Джейсон Томас - От кутюр

— Нет, по-настоящему мы не встречались, — ответила Марселла. — Мы с вами бываем на одних и тех же показах, и я видела вас на приемах, но нас с вами никогда не знакомили.

— Какая жалость, дорогая, — проворковала Сильвия.

«Может, ради этого и задуман этот ленч, — подумала Сильвия. — Сол Голден хочет, чтобы я взяла эту перезревшую редакторшу по вопросам моды под свое крыло. Может, я и возьму. Но ему придется за это заплатить».

— Вы собираетесь на специальный февральский показ? — В каждый слог Сильвия вложила тщательно отмеренную теплоту. — Возможно, мы могли бы провести какое-то время вместе. Это было бы мило.

— Возможно, — согласилась Марселла.

— Мы должны пообещать друг другу попробовать, — надавила Сильвия. — Вы же знаете, как это бывает. Даем обещания, а потом эти толпы, сдача номера, и мы уже не делаем того, что должны были бы делать. Но мы попытаемся, так ведь, дорогая?

— Конечно, — заверила хозяйку Марселла.

— Скажите, а каково руководить таким журналом, как «Высокая мода»? — перебила Марти. — Как вам удается за всем приглядывать?

— Поначалу это было практически невозможно. — Сильвия была почти рада такому повороту разговора. — Когда я сюда пришла, журнала как такового не было.

— А когда это было? — спросила Марти.

— В тысяча девятьсот пятьдесят втором году. Журнал был на грани закрытия. Я начала в отделе рекламы. Вы, наверное, не помните, но тогда это был типичный журнал для домохозяек, в котором публиковалось множество рецептов.

— Я не помню, — вставила Марселла.

— Он должен был вот-вот закрыться, и я умолила Дики — мистера Баркли — позволить мне вставить небольшой раздел моды, чтобы сопроводить рекламу, которую мне удалось продать. На самом деле я рекламу не купила, а пообещала бесплатную рекламу тому, кто купит рекламное место.

— Раздел имел успех? — спросила Марселла.

— Не слишком большой, но благодаря рекламе я собрала достаточно денег, чтобы поддержать журнал на плаву. Я стала начальником отдела рекламы только потому, что большинство мужчин решили, что журналу не выжить, и покинули тонущую «Высокую моду» ради более надежных изданий.

Сильвия внезапно замерла. Она вдруг поняла, что у нее берут интервью. Может, эта Тодд здесь вовсе не для мебели. Может, она журналист, настоящий журналист. А Сильвия всегда была очень осторожна в отношении интервью.

— Это интервью? — потребовала она ответа.

— Возможно, — ответила Марселла.

— Надеюсь, это мне не повредит. Я очень осторожно даю интервью. Многие из них оказываются… ну, вы сами понимаете. Мне сообщить отделу по связям с общественностью, чтобы вам прислали мою фотографию?

— Я позвоню, если она мне понадобится. Пожалуйста, продолжайте. Мне очень нравится ваш рассказ.

Марселла посмотрела на Марти, наконец-то поняв, для чего ее пригласили на этот странный ленч. Она должна была, используя свои журналистские способности, прощупать Сильвию Хэррингтон. Но зачем?

Сильвия расслабилась:

— Значительные изменения произошли, когда мы сделали первый парижский материал. В это же время я стала редактором и полностью изменила журнал. Фотографии были увеличены до размера страницы. До этого они всегда были маленькими, размером с почтовую открытку. И хотя это было нам не по карману, мы начали использовать цвет. Тогда же я нашла нескольких прекрасных фотографов.

— Как Франко Бренелли?

Марселла назвала одного из самых знаменитых в мире фотографов в области моды, человека, чьи работы украшали более сотни обложек «Высокой моды».

— Я создала Франко. Первые съемки для «Высокой моды» он делал взятой напрокат камерой. Нам пришлось дать ему денег авансом. Его работа действительно чем-то отличалась от всего остального, это и привлекло меня во Франко. Кроме того, он способен выполнять приказы. Терпеть не могу примадонн.

Марти усмехнулась.

— Его работы часто так неистовы, — сказала Марселла. — А потом становятся отчужденными и холодными.

— В этом и заключается часть его притягательности, — отозвалась Сильвия, — его очарования.

— Но сейчас его считают примадонной, — осторожно сказала Марселла.

— Не со мной, — отрезала Сильвия. — Со мной — никогда.

Подали ленч. Креветки на листьях шпината с чудесным легким соусом. Никакого хлеба. Никаких гарниров. Во всем мире такой ленч подавался богатым и стройным.

— Еще шампанского? — осведомился официант.

— Изменение внешнего облика журнала дало немедленный эффект, — продолжила Сильвия, подав официанту знак снова наполнить бокалы. — Количество продаж в киосках утроилось, а я уже подняла цену до пятидесяти центов, что в пятидесятые годы было большими деньгами. Число наших подписчиков неожиданно увеличилось до трех миллионов, а было меньше миллиона — да, вот так сразу после трех лет тщательного планирования и усилий.

— Для своего времени это было новаторством, — сказала Марселла.

— «Высокая мода» по-прежнему новаторский журнал! — несколько резко ответила Сильвия.

— Критики «Высокой моды» говорят, что журнал перенасыщен вычурными фотографиями непрактичной, дорогостоящей одежды, что все, для чего нужны редакционные статьи, это заполнить место между рекламными страницами. Как вы ответите на такую критику? — уронила Марселла вопрос-бомбу.

«Да как смеет эта чертова сучка задавать мне такие вопросы? — подумала Сильвия. — Дрянь! Мерзавка! Так бы и выцарапала ей глаза!» На лице Сильвии застыло привычное непроницаемое выражение.

— Я не слышала подобной критики. Но если она и существует, я отвечу этим безымянным критикам, указав на восемь миллионов наших читателей и рост доходных статей.

— Мне известно, что число ваших читателей падает, а их средний возраст перевалил за сорок, — вмешалась Марти.

И Марселла, и Сильвия, казалось, изумились такому «внутреннему» замечанию.

Сильвия лихорадочно размышляла, откуда у Марти эти сведения, ей стало понятно, что в «Высокой моде» происходит утечка информации. Подобная статистика появилась лишь несколько месяцев назад и держалась в глубокой тайне. Дики почти не заботило, что читатели журнала становятся старше. Он как будто принял объяснение, что идет период адаптации, что это вина индустрии моды, которая в этом сезоне не предлагает интересных новинок. Этот разговор опять пробудил в Сильвии уже посещавшее ее неприятное беспокойство.

— Как вы знаете, мисс Тодд — мисс Тодд, не так ли? — население в целом стареет. Родившимся на волне детского бума уже за тридцать. Я думаю, что изменение возраста читателей «Высокой моды» — всего лишь отражение нашей действительности.

— Возможно, — снова вмешалась в разговор Марти. — Но мой муж очень успешно развернул свои газеты в сторону более молодых читателей.

— Газета не журнал. Более молодые читатели не могут покупать меха, одежду в домах моды и драгоценности, — сказала Сильвия.

— Некоторые из нас могут, — заметила Марселла.

— Мы выяснили, что многие из них могут, — сказала Марти.

— В таком случае я думаю, у нас разные мнения по этому вопросу. Могу лишь надеяться, что в издательском мире хватит места для успешного развития обеих экономических теорий, — продолжила Сильвия. — «Высокой моде», без сомнения, хватит. — Она изо всех сил старалась быть дипломатичной. Внутренний инстинкт подсказывал ей, что сейчас не время взрываться, сейчас время проявить осторожность.

— Где вы остановитесь в Париже? — спросила Марселла, меняя тему разговора.

— Мы всегда останавливаемся в «Георге V», — ответила Сильвия.

— В этот раз и мы там остановимся, — сказала Марти. — Апартаменты заново отделали, и поскольку мы там будем вдвоем с Марселлой, это будет просто замечательно.

Марселла с любопытством посмотрела на подругу. Несколько лет назад Марти сняла апартаменты на площади Согласия, чтобы избегать отелей. Марти не любила отели. Ее номер у Пирра был ее самой нелюбимой резиденцией. Поэтому почти везде, куда наезжали Голдены, у них был свой дом. Городской дом в Мейфере. Домик в Лас-Брисас. Вилла в Сен-Тропезе. И парижские апартаменты, которые никто не обновлял. Марти лгала. Определенно что-то происходит.

— Достаточно вам для вашего рассказа? — спросила Сильвия.

— Я пока не уверена, стану ли я делать материал, — сказала Марселла, не выдавая себя. — Возможно, мы сможем еще поговорить.

— Разумеется, хотя обычно я не даю интервью. Но довольно этих разговоров. Уверена, что мы увидимся на показе.

Сильвия была по горло сыта этой беседой.

— Уверена, что увидимся, — согласилась Марти.

— А теперь прошу меня извинить, у меня впереди еще напряженный день.

Сильвия поднялась, готовясь проводить гостей до двери.

— Это было восхитительно. — Марти улыбнулась, но в ее улыбке была заметна неискренность. — Вы оказались такой, как о вас говорят, и даже более того.

— Со временем нашу встречу можно будет повторить. — Сильвия ответила точно такой же улыбкой. — Но разумеется, все мы вступаем в самое напряженное время года.

Сильвия вызвала своим ключом лифт. Когда гостьи вошли в него, она повернула ключ в замке, чтобы пассажирки проследовали до первого этажа без остановок.

Марти и Марселла отошли на приличное расстояние от здания «Высокой моды», прежде чем обменяться впечатлениями от ленча и Сильвии Хэррингтон. Лифты, особенно в крупных корпорациях, обычно прослушивались. На тот случай, если в «Высокой моде» было так же, Марти решила прокомментировать внешность Сильвии, но отказалась от этого развлечения — на карту было поставлено слишком многое. У себя в пентхаусе Сильвия Хэррингтон ничего не услышала.

— Ты не против рассказать мне, что происходит? — Марселла остановилась на тротуаре Парк-авеню. — Все это было как-то не похоже на милый светский ленч. Вы с Солом что-то задумали?

Марселла всегда отличалась сообразительностью. Именно это всегда притягивало в ней — настороженность, сообразительность.

— Извини, милая, пока я ничего не могу тебе сказать. Скоро ты все узнаешь. А пока мы здесь, давай поглазеем на людей у Блумингдейла.

— Ты хочешь сказать, что готова пройти пешком всю дорогу до Блумингдейла? Ты можешь потерять свой имидж истинной моторизованной калифорнийки. И в самом деле что-то происходит.

— Я просто чувствую прилив энергии. Давай посмотрим, удастся ли тебе догнать эту пожилую даму.

И с этими словами Марти зашагала по Парк-авеню.

Зимний дождь на Манхэттене сделал все звуки острова более явственными. А ночью это чувствовалось еще сильнее. Вой сирены где-то на Первой авеню разносился на многие кварталы. Нескончаемый стук дождя по тротуару казался почти колокольным звоном, но те же капли, падавшие в слякоть, слышны не были. Голоса Нью-Йорка сделались более резкими и пронзительными: какая-то сумасшедшая бродяжка-женщина кружила вокруг Греймерси-парка, выкрикивая оскорбления, связанные с размытой, но не забытой обидой из прошлого; пара городских хлыщей прогуливалась, переговариваясь театральными голосами о том, что они жители Нью-Йорка, живущие в Нью-Йорке; мусорщики жаловались на дождь, или на холод, или на жару, или на запахи города; водитель такси занимался своим обычным для Бруклина бизнесом, взимая за проезд обычную ночную плату.

Обычно эти звуки казались Марселле Тодд симфонией. Они подтверждали, что она находится в самом волнующем городе мира… на вершине… именно там, где она всегда хотела оказаться.

Но в этот вечер все было по-другому.

Что-то должно было произойти. Какое-то предчувствие предупреждало Марселлу о надвигающихся трудностях. Не то чтобы она не могла справиться с любой проблемой. Трудности на работе никогда не лишали ее сна. Даже романтические переживания не рождали в ней внутренней паники. Она была способной, находчивой Марселлой Тодд, которая только расцветала при встрече с трудностями.

А это предчувствие появлялось тогда, когда должно было произойти нечто, не поддающееся ее контролю. Она и раньше испытывала это ощущение, когда сердце колотится в груди, а по спине пробегает холодок. Так было в тот день, когда доктор Эзбо объявил ей, что она беременна Дианой, и в ту ночь, когда Рэнди пытался ее задушить.

Марселла содрогнулась, лежа в постели.

Где-то на Парк-авеню произошла авария. В Нью-Йорке можно по звуку определить, сколько машин столкнулось. Автомобиль врезался в металлический столб фонаря. Утром, когда Марселла пойдет на работу, аварийная служба будет восстанавливать столб, а когда она будет возвращаться вечером, от столкновения не останется и следа. Там же, на Парк-авеню, раздался густой рев пожарной сирены, наверное, автомобиль загорелся или произошла утечка газа из резервуара под фонарем. Пронзительный вой машины «скорой помощи» сообщил, что она едет забрать своего пациента. Хлопнули дверцы. Раздался возглас боли. Снова послышалась сирена.