Скарлетт Эдвардс - Освобождение

Фей смеется.

- Возможно ты права.

- Но сколько людей могут сказать, что они нашли кого-то, с кем они готовы провести остаток своей жизни? - спрашиваю я. - У вас с Робином нечто особенное. Я помню вас двоих вместе. Лучше пары и не придумать.

- Спасибо. Это много для меня значит. Знаешь, Лилли, не думаю, что когда-нибудь говорила тебе это. Ты, наверное, единственный человек в мире, чье мнение действительно что-то значит для меня, - я ошеломленно моргаю.

- Что? В самом деле? Почему?

- Всё дело в тебе. Всё, чего ты достигла. Какие у тебя результаты и как далеко ты зашла. Сколько студентов получают полную ставку в престижной фирме до окончания учебы? Должно быть ты действительно проделала у них выдающуюся работу прошлым летом. И выиграла премию Баркера за эссе, которое написала за ночь, а потом выбросила? - она вздыхает с завистью. - Знаешь, сколько детей убили бы за то, чтобы сделать что-то подобное? Не знаю, видишь ли ты это, Лилли, но ты...чертовски великолепна. Очевидно, эта работа не из легких. Но такое ощущение, будто ты вообще не прикладываешь никаких усилий.

Она переводит дыхание.

- Я пытаюсь сказать, что я всегда была в восторге от тебя. Твоя преданность делу, твоя напористость. Это, вероятно, звучит глупо. Но с тех пор, как мы встретились, я пыталась брать с тебя пример.

На том конце становится тихо. Я смотрю на Джереми, боясь, что он, возможно, закончил разговор, но потом я снова слышу голос Фей.

- То, что я действительно пытаюсь сказать, Лилли, так это то, что я...я скучаю по тебе. И что я...черт, я люблю тебя, девочка. Я просто надеюсь, что ты не забыла меня, пока ты живешь своей новой жизнью.

Джереми проводит рукой по горлу. Я знаю, что это значит.

- Фей, послушай. Я должна идти, - говорю я быстро.

Я стараюсь говорить ровно, но всё безуспешно. Её слова бередят мне душу. Я не думала, что она такого высокого мнения обо мне. Я...я не могу справиться с этим сейчас, не тогда, когда Джереми в комнате, не тогда, когда он смотрит, не тогда, когда он слушает.

- Я скоро тебе позвоню. Ладно? Привет Робину...

Линия прерывается, и я слышу гудки. На этот раз Джереми закончил разговор.

Я смотрю на него и не могу скрыть слезы в глазах.

- Твоя подруга уважает тебя, - говорит он холодно. - Похоже я не единственный, кто считает тебя привлекательной. Но Лилли? В этом звонке ты взяла на себя слишком много свободы.

Я касаюсь глаз. Я не хочу сейчас иметь дело с его дерьмом. Учитывая, какой день у меня был, и все те эмоции, что ожили во мне после исповеди Фей, все, что я хочу сделать, так это заползти под одеялом и покончить с этим.

- Ты сказала, что мы будем на свадьбе, - продолжает он. - Это допустимо сейчас. Но мы оба знаем, что всё может измениться. В любом случае. Это было приемлемо. Неприемлемым было то, с какой небрежностью ты разгласила информацию, которой я поделился только с тобой. А именно текущее местоположение Фей. Твое объяснение было смехотворным. К счастью, она не стала задавать вопросы. Если ты допустишь такую ​​небрежность в будущем, я буду вынужден поставить более жесткие ограничения в общении с ней.

- Дай мне передохнуть! - я поднимаюсь на ноги раздраженная, разочарованная и злая одновременно.

- Я не сказала ничего такого, дабы не подвести тебя. Я сохраню все твои секреты, Джереми. Все, что ты сделал со мной? Это останется внутри. Прямо здесь, - я ударяю себя в грудь. - И знаешь что? Я буду продолжать это делать! Так что не корми меня всякой брехней о жестких ограничениях. Не тогда, когда ты знаешь, что я не предала и не предам тебя.

Я поворачиваюсь и выхожу из его кабинета. А затем по наитию вновь оборачиваюсь к нему.

- И не смей прикасаться ко мне сегодня ночью, - добавляю я.

Вся ночь проходит в беспокойстве. Я не могу спать, потому что не знаю, когда  появится Джереми.

Я не знаю, что на меня нашло сказать ему те слова.  Это было опрометчиво и неразумно. Я сказала это сгоряча. Боюсь, он не был согласен с этим.

Но и с первыми лучами солнца Джереми не появляется. Потеряв всякую надежду на отдых, я встаю. Если Джереми даже не пришел сегодня вечером, я представить не могу, что будет, когда я его увижу.

Я с опаской вхожу на кухню. Насколько сильно я его вчера рассердила? Какое наказание меня ждет?

На кухне никого нет. Колеблясь я всё же иду по коридору в сторону кабинета Джереми. Может быть он всё ещё там.

По пути я бросаю взгляд на часы. 7:28. Это значит, что он уже уехал на заседание совета.

Черт. Мне придется провести весь день, опасаясь его возвращения. Ладно я. Спал ли он? Он выглядел измотанным, когда я видела его в последний раз. Сомневаюсь, что, не спав всю ночь, он будет находиться в хорошем расположении духа.

Благодаря Чарльзу теперь я знаю намного больше о Джереми. Он выглядит более человечным в моих глазах.

Я качаю головой. Он может казаться более человечным. Но я не могу позволить себе чувствовать к нему жалость. Никогда. Не после того, что он сделал.

Я возвращаюсь на кухню и делаю себе двойной эспрессо. Затем с кружкой в руке я иду в сторону библиотеки. Чтение - единственный способ скоротать время до возвращения Джереми...и всем тем, что будет дальше.

Но тут меня ожидает сюрприз. Дверь в кабинет Джереми широко открыта. Я останавливаюсь на пороге, колеблясь и касаясь шеи. Ошейника нет. Дверь открыта. Я могу войти.

Не думаю, что это упущение со стороны Джереми. Даже если он был усталым, когда уходил, он был самим собой. Он был по-прежнему Джереми Стоунхартом: контролирующий, навязывающий и совершенно уверенный в себе и своих действиях.

Разве это не то, чего я хотела: неограниченный доступ к его домашнему центру управления? Какую информацию я могу найти внутри? Сколько всего я могу узнать о нем? Сколько всего я могу узнать о Стоунхарт Индастриз из документов, хранящихся в его столе?

Я ставлю одну ногу и останавливаюсь. Нет. Нет! Там нет ничего, что мне нужно. По всему дому стоят камеры. Это должно быть своего рода тест. Должно быть Джереми таким образом заманивает меня запретным плодом.

Его кабинет был единственным местом, куда он четко сказал мне не входить. Это была единственная дверь, которая всегда была заперта. А теперь она не только не заперта, но и широко распахнута, так и  умоляет меня войти.

И всё же моя цель строится на доверии Джереми ко мне. Возможно, это еще одна демонстрация этого. Я не знаю, как он видит такие вещи. Но я знаю, если я войду и начну разнюхивать, я таким образом предам его доверие.

Я поворачиваюсь, что чертовски трудно сделать. Но я всё же делаю это. Я утешаю себя мыслью о том инциденте в его кабинете с секретаршей. Действительно ли я хочу провести больше времени на месте, которое вызывает такие воспоминания? Итак остаток утра я провожу за чтением.

***

Робкий стук в дверь заставляет меня поднять голову.

Роза. Она одета в свою обычную одежду. Но есть что-то в её языке тела и позе, отчего она выглядит разбитой.

Осторожно я закрываю книгу. В этой новой ебнутой реальности, которая стала моей жизнью, я никогда не могу быть слишком осторожной. Я не ожидала, что Роза найдет меня. Опять же в моей ситуации ни в чем нельзя сделать точные прогнозы.

Роза прочищает горло.

- Мисс Райдер, - говорит она, словно школьница отчитывается перед классом. - Я хочу выразить свои искренние извинения за то, как я вчера вела себя с вами. Неподобающее поведение. Я прошу прощения. Я прошу вас не держать на меня зла и надеюсь вы примите мои извинения.

Она отворачивается.

- Роза, - начинаю я. - Подожди...

- Я сожалею, Мисс Райдер, - говорит она, не оборачиваясь. - Но мистер Стоунхарт считает, что лучше свести наше общение к минимуму. Я должна уважать его желания.

С этими словами она оставляет меня одну еще больше в замешательстве.

***

День тянется медленно, как мигрень. Я волнуюсь. Смесь плохого сна, тревога по поводу возвращения Джереми, сомнения и путаница в отношении поведения Розы, а также миллион других небольших забот, которые способствуют этому. Пол, моя мать, Фей...

Кофеин не дает мне заснуть. Но и это не помогает мне расслабиться. Чтобы развеяться, я прогуливаюсь по скалам с видом на воду. День мрачный и тоскливый. С моря доносится ветер и пробирается мне под куртку. Снаружи также противно, как и внутри.

Слова Фей, сказанные вчера ночью, повлияли на меня. Я никогда не знала её истинного мнения обо мне. Я никогда не думала, что кто-то будет уважать меня.

Думаю, каждый из нас не уверен в себе. Каждый недостаток, который мы видим в себе, увеличивается в десять раз во внешнем мире.

 Может быть, верно и обратное. Все мои недостатки заставили меня быть лучше.

Думаю, это и увидели во мне Фей, Соня, а также те, кто находился рядом: девушка, которая добилась успеха.

Всё это было иллюзией. Моя жизнь в Йеле не была совершенной - даже если это было то, что я думала я хотела. Это было тем, что я думала я хотела, потому что это был единственный способ, чтобы не закончить как моя мать.

Действительно ли создаётся впечатление, будто я не прикладываю никаких усилий? Так думает Фей. Но это не так. Все часы работы, бешеный график, бесконечные ночи, проведенные за подготовкой к экзаменам, тестам или написанию статей... все это повлияло на меня.

И всё же до Джереми, до...этого...эта академическая жизнь была всем, что я знала.

Я была свободна. Но в тоже время нет. Я была вольна делать всё, что хочу. Однако, все мои цели были настолько узкими, что с таким же успехом я могла бы сидеть в тюрьме. Обучение в Йеле было иллюзией. Это дало мне иллюзию выбора. Иллюзию свободы.

Реально, какие варианты у меня были? Тяжелые студенческие кредиты обременяли бы меня в течение многих лет после окончания.

Забавно, я всегда завидовала Фей. Она всегда была такой беззаботной и счастливой. Родители оплачивали её обучение. Ей не о чем было беспокоиться, кроме как хорошо учиться и закончить с дипломом. Затем она могла делать всё, что захочет. Она говорила о волонтерстве в Teach for America (американская некоммерческая организация, привлекающая выпускников-педагогов для преподавания в районах США с низким уровнем доходов населения). Ей не приходилось беспокоиться о том, что банк будет требовать ее очередного платежа по кредиту.

Стоило просрочить платеж, и банк начинал звонить. Общая сумма долга составляла двести тысяч долларов: умопомрачительная сумма для тех, кто вырос с родителями, зарабатывавших меньше десятой части этого каждый год. Это был единственный путь, который в конечном итоге даст мне контроль и ту жизнь, которую я хотела.

Жизнь, которую я хотела. Или жизнь, как я думала я хотела.

Может быть я была слишком наивной. Может быть мои цели были слишком узкими. Несмотря на мой интеллект, я вела себя как ребенок.

Если моей целью было не закончить как моя мать, я действительно должна была сделать то, что я сделала? Стоили того жертвы, которые я принесла в средней школе и колледже, а также те, которые я планировала принести после окончания?

Вот как я себе это представляла: я упорно работаю в Йеле. Пашу как проклятая и всё это дерьмо. Окончиваю университет с отличием, надеюсь, и в теории этого будет достаточно, чтобы получить приличную работу. Я бы сражалась как женщина, пытаясь войти в мужской деловой мир. Тем не менее, я бы продолжала упорно трудиться, посвящая по крайней мере половину каждой зарплаты на кредиты. Шесть, восемь, десять лет и я, наконец, свободна от долгов с Йельским дипломом, надеясь на восходящую карьеру. Только тогда я бы остановилась и подумала о том, чего я действительно хотела от жизни.

Хах! Оглядываясь назад, я чуть не смеюсь. Думая об этом сейчас, я понимаю, какой бы жалкой и скучной была бы моя жизнь. Я бы превратилась в бездушного зомби, тратя свою молодость впустую, пытаясь таким образом избежать судьбы матери.

Сделало бы это меня счастливой? Не думаю. Я была бы удовлетворена тем, что достигла своей цели. Но куда бы это меня привело?

Девушка средних лет, одинокая, нелюбимая. Вот куда!

У меня никогда не было желания  освободить время для мужчины. Я видела, что все эти лузеры сделали с моей матерью...как они пользовались её великодушием снова и снова, пока она не сломалась, и её жизнь не превратилась в беспорядок. Так что это никогда не входило в мои планы. Брак, дети, семейная жизнь? Этого никогда не было на радаре.

Но затем пришел Джереми и отбросил все мои предположения в сторону. Сначала я ненавидела его за это. Я ненавидела его за то, что лишил меня самостоятельности. За то, что забрал мою свободу. За то, что лишил меня способности делать выбор.