–

Почему ты так долго ждал? Три года. Три года, прежде чем начать действовать!

Взгляд Влада метнулся на сейф, потом снова на меня.

–

Все пошло не так. Не так все должно было начаться и закончиться, – спокойно сказал он. – Я не хотел оставлять тебе ни малейшего шанса на жизнь. Нас с тобой не должно было быть, сладкая! Изначально это должно было стать игрой, ты должна была стать утехой для меня, всего лишь утехой. Ты была просто объектом, к которому я испытывал страсть и ненависть одновременно. Я хотел сломать тебя, изуродовать твою душу, заставить страдать, как страдал мой отец. Я хотел отомстить.

–

Расскажи мне, что случилось с твоими родителями? Расскажи о них, – мой голос казался мне чужим, каким-то приторным и хриплым.

Влад махнул головой на сейф, и я боковым зрением заметила пистолет в черной кожаной кобуре. Он был накрыт какой-то большой папкой.

–

Там! – он указал рукой на сейф. – Там мой дневник. В нем все подробно написано. Возможно, тебе повезет, и ты останешься в живых. Тогда можешь воспользоваться им и прочитать, – последние слова он произнес еле слышно.

А я готова была разразиться слезами, от того что столько еще дерьма он готов был вылить на мою голову. Какое будущее ждет меня рядом с этим чудовищем? Он с самого начала играл со мной, управляя мной, словно марионеткой. В течение трех лет я была пешкой в его жестокой игре.

Вернувшись взглядом к сейфу, я не раздумывая схватила в руки «Глок» и направила его на моего обидчика.

–

Что ты делаешь, глупышка? – произнес Влад без малейшего волнения в голосе. – Он заряжен. Не уверен, что ты справишься с этой игрушкой, – усмехнулся он.

Я смотрела на Влада и видела, как он пытается сделать шаг в мою сторону.

–

Стой! – я сняла пистолет с предохранителя и направила на Влада. – Стой! Ты ошибаешься. Вот как раз такими игрушками меня научили пользоваться. И могу тебя с абсолютной точностью заверить, что моя рука даже не дрогнет. Не заметишь, как пуля поцелует тебя в лоб!

Теперь же он растерялся, будучи немного сбит с толку.

–

Ух ты! Чего я еще о тебе не знаю, крутая девочка, а? – он ухмылялся, но было заметно, что пытается сдерживать себя в руках.

–

Ты пропустил кое-что. Один эпизод из моей жизни остался не замеченным тобой. Последние пять лет я посещала тир, осваивала мастерство стрельбы. Вот этой штукой, – я покрутила в руке «Глок», – я владею в совершенстве.

Он был окончательно сбит с толку, но я знаю, что нельзя испугать камень, кем он и являлся.

–

Мы могли бы обойтись без всего этого безумия, – спокойным голосом продолжил Влад.

Из меня вырвался истеричный смех.

–

Да? Конечно, могли бы! Ты мог бы пригласить меня на свидание! Мы могли бы даже влюбиться друг в друга. И мой первый раз, знаешь, – в ярости я указала рукой на него, – не был бы таким ужасным и паршивым. Он запомнился бы нам обоим, как самый романтичный и просто незабываемый день, о чем не стыдно было бы рассказать когда-нибудь нашим детям!

Глаза Влада расширились, а плечи напряглись, он сохранял молчание, словно над чем-то раздумывал. Странным и неожиданным для меня стало то, что я увидела выступившие слезы на глазах Влада.

–

Я не смогу отпустить тебя, Виктория… моя Виктория, – наконец нарушил свое молчание он. – Может, просто потому, что ты… – голос Влада сорвался, и он пожал плечами, – потому что ты – та, в ком я нуждаюсь теперь. Я сожалею, Виктория, что заставил пройти тебя через весь тот ад, в котором я и сам теперь варюсь.

Я смотрела на Влада, но моя рука по-прежнему была вытянута вперед, и я чувствовала холод металла, которым пропитывалась моя кожа. Слезы непослушно рвались наружу. Мой взгляд буквально кричал от любви, которую я уже давно испытывала к нему, и он не мог не замечать этого. Но я не могла сдаться сейчас, поверить его словам, которые я так давно хотела от него услышать. Он должен меня отпустить! Не по-хорошему, так по-плохому.

–

Ну тогда давай же, стреляй! – приказал Влад. – Не хочу, чтобы ты останавливалась, не сейчас. Давай, девочка, покажи мне, на что ты способна. Строптивость в твоей крови, она течет по твоим венам, сладкая, и это делает тебя той, кто ты есть. Я слишком поздно это понял. Ты не создана для того, чтобы покоряться, ты создана, чтобы покорять! Ты и есть Виктория – победа. Победа надо мной.

Влад опустил голову и прикусил губу. Мне хотелось кричать от безысходности. Моя рука дрожала, и мне казалось, что я сейчас выроню этот чертов пистолет. Как я буду чувствовать себя, совершив убийство? Кем я буду без него?

Влад сделал пару шагов в мою сторону, и прозвучал выстрел. В последний раз я увижу тоску в его глазах! Но он пересилил себя и улыбнулся мне.

–

Черт, малышка, ты сделала это? – он произнес свои последние слова, прислонясь к стене и сползая вниз, оставляя за собой темнокрасные следы. В тот роковой момент ясность и сознание покинули меня. Моя рука расслабилась, и «Глок» с грохотом упал на пол.

В последний раз я посмотрела на бездыханное тело Влада, подошла к сейфу и взяла дневник, моментально прижав его к груди. Словно на автомате вылетела из дома и у самого выхода столкнулась с Джеймсом. Не оборачиваясь, я побежала прочь. Побежала в никуда.

Глава 8

Две недели спустя.

Как так получилось, что мы стали сумасшедшими, одержимыми друг другом? Мы сгорали в агонии друг без друга и сходили с ума вместе. Его печать навсегда останется выжженной на моем сердце. Ее не видно, но она там!

Мне снова было нечем дышать, и я прижала к груди дневник Влада. Я должна была прочесть его, но у меня не хватало смелости. Мне было больно, как никогда, я буквально рассыпалась на части. Мой мир – домино, которое постепенно и не спеша рушилось. Слезы вновь выступили на глазах, и я обхватила голову руками. Нет, я так больше не могу. Я схожу с ума!

Я вышла из комнаты и пошла как зомби, на автомате, по темному коридору в моей квартире на Оксфорд-стрит. Спустилась по лестнице вниз в гостиную и увидела маму, стоявшую у окна с чашкой кофе. Она тут же развернулась и подошла ко мне. Мои руки дрожали, но я не выпускала дневник Влада, прижимая его к себе.

–

Виктория, девочка моя, не терзай так себя, все хорошо. Иди сюда, – мама протянула руки, призывая меня к себе. – Поверь, детка, мне тоже нелегко видеть тебя такой потерянной и разбитой. Все в прошлом, Виктория, я тоже его простила, детка.

Черт, кого она сейчас имела в виду, моего отца? Или все-таки Влада? Я отошла от нее и присела в кожаное кресло.

–

Мам, только не спрашивай ни о чем, хорошо?

–

Да, но ты должна сделать это, Виктория! Рано или поздно ты должна нам все рассказать.

Она подошла к креслу и опустилась на пол, обхватив мои ноги.

–

Я уже все рассказала. Мне нечего больше добавить, мама.

–

Не вини в этом отца, Виктория. Видит бог, он делал все, что от него зависело. Он всю Россию с ног на голову перевернул и полЕвропы.

–

Почему вы не искали меня здесь, в Англии, у него?! – мой голос перерос в крик.

Мама смотрела на меня и гладила своей рукой по голове. У меня было ощущение, будто на мою грудную клетку положили каменную плиту. Я пыталась сделать вдох, но ничего не выходило, и я опять задыхалась.

–

Он позвонил отцу… Влад позвонил нам домой, – я видела, как мама, стиснув зубы, пытается не расплакаться и начинает глубоко дышать через нос. – Он заверил нас, что с тобой все в порядке.

И будет в порядке до тех пор, пока никто не станет вмешиваться.

Мама снова сделала паузу и потерла ладонью лоб.

–

Все это время, детка, мы боялись сделать неверный шаг в его сторону. Мы боялись за тебя! Влад настоял на том, чтобы мы и близко не приближались к вам, в противном случае он пригрозил тем, что убьет тебя. Виктория, у нас действительно не было выхода! – мама прикоснулась ладонью к моему лицу, и я вздрогнула.

–

Мама, – я отвела ее руку от своей щеки, – он никогда бы не убил меня. Он бы не смог! А вот я… – чувство вины давило на меня все больше и больше.

–

Не продолжай, Виктория, не вини себя. У тебя не оставалось другого выбора. Он тебе его не оставил. Ты защищалась, милая.

Мама закрыла глаза и опустила голову.

–

Твой отец запретил тебе говорить, но я не могу смотреть, как день за днем ты разрушаешь себя, Виктория.

О чем это она? Что она имеет в виду? Я подскочила с кресла, все мое тело дрожало. Еще никогда прежде я не ждала чего-то так сильно, с тем рвением, как жду сейчас.

–

Что ты хотела мне сказать? – я посмотрела на нее, прожигая насквозь.

–

Он жив, Виктория. Тогда он не умер, он жив!

Мои ноги подкосились, и я упала на колени.

–

Жив? Ты уверена?!

–

Господи, детка, что же я натворила? – мама подбежала ко мне и заключила в свои крепкие объятия. – Не плачь. И главное – больше не бойся его. Он больше не станет угрожать тебе. Он обещал твоему отцу, Виктория, – твердым голосом пообещала она.

Все так запуталось и смешалось в моей голове. Я была сбита с толку, обессилена этими мыслями. Я по-прежнему не могла сдвинуться с места и в упор смотрела на маму.

–

Как такое возможно? Откуда папа знает об этом? Они встречались с ним?

–

Да, Виктория, они виделись. И твой отец взял с него обещание, что он и на шаг не приблизится к тебе.

–

Мама, черт побери! Откуда вообще такая уверенность, что я не хотела бы сама того, чтобы он вредил мне? – я перешла на крик и перестала себя контролировать. – Извини, но на сегодня разговор закончен, мама!

–

Виктория! – крикнула она мне вслед, когда я уже бежала по лестнице наверх. – Я прошу, не замыкайся снова в себе. Мы же не чужие тебе люди!

Я оглянулась и махнула рукой.

–

Я устала, обо всем поговорим завтра.

Прислонившись к двери с обратной стороны комнаты, я сползла вниз. «Он жив!» – фраза из двух слов врезалась в мое сознание. Закрыв глаза, я обхватила себя руками, мне хотелось закричать, но я подавила в себе это желание. Не знаю зачем, я подняла край своей майки, и мой взгляд упал на уже почти заживший рубец под левой грудью. След от ножа… Я всматривалась в пятисантиметровый шрам, и мысли пронзали меня, словно поражающие стрелы. Я открыла дверь и сбежала по ступеням вниз.

–

Виктория, что случилось? Куда ты идешь? – мама попыталасьменя остановить, но я вырвалась.

Открыв входную дверь, я выскочила на улицу.

–

Вернись! – закричала мама. – Не пропадай снова, Виктория!

Мы этого не вынесем больше!

Обернувшись, я отметила ее до боли испуганный вид.

–

Мама, что за мысли? Я скоро буду, не переживай. Я только прогуляюсь.

С колотящимся сердцем, глотая холодный воздух, я завернула за угол улицы и только тогда сбавила шаг. Дойдя до первой попавшейся мне на пути тату-студии, зашла внутрь. В мою сторону тут же направилась милая молодая девушка.

–

О, привет! У тебя назначено на сегодня? – она протянула мне свою руку и пригласила зайти.

–

Нет, я не договаривалась заранее, – произнесла я с натянутой улыбкой на лице. – Но мне очень нужна ваша помощь.

–

Проходи. Тебе повезло, я сейчас свободна. И если это не рисунок или что-то замысловатое, то, думаю, часа нам хватит.

Я приподняла свитер и показала ей то место, где еще четко можно было разглядеть не заживший до конца рубец.

–

Здесь! – показала я пальцем.

–

Что именно ты желаешь наколоть на этом месте? – девушка притронулась к моей коже своими холодными пальцами, отчего мурашки побежали по всему телу. Она посмотрела на меня, как мне показалось, жалостливыми глазами.

–

Эту фразу, – я протянула ей листок бумаги, где мной написано было от руки. Не знаю, почему мне так полюбилось столь замысловатое выражение, но оно полностью олицетворяло мое положение: «If I ever surrender, it will happen only in mercy to the winner. – Если я когда-нибудь и сдамся, то лишь из милости к моему победителю».

–

Тебе повезло, – сказала девушка-мастер, жестом указав мне на белое кожаное кресло. – У меня час до закрытия, думаю, мы успеем.

Она включила радио, и комнату заполнила легкая мелодия «Hello», которую пела Адель.

–

Больно не будет, – успокоила меня мастер, – только немного неприятно.

Она наклонилась и приложила к выбранному месту моего тела копирку с текстом, крепко прижав к коже. Затем, убедившись, что надпись отпечаталась, убрала ее и взяла в руки тату-ручку, наполненную черной краской. Улыбнувшись, посмотрела на меня.

–

Эта фраза… она что-то значит для тебя? Это слишком вызывающе! Но по-моему, все же хороший выбор.

Я покачала головой, соглашаясь с ней. Девушка нажала кнопку, и механический трещащий звук начал вибрировать в воздухе. Я зажмурилась и отвернулась, полностью отдавшись мыслям о моем последнем дне в доме Влада перед побегом.