–

Ты знаешь обо мне все, – я прервала наше молчание. – Ты знаешь о моих нуждах лучше, чем кто-либо другой. И ты вот так просто решил сдаться?

Влад замер от моих слов, его плечи напряглись.

–

Я уже и сам не уверен в том, куда заведет нас наша страсть, Виктория! Ты многого не знаешь обо мне. Я вовсе не положительный герой из твоей сказки, – произнес он более холодным тоном.

–

О чем ты говоришь?

–

У тебя все еще есть семья, люди, которые любят тебя, заботятся! Если ты останешься со мной, тебе, вероятно, придется вычеркнуть их из своей жизни. Не думаю, что ты готова сделать такой шаг. В отличие от тебя я понимаю, что значит быть лишенным своих родителей.

Я удивленно смотрела на него и не узнавала того Влада, который был со мной.

–

Почему ты говоришь о каком-то выборе? Они – мои родители, ты – любимый человек!

Мои щеки покраснели от подобных признаний, и я закрыла глаза. Влад наклонился к моему лицу и поцеловал меня в лоб, затем его губы скользнули по щеке и добрались до рта. Он с необыкновенной нежностью прикасался к моим губам, целуя, будто в последний раз, словно прощаясь со мной.

–

Я могу не оставить тебе выбора, глупенькая, – шептал он в мои полуоткрытые губы.

В тот момент, когда до меня дошел смысл сказанных слов, я оттолкнула его от себя. Во мне кипели злость и разочарование.

–

Пошел к черту! Ты использовал меня! Я изначально была лишь орудием для мести, ты и не хотел большего от меня. Убирайся вон!

–

завизжала я.

–

Вот и отлично, малышка! – Влад отошел от моей кровати и направился к двери. Не оборачиваясь, тихо, почти шепотом произнес:

–

Не забывай! Я всегда рядом, словно твоя тень.

И прежде чем я успела произнести хоть слово, он исчез за закрытой дверью.

На следующий день после выписки из больницы я сидела в своей комнате и ожидала разговора с отцом. В руках я держала дневник Влада. Каждый раз, когда мне становилось слишком плохо, я пролистывала его, и меня это, кажется, успокаивало. Я не задавалась больше вопросом, почему он покинул меня, просто взял и вычеркнул из своей жизни, как ненужный элемент. «Я ни за что не поверю в то, что он не имел ко мне чувств! Они есть, они никуда не делись!» – проносилось в моей измученной голове.

–

Милая, если ты не готова, мы можем отложить наш разговор, – папа зашел в комнату, держа бокал, до половины наполненный коньяком. Я потянулась к комоду и положила сверху свою любимую тетрадь. Отец во всей своей красе предстал передо мной и опустился на колени перед моим креслом. Я смотрела на его недовольное лицо, когда он увидел дневник Влада.

–

Пора прекратить это! – отец указал пальцем на тетрадь. – Как ты можешь подвергать себя такому? Ты никак не отпускаешь свое прошлое, Виктория, нанося тем самым повторные удары самой себе.

–

Прости, что? – я снова приняла безразличный вид. – Папа, мы вроде бы хотели поговорить.

–

Знаешь, детка, – сказал он, – насколько это было ничтожно и отвратительно – бездейственно сидеть и ждать, что же последует за его приказами. Переживать убийственные мысли о том, что он вытворяет с тобой в тот момент, пока я тупо сижу в своем чертовом рабочем кабинете. И жду!

Отец поднес бокал ко рту и выпил его залпом. Откинул его в сторону и сел на пол, прислонившись спиной к кровати.

–

Виктория, и после всего этого ты станешь утверждать, что любишь его?

–

Ты совсем его не знаешь, папа! – твердо произнесла я.

–

А ты? Настолько хорошо успела ты его изучить? – прошипел отец сквозь стиснутые зубы. – Избалованный жизнью мальчишка! Я никогда не приму его в роли твоего мужа, – повысив голос, заявил он. – Я слишком хорошо знаком с тем, как он обращается с женщинами! Как он обращается с тем, что проходит через его жизнь. И неужели ты думаешь что я буду сидеть сложа руки и наблюдать за тем, как этот больной ублюдок ломает тебя, ломает твою жизнь? Я прищурила глаза и резко выдала:

–

Точно так же, как и он когда-то наблюдал за тобой! На протяжении всего своего детства он был невинным свидетелем крушения их поезда под названием «семья», папа.

–

Что? – закричал отец, со злостью хватая запястье моей руки. – Остановись, Виктория, лучше остановись! Я не стану обсуждать это с тобой, – поморщился он, скрестив на груди руки.

–

Серьезно? Тогда какие же выводы ты можешь сделать о нем, учитывая то, что сам когда-то отличился?

–

Ты что, действительно утверждаешь, что он настолько хорош? – издевательски засмеялся отец. – Это смешно, Виктория. Ну же, давай, расскажи мне, ведь он наверняка заставлял тебя страдать. Что он вытворял с тобой?

–

Прекрати! Я не буду отвечать на дурацкие вопросы. Ты даже не попытался узнать, понять, что он может чувствовать!

–

Не отрицай, детка. Я знаю, что ты многое скрываешь. И поверь мне, действительно лучше не слышать той правды. И еще, ты обязана знать, Виктория: мы с Владом заключили что-то вроде пари.

–

Пари? Какого черта, папа!

–

Он теперь и близко не подберется к тебе. Я обещал ему кое-что. – Кое-что? – я удивленно вскинула брови.

–

Я больше не встречаюсь со Светланой, его матерью. Я обещал ему, что оставлю ее в покое. Я многое понял, и знаю, что семья превыше всего.

–

Это низко, папа, заключать пари у меня за спиной, не находишь?

–

Виктория, он был не против вычеркнуть твое имя из своих списков, так что подумай еще раз!

–

Ты лжешь! Я тебе не верю.

–

Прости, но у меня не было другого выхода, так же как, собственно, и у Влада.

–

Ты заставил его отказаться от меня?

–

Не думаю, что смог бы это сделать. Он все сам решил, причем добровольно.

–

Уходи, папа, – я поджала ноги к груди и опустила голову, пряча выступившие слезы.

–

Ты не поймешь меня до тех пор, пока сама не окажешься в подобной ситуации, милая. Когда у тебя будут свои дети, уверен, что ты на многое пойдешь ради их счастья. Так поступил и я, – отец поднял с пола пустой бокал из-под коньяка и подошел к двери.

–

Мы не выбираем, папа, тех, в кого влюбляемся, – произнесла я на одном дыхании. – Тебе ли не знать!

Он обернулся и жалостливо посмотрел на меня, потом молча вышел, оставив дверь приоткрытой. Горячие сердитые слезы потекли по моим щекам. Двойное предательство! Со стороны родного отца и любви всей моей жизни. Как они могли так низко поступить со мной? Несправедливость всего этого вымотала меня, я снова ощутила знакомое чувство тошноты. Комната стала вращаться перед глазами, полными слез. Я упала на кровать и закрыла глаза, сворачиваясь в клубок.

Глава 13

Шесть месяцев спустя. Лондон.

–

Эй, какое тебе больше нравится? – спросила я Алису и вытянула из гардеробной два платья. – Черное? Или вот это красное? Сестра закатила глаза, недовольная моим выбором одежды.

–

Послушай, дорогуша, это всего лишь собеседование. Они оба чересчур откровенные, – она указала пальцем на мой выбор.

–

Да ты просто стерва, – прошипела я. – У меня через два часа встреча с гендиректором охрененно крупной компании Великобритании. Неужели ты думаешь, что я нацеплю на себя юбочку в складочку, скрывая свои коленки?

–

Будь серьезнее. Ты идешь туда не для того, чтобы продемонстрировать свои коленки, – Алиса подошла ко мне и прикоснулась к моему лицу своими миниатюрными пальчиками. – Я уверена, сестренка, ты получишь эту работу. Ты просто идеально подходишь им.

За последние полгода я перебрала множество различных экономических фирм и компаний, но как-то все не везло. И как же я была счастлива, когда буквально пару дней назад получила положительный ответ от известной корпорации «Бритиш Петролеум». Отца я так и не смогла обрадовать тем, что займу место главного экономиста в его компании, и он со временем перестал настаивать на этом, чему я была несказанно рада.

Вот уже несколько месяцев Алиса жила со мной, в моей квартире на Оксфорд-стрит. Она была для меня как лучик в моем темном царстве. В очередной раз сестра помогла мне справиться с моим недугом под названием «Влад Еремеев», и с тех пор всегда рядом, поддерживая меня во всем. За последнее время она превратилась из разгульной девчонки в успешного энергичного агента по дизайну мебели в стилях рококо и барокко. За те месяцы, что мы жили вместе, мы стали намного ближе друг к другу, и она не особо церемонилась со мной. В данный момент я была ошарашена тем, что она роется в моем гардеробе и подыскивает что-нибудь на свой вкус.

–

Вот! Надень это, – Алиса кинула мне кремовую шелковую блузку и приталенную юбку-карандаш.

–

Зря стараешься, – я швырнула назад вещи, которые она выбрала для меня. – Даже и не думай! Я уже сделала свой выбор и решила надеть вот это маленькое черное платье.

–

У тебя собеседование в одной из крупнейших компаний страны, а не в морге! И ради бога, добавь немного цвета.

–

Без обид, дорогая. Но я не надену то, что ты мне выбрала. А теперь брысь с дороги, я и так уже опаздываю.

Я немного съежилась, думая о том, что ждет меня сегодня после обеда. Смогу ли я устроить шефа этой чертовой «Бритиш Петролеум»? Собрала густую копну своих волос в тугой хвост, нанесла легкий макияж. Вуаля! Я была готова. Мое черное платье вовсе не мини, но в то же время прекрасно демонстрировало красивые коленки. В комплект к платью шли бежевые лакированные туфли на шпильке и клатч в таком же теплом тоне. Я сделала глубокий вдох и вышла из комнаты.

–

Ни фига себе цыпа! – восторженно закричала Алиса, подлетела ко мне и шлепнула по заднице. – Иди и покажи им всем, тигрица, на что ты у меня способна!

Я с каким-то странным предчувствием вышла из дома и вызвала такси. Остановившись перед главным входом в компанию «Бритиш Петролеум», вгляделась в свое отражение в черном зеркальном стекле. А может, Алиса была и права, когда предлагала мне что-нибудь поскромнее? Мне стало немного не по себе, у меня странное ощущение дежавю. Будет ли мой визит сюда особенным? Но в любом случае я желала, чтобы все прошло удачно!

Наконец передо мной открылись стеклянные раздвижные двери, и я вошла в шикарный холл, практически сразу заметив лифты. Доехала на нужный мне этаж и, когда двери лифта распахнулись, оказалась в огромном офисном пространстве с высоким потолком. Объединенная рабочая зона была образована из плотно стоящих рядом кабинок. В мой обзор попало множество людей в возрасте от 25 до 40 лет. Я испытала легкий шок, когда заметила, насколько они все взаимосвязаны между собой. Должно быть, у них дружный коллектив. Строгий вид одежды служащих просто кричал о хорошем вкусе и отличной дисциплине здесь, в офисе. Разглядывая огромных размеров помещение, я нашла взглядом стойку ресепшен.

–

Вы, вероятно, Виктория Воронова? – улыбаясь, спросила девушка-секретарь, занимающая место за огромным стеклянным столом.

–

Да, именно! – я протянула ей свою правую руку, приветствуя. – У меня назначено на сегодня собеседование с мистером Стоуном.

Я улыбнулась, надеясь, что со стороны было незаметно, насколько сильно я нервничала.

–

Проходите, пожалуйста! – сказала девушка с типично британским акцентом, вышла из-за стола и жестом показала мне на стеклянную раздвижную дверь. – Майк Стоун ждет вас в своем кабинете, – кивнула она в сторону стеклянной двери.

Прежде чем я успела поднести руку к ручке двери, она открылась автоматически. Я зашла внутрь и сразу же уперлась взглядом в большое панорамное окно, перед которым стоял стеклянный стол. За ним сидел, вероятно, сам Майк Стоун. На вид мужчине было примерно 35–40 лет, и про себя я отметила, что он слишком молод для гендиректора такого известного предприятия.

Незнакомец встал из-за рабочего стола и направился в мою сторону. Он был одет в черный строгий костюм. Белоснежная сорочка в сочетании с тонким атласным черным галстуком выглядывала изпод явно сшитого на заказ костюма.

–

Ах, Виктория, – произнес он несколько неофициально, словно мы старые друзья. – Проходи, пожалуйста! Кофе? Или предпочитаешь английский чай?

–

Не откажусь от чашечки двойного эспрессо, если это возможно! – так же неофициально ответила я. – И да, рада нашему знакомству, мистер Стоун.

Он взял мою ладонь своими огромными и приятно мягкими пальцами.

–

Ты можешь обращаться ко мне по имени, Виктория. Этого вполне будет достаточно.

Майк изучал меня взглядом, и я чувствовала себя не совсем удобно. Затем, все еще не выпуская моей руки, он подвел меня к рабочему столу и выдвинул с обратной стороны белое кожаное кресло.

–

Прошу, Виктория, присаживайся, – пригласил он и нажал на кнопку, вмонтированную в рабочий стол, связываясь с личным секретарем из приемной.