Скарлетт Эдвардс - Освобождение

Между нами была психологическая война. Он требовал мое тело, физического насилия... Я могла и сделала это - противостояла ему. Это был психический аспект, который заставил меня мстить.

Но...посмотрев на вещи сейчас...обдумав всё то, что произошло с тех пор, и поняв, что все это привело к этому моменту...может быть я ошиблась. Может то, что сделал Джереми - украв меня из прошлой жизни, вовсе не похищение? Возможно, это было...спасение?

Я вздыхаю и опускаюсь на стул. Я схожу с ума в этом большом, бездушном доме, раз начинаю думать, что то, что сделал со мной Джереми - спасение.

Теперь я вижу в нем что-то человеческое. Отчасти благодаря Чарльзу. Отчасти благодаря его глупому признанию в "любви". Я до сих пор отказываюсь признавать, что это чувство настоящее. Но я не в силах остановить его влияние на себя.

К тому же разве Джереми показал, что он изменился? Или что он...меняется?

Он не стал бурно реагировать на то, что я сказала ему не трогать меня. Он повлиял на то, чтобы Роза извинилась. Даже если извинение было вынужденным и совершенно бессмысленным, это все-таки то, чего никогда не произошло бы, если бы это было не для него. Роза не сделала бы это по своей воле.

Он снял с меня ошейник. Да, конечно, договор все еще маячит на заднем плане. Но он не упоминал об этом раньше. Он предоставил мне доступ ко всему, что у него есть - богатству, имуществу. К своему сердцу?

Стук в окно заставляет меня дернуться. Я смотрю...и мое сердце замирает.

На земле лежит маленькая, хрупкая птичка. В месте столкновения стекло испачкано. Птица не двигается. Думаю, она уже мертва.

Я сглатываю и отворачиваюсь. Я тут же вспоминаю о том голубе.

Голубь, которого Джереми заставил меня съесть.

Я вздрагиваю и потираю руки. До этого я сказала, что это было не физическое насилие, а оскорбление.

Может ли мужчина, заставивший съесть женщину своего домашнего питомца, действительно способен любить? Может ли он искупиться в глазах женщины?

Я качаю головой. Нет. Нет! Не может.

Мне пора перестать верить ему. Что если он ведет себя по-другому? Он по-прежнему тот же человек, который был способен на такие вещи. Просто потому, что я знаю о нем сейчас, потому что я увидела другую сторону Джереми Стоунхарта, не говорит о том, что он не способен сделать со мной вещи и похуже в будущем.

А тут еще Пол. Мой отец, Пол. Я практически не думаю о нем. Он все еще там, заперт в той маленькой комнате с ошейником на шее. Все из-за Джереми.

Нет ничего, что позволило бы мне простить его.

Будет лучше, если я буду думать об этом, когда он вернется домой.

Снаружи совсем темно, когда я вижу свет фар приближающегося автомобиля.

Я напрягаюсь. Джереми дома. Что же теперь будет?

Я напрягаю слух, ожидая услышать знакомый звук открывающейся входной двери. Я считаю до десяти. Потом до двенадцати. Когда он не появляется на тридцати, сорока и даже пятидесяти, мне становится любопытно. Я встаю, чтобы выяснить, что его задержало.

Я смотрю в окно. Машина уехала. Но Джереми не видно.

Я хмурюсь. Он не использовал входную дверь? Почему?

Я задерживаю дыхание. Меня окружает тишина. Это настолько удушающе, как и сама темнота. Ни кондиционер, ни вентилятор не работают. Никаких обычных бытовых шумов, которые придают жизнь месту. Только подавляющая, всепоглощающая тишина.

Такое ощущение, будто я попала в фильм ужасов.

Роза? Она где-то в другом месте. Вероятно, в своем доме. Чарльз? Он, несомненно, там с ней. Он обычно ведет себя тихо, как мышка. Даже если он где-то рядом, я об этом не узнаю.

Но где Джереми, и что его задержало?

Вдруг начинает играть музыка, отчего я подпрыгиваю, и сердце бешено колотится.

Похоже на вальс.

Я поворачиваюсь на пятках.

- Эй? Джереми? Это ты?

Музыка настолько громкая, что мои слова еле слышны.

- Что происходит? Эй?

И тогда я вижу его. Он выходит откуда-то из-за угла. Как он там оказался я не знаю.

В одной руке он держит букет цветов, каких я никогда не видела. Похоже на розы, вот только листья нежного, почти нереального голубого цвета. Присутствуют небольшие шишки, белые как снег. Вместе всё это представляет красивую смесь, которая выглядит экстравагантно, но очень тонко.

Другая рука Джереми свободна. Когда его взгляд встречается с моим, он улыбается. Эта улыбка заставляет мое сердце таять. Непринужденная и настоящая. Это отражается в его глазах.

Он протягивает свободную руку мне и манит меня к себе.

Я иду по коридору, погрузившись в транс. Музыка продолжает отдаваться эхом по особняку.

Когда я подхожу и вижу Джереми поближе, я снова поражаюсь тем, какой он красивый. Он просто мечта в блейзере из плотной замши, идеально заутюженных брюках и паре потрясающих голубых запонок. Тут до меня доходит, что запонки такого же оттенка, что и цветы.

Это не может быть ошибкой.

- Что всё это значит? - спрашиваю я. - Джереми, я не понимаю...

- Тсс! - он заставляет меня замолчать, положив палец мне на губы.

Он кладет большой палец мне под подбородок и ласково гладит по щеке.

Затем он наклоняет голову в сторону и смотрит на меня с таким обожанием, что у меня подкашиваются коленки.

- Я скучал по тебе, Лилли, - шепчет он.

Когда он говорит, музыка начинает угасать, почти как сон.

- Прошлой ночью мы расстались на плохой ноте. Я хочу всё исправить. Здесь, - он протягивает мне цветы. - Это тебе.

Я беру букет. Подношу к носу и глубоко вдыхаю. Они пахнут божественно.

- Они замечательные, - говорю я. - Спасибо.

- Они ничто по сравнению с тобой.

Я поднимаю бровь.

- Слишком слащаво?

- Возможно, - говорит он. - Но может быть и нет. Это не делает мои слова менее правдивыми. Скажи мне, Лилли, ты умеешь  танцевать?

От его слов громкость музыки увеличивается. Прежде чем ответить, Джереми кладет руку мне на поясницу и притягивает к себе. Букет находится между нашими телами. Я задыхаюсь.

Он наклоняется и целует меня. Этот  поцелуй полон страсти и желания. Запах цветов смешивается с его одеколоном, чтобы создать опьяняющий аромат, от которого я теряю голову. Меня поглощает тепло его губ, ощущение его тела, плотно прижатого ко мне.

А затем он отпускает меня, отчего мне слегка не по себе. Я забываю про цветы, и они падают на пол.

- Это..., - я прочищаю горло, пытаясь придать словам немного смеха. - ...был не танец.

- Нет, - говорит он. - Это был поцелуй. Чтобы доказать, как сильно я по тебе скучал. Вот это...

Он берет меня за руку и вытягивает наши руки в сторону.

- ...будет танец.

- Джереми, я никогда...я никогда не делала этого раньше.

Внезапно, я чувствую себя несовершенной. Вот идеальный образец мужчины, одетого с иголочки, блаженно пахнущий и божественно выглядивший. Вот мужчина, чей успех является всемирно известным.

А тут я: одетая в домашние тряпки и вдруг переживаю все ужасные воспоминания школьной физкультуры. Я полная недотепа.

Я никогда не танцевала. Я опозорюсь перед Джереми, если это сделаю.

Он улыбается.

- Это легко, - говорит он.

Он перемещает руку мне на спину и немного отступает, создавая пространство между нами.

- Я тебя научу. Всё, что тебе нужно сделать..., - он начинает вести меня. - ... это следовать моим указаниям.

Как только музыка убыстряется, мы начинаем. Джереми уверенно себя чувствует. Он словно плывет по паркету, не колеблясь и не останавливаясь.

Всё, что я могу делать - это пытаться не отставать. Но сделав несколько шагов, я понимаю, что мои страхи были напрасными. Джереми направляет мое тело своими руками, своими шагами, своим позиционированием. Он был прав: всё, что мне нужно - это следовать его указаниям.

Сначала мы начинаем с простого. Широкий шаг влево и поворот. Широкий шаг вправо и снова поворот.

Вскоре я уже начинаю двигаться увереннее. А потом и вовсе горжусь собой.

Я чувствую себя, как Белль в танцевальной сцене в "Красавица и Чудовище". Вот, что мне это напоминает. Я не знаю, где Джереми научился танцевать. Но, судя по легкости его движений, он не новичок. Он делал это раньше и не один раз.

Я чувствую себя особенной, что он поделился со мной этим. Я растворяюсь в музыке.

Наши шаги становятся все более сложными. Мы кружимся, и Джереми начинает двигаться быстрее. Музыка достигает своего крещендо. Мы вращаемся, и создаётся такое впечатление, будто я делала это раньше.

Музыка стихает. И мы останавливаемся прямо  посередине. Мое сердце колотится. Все, что я чувствую в данный момент - это радость. Настоящую радость. Кто бы мог подумать, что танцы могут сделать меня счастливой?

- Ты солгала, - говорит Джереми. - Ты сказала, что никогда не танцевала.

Он улыбается, чтобы показать, что в его словах нет скрытой злобы.

- Это всё ты, - говорю я. - Ты был самим собой от начала и до конца. Джереми, это было так весело!

- Надеюсь, тебе понравилось, - он гладит мое плечо. - Но я не уверен.

- Ты шутишь? Мне очень понравилось!

Эта неуверенность заставляет меня чувствовать себя еще более раскрепощенной.

- Мы можем повторить?

Было видно, что он приятно удивлен.

- Лилли, - говорит он мне. - Я бы с удовольствием повторил это.

Он тянется к карману, чтобы достать телефон. Через секунду начинает играть другая мелодия.

- Это  Ф.Легар. Веселая вдова. В исполнении оркестра Па́оло Мантовани, - говорит он. - Бальная классика. Сильная мелодия, но тонкая, и идеально подходит для кого-то вроде тебя.

Я отступаю.

- Кого-то вроде меня? Ты имеешь в виду для кого-то, кто не умеет танцевать? - говорю я, сердце уходит в пятки.

- Нет, - Джереми хмурит свое идеальное лицо. - Никогда не сомневайся в себе, Лилли. Не рядом со мной. Я запрещаю.

- Тогда что? - спрашиваю я.

Он снова улыбается.

- Разве это не очевидно? Для человека утонченного, но с непоколебимым духом. Ты как эта музыка. У тебя естественная, утонченная красота. Ты светишься, Лилли, но только опытные люди могут видеть это. Твои таланты...твой интеллект...твоя сила...были бы потрачены впустую, если бы ты опиралась на себя. Но со мной..., - говорит он вполне серьезно. - ...ты станешь той, кем заслуживаешь быть. И даже больше.

Он находится в нескольких шагах. Берет мою руку и опускается на одно колено. Я с удивлением смотрю на него.

- Я не причиню тебе больше вреда, Лилли, - говорит он.

У меня отваливается челюсть.

- Я клянусь. Я буду лелеять тебя и превращу в женщину, которой ты заслуживаешь стать.

Медленно он тянется к карману пиджака. Такое чувство, будто я сплю. Время ползет со скоростью улитки, пока я жду.

Кольцо? Это не может быть кольцо. Нет! Он не может сделать мне предложение. Не сейчас! Не так скоро...

Однако, когда дело касается Джереми, ничего нельзя предсказать. Страх превалирует над радостью. Если он достанет кольцо...я не знаю, что буду делать.

Вытащив руку, я выдыхаю с облегчением. Он держит маленький конверт, тонкий и незапечатанный. Там не может быть спрятано обручальное кольцо.

- Это, - говорит Джереми, держа сложенный лист бумаги между большим и указательным пальцем, и смотря на него с сожалением. - ...выражает всё то, кем ты когда-то была для меня. Это олицетворяет всё то, что ты значила каких-то полгода назад. Ты знаешь, что это, Лилли?

Я сглатываю. У меня есть подозрение о том, что это могло бы быть, услышав, как он сказал, что...но я не хочу прерывать.

Я медленно качаю головой.

- А я думаю знаешь, - говорит он. - Это не имеет значения. Я бы тоже сомневался, будь я на твоем месте.

Он кладет конверт. Его движения чрезмерные и преднамеренные. На заднем фоне по-прежнему играет музыка, отчего я чувствую себя как актриса в зарубежном балете. Стоя на одном колене, он заводит свободную руку за спину и сжимает в кулак.

- И это, - говорит Джереми, протягивая руку мне и медленно разжимая пальцы. - Олицетворяет начало нового начала.

На ладони у него оказывается одна спичка. Мое сердце начинает биться еще быстрее.

Джереми кладет её рядом с конвертом. Они создают идеальную пару.

- Я должен был сделать это раньше, - говорит он мне. - Но я ждал, Лилли. Ждал подходящего момента. Сегодня...

Он смотрит на меня, поймав мой взгляд.

- Наконец-то наступил подходящий момент.

Он снова берет конверт и протягивает мне.