вдвоем встали. Она поняла хитрость Норы.

— Я не уходить от юбки миссис! — серьезно заявила она.

Если бы завтра кто-то спросил ее, она бы поклялась, что целый день провела вместе с Норой.

На следующее утро дул сильный ветер, что осложняло выжигание леса. Действительно, по этой причине на плантации находилось больше мужчин, чем обычно требовалось для помощи, и Манса оказалась права: все шло чуть-чуть не так, как надо.

Началось с того, что незамужние женщины стали бросать взгляды на новеньких парней и обмениваться с ними шутками. Мужчины, которые уже давно жили в Нэнни-Тауне, сердито наблюдали за тем, как девушки, немного смущаясь, приставали к недавно прибывшим. Новички танцевали и смеялись, в опьянении от только что дарованной свободы, которая вот-вот увенчается приобретением «своей» земли. Норе было нетрудно ускользнуть из их поля зрения, когда пламя, в конце концов, поднялось кверху. А на пути к курятнику она обнаружила, что село почти опустело. И это было ей на руку, потому что курица, которую она выбрала для Толо, никак не поддавалась попыткам поймать ее. У Норы не было опыта общения с пернатыми. Охота на курицу затянулась надолго и, конечно, происходила не в тишине. Куры-подруги возмущенно кудахтали, а жертва Норы отчаянно сопротивлялась, когда та, наконец, засунула ее в мешок.

— Мне тоже очень жаль, — извинилась она перед курицей, завязывая джутовый мешок и закидывая его себе за плечи. Она не знала, захочет ли Толо курицу в живом виде, но сама Нора еще никогда не резала и не убивала животных и теперь не могла заставить себя просто так, недолго думая, свернуть птице шею.

В конце концов, она на карачках спустилась к реке. Там были тропы разной степени проходимости, и Нора выбрала для себя самую крутую и опасную. Она надеялась, что ее охраняют не так усиленно, как другие, — тем более что часовые больше обращали внимание на тех, кто может вторгнуться в город, чем на людей, покидавших Нэнни-Таун. Последнее не запрещалось никому. Кроме Норы.

Среди африканских женщин было много таких, которые почти полностью закрывали себя одеждой, когда покидали свой дом. Нора слышала, что их вера наказывала им это. Однако на плантациях это было, конечно, запрещено. Но здесь они все же прятали свои волосы под пестрыми накидками, вместо того чтобы обернуть их тюрбаном, и постоянно держали голову опущенной. Почти постоянно. Если Нора будет подражать им, то сторожа, конечно, не станут проверять ее.

Однако она не поддавалась иллюзии, что по дороге к Толо ее никто не увидит. Система обороны Нэнни-Тауна функционирует безукоризненно, и если даже Нэнни не любит «ведьму», та, без сомнения, все же находится под защитой маронов. Пусть речка имела заброшенный вид — Нора была уверена, что бдительные глаза наблюдали за ней, пока она следовала вдоль течения ручья. Исполненная стыда, она думала, понимают ли эти часовые, что значит курица в ее мешке. От них не могла укрыться барахтающаяся в своем джутовом плену птица.

Но до хижины Толо, действительно, было не так далеко.

Надо было пройти пешком около часа, и то только потому, что вдоль реки не нашлось протоптанной тропы; лишь временами, когда берег становился песчаным, Нора видела на нем отпечатки узких женских ступней. Она прокладывала себе путь через папоротники и лианы, в которых прятались разнообразные насекомые. Несмотря на свою печальную миссию, Нора наслаждалась видом пестрых мотыльков, однако страдала от укусов насекомых, которые вцеплялись в ее лодыжки. Нора вспомнила, что на Ямайке также вроде бы водятся крокодилы, — однако, наверное, скорее на западе, в Черной реке, чем здесь, на востоке острова. Но, тем не менее, она всматривалась в неглубокие заливы реки со смешанными чувствами — тревогой и жаждой приключений. На берега падали тени акаций и папоротников, и в зеленоватой полутьме ветка или тень казались огромными ящерицами. И ей хотелось бы увидеть этих животных, хотя лучше бы не сегодня, поскольку она была не вооружена и одинока. Она с тоской вспомнила о своих робких планах, которые вынашивала вместе с Дугом. Однажды он хотел показать ей весь остров. С ним она бы не боялась рептилий... Но Дуг оставил ее в беде. Норе придется заставить себя забыть и его тоже.

Несмотря на то, что берег лежал в тени, Нора обливалась потом, когда, наконец, достигла поворота и там действительно натолкнулась на ручей, впадавший в реку. Она вымыла в нем лицо и руки и только сейчас решилась опустить покрывало. Наблюдатель-марон должен был знать, что она находится по дороге к Толо, но сейчас он будет считать, что она идет к ней по женским делам, и не станет в них вмешиваться. Конечно, позже он, возможно, и расскажет Аквази о выходке его рабыни, но Норе это было все равно. Пусть он накажет ее. Она вернется назад уже избавленная от своей самой срочной проблемы.

Хижина Толо, хорошо замаскированная, находилась на краю пруда, который подпитывался родником. Идиллическое место — женщины в Нэнни-Тауне говорили, что в таких местах любят находиться добрые духи. Возможно, Толо поэтому и избрала это место. Старая женщина сидела перед своей хижиной у огня и смотрела на Нору внимательными светлыми глазами. Нора смущенно взглянула на нее — она еще никогда не видела негритянку с таким сияющим взглядом.

— Толо? — смущенно спросила она.

Старуха скривила лицо, и Нора не знала, означает ли ее гримаса улыбку. Толо была более плотной, чем Нэнни, и, конечно, намного старше, но не выше ростом. По всей вероятности, она была не из племени ашанти, гордых людей с Берега Слоновой Кости, а из другой части Африки.

— Кто же еще? — в конце концов, ответила она. — А ты... Я слышала, что у Нэнни в городе есть белая женщина. Но я не хотела этому верить.

— Я нахожусь там не по своей воле! — резко ответила Нора.

Ей снова стало плохо. Толо сжигала в своем костре какие-то травы, чтобы отогнать насекомых. Кроме того, в горшке варилась какая-то невыносимо вонючая масса.

Теперь Толо действительно ухмыльнулась.

— Я — тоже нет, — заметила она. — Все мы находимся в этой стране не по своей воле, но тебя, по крайней мере, никто не затащил на корабль голой и в цепях. С такими жалобами, дитя, ты себе друзей не заведешь.

Нора заметила, что Толо свободно говорит по-английски.

— Однако вы же всегда были здесь, — сказала она затем. Она невольно выбрала вежливую форму обращения. Толо нравилась ей — ее харизма была не менее королевской, чем ореол вокруг Нэнни. — Вы родились здесь, не так ли?

Толо кивнула.

— Но угнали мою мать, — объяснила она. — А я... Скажем так, в моем племени у меня было лучшее положение, перед тем как Кудойе, Аккомпонг, Нэнни и Квао объединили нас. Но я не должна жаловаться, ведь, по сути, так даже лучше — по крайней мере, для маронов. Для рабов будет хуже, когда Кудойе заключит договоры.

— Нэнни-Таун принимает рабов массово, — ответила Нора.

Ей следовало сменить тему их беседы и приступить к решению своей личной проблемы, но было интересно разговаривать с этой явно умной женщиной о маронах, о белых и о рабах на Ямайке.

— Пока что, — сказала Толо. — Но если они хотят мира с губернатором, им придется взять на себя обязательство отправлять беглых рабов назад к своим хозяевам. Нэнни это не подходит. У нее есть хорошие стороны. При этом я не верю, что освобожденные рабы для нее так уж много значат. Скорее всего, она получает удовольствие от нападения на плантации и от смертей белых баккра. Будь ее воля — сгорел бы весь Кингстон. Она исполнена ненависти.

«Как Маану», — с горечью подумала Нора.

— Может быть, они и меня тогда вернут, — сказала она с надеждой.

Толо пожала плечами.

— Если бы кого-нибудь в Кингстоне интересовала белая женщина, они бы уже давно это сделали. Но, кажется, это не тот случай. А если ты выносишь ребенка...

Нора испуганно посмотрела на нее.

— Откуда вы знаете?

Старая женщина хрипловато рассмеялась.

— Имея немного опыта, это можно увидеть сразу, девочка. Нэнни тоже это знает — и, наверное, благодарит своих богов, что ты нашла дорогу ко мне. Твой ребенок принесет ей только неприятности. Дело в том, что если ты действительно его родишь, то твой ниггер должен будет взять тебя в жены. Белая служанка в качестве награды для исключительного воина, может, и сойдет. Однако дети, которые вырастают в ее городе в качестве рабов, — этого Нэнни не потерпит. Значит, женитьба. Но это может привести к неприятностям с англичанами, если тебя все же кто-то захочет вернуть назад. Свою рабыню твой ниггер должен был бы вернуть. Но возвращать свою жену он не обязан.