Много, много позже, Пётр, любивший Катерину больше своей жизни, подарит ей Сарскую мызу. (Теперь это Царское село) Отсюда он выбирал место для северной столицы, а потом любовался только ещё начинающимся среди топей и лесов её строительством. Здесь он поставит ей дворец на холме. Большой дворец, Екатерининский. Каждый самодержец будет пристраивать к нему свою часть, но екатерининские «каменные палаты» останутся неприкосновенными.

Но всё это будет позже. А тогда Пётр будет видеть перед собой прекрасную в своём спокойствии маленькую женщину, безумно нравившуюся ему лицом и фигурой. Женщину, которая жила для отца и которая непременно сможет жить для него. Благодаря ей он надеялся иметь семью и дом, которых, с потерей матери у него не было. А ещё он разглядел в ней загадочную женщину, умом и добротой которой он не уставал восхищаться. Именно она вольёт в него новые силы и вдохновит на новые дела. Он поставит цели и пойдёт к ним.


Природа шла своим чередом. Менялись времена года. Чередовались солнце с дождём. Русская жизнь катилась по разбитой дороге.

Меншиков, улучив минуту, Петра не было в Москве, не грех и побеседовать с ловкой девочкой, так он считал, с рождественскими подарками и льстивыми речами заявился к Кэт. Снег, выпавший накануне, одел пухом деревья, дома и купола церквей, вольготно улёгся вдоль дворов и тем самым поднял его настроение. В сопровождении подбоченясь гарцевали эскадронцы. Вслед томно вздыхали девицы. Подъехал и с ходу занял наступательную позицию. Ведь его противник — всего лишь бедная иноземка — девчонка. Визит под надуманным предлогом был очевиден даже не искушённой в таких делах Кэт. Так сказать разведка боем. Он решил, что именно так можно преуспеть в его деле. Потому как для надежд были основания. Все бабы падки на подарки. Именно подарки прямой путь к расположению бедной девушки. Окрылённый идеей он и принялся за дело. Свою главную задачу он видел в том, чтоб стать её ближайшим другом. Поэтому вовсю выказывал любезность и дружелюбие. Вот его-то Кэт уж никак не ожидала у себя видеть. У неё перехватило от возмущения дыхание, а рука задрожала, от чего она крепко сжала веер, так крепко, что он хрустнул. Он галантно поклонился, очертив шляпой полукруг. Кэт холодно повела глазами и неприступно вскинула подбородок. Она сильно удивилась этому визиту по её предположению убийц к ней могли подсылать только двое: родня Евдокии и Меншиков. Доверять ему не могла и посчитала нужным не скрывать это. На её лице не было даже улыбки, не то чтоб уж радостного восклицания. Такого он не ожидал. Его до такой степени не любезный приём перекоробил. Проговорив телегу комплиментов, о чудной коже, красивых бровях и несравненных руках, вручив гарнитур из серёг и браслета со словами: — «Соблаговолите принять мой скромный подарок!» — он ждал отдачи, но она абсолютно не оценила его комплименты и не желала принимать подарки. В конце концов, резанув по его самолюбию, но уступив его напору, небрежно кинула на стол, заявив:

— Хорошо, если вы настаиваете — отдам на русский флот. Там нужны деньги. Но я буду очень признательна вам, если вы впредь не позволите себе такого делать.

Она бросила быстрый взгляд на его лицо. Казалось, он был поглощён своими кружевами. Или делал вид будто не слышал. В действительности же, Меншиков почти лишился дара речи: этот недоросток предостерегает его, Меншикова, относительно опрометчивых поступков, но проглотил обиду и расшаркался в своей обычной манере, не для этого ли приехал. Подумал: что за чушь, ей бы, иноземке оборванке, в самый раз трепетать перед вельможей номер два государства Российского и заручаться его поддержкой, а она фокусы гнёт. Но в ругань не полезешь, пока её верх. Пока царь в ней души не чает. Пока!.. Он делано протяжно вздохнул, демонстрируя, как с ним жестоко обошлись. Тёртый калач.

— Катерина, будьте уверены, я ваш покорный слуга. Подарки к празднику, от чистого сердца, так сказать, в знак моей преданности и дружбы. Эти чудные камни непременно будут прелестно смотреться в ваших ушках и на запястье. К тому же, осмелюсь заметить, у такой необыкновенной девушки, как вы, награждённой таким лицом, фигурой, чудной кожей и умом, всегда есть просьбы и пожелания, у царя много дел, а я к вашим услугам. Одно ваше слово и…

Кэт бросила на него негодующий взгляд. Ей нет дела до того, куда он клонит, она вздёрнула подбородок и выставила ножку. Я себе цену знаю. Она отлично поняла зачем он пришёл — флиртовать и вербовать. Ну что ж, если представился такой случай, то она скрестит с ним свою шпагу. Продемонстрировав великолепные манеры, повела себя с достоинством. Холодным, как лимонад со льда голосом, она вымолвила:

— Простите сударь, мне ничья помощь не нужна, в моих близких друзьях числится самый могущественный мужчина государства. Если мне будет в том необходимость — я обращусь к нему, а уж он назначит исполнителей его воли. Будем считать ваш приход данью вежливости. Вероятнее всего так оно и есть.

Резко повернувшись на каблучках, она исчезла за дверью, возмущённо хлопнув ей и оставив царского любимца с носом.

Продолжать упорствовать было бессмысленно. О! Меншиков, блистательный и закалённый в баталиях, борьбе и любви, получил совершенно неожиданный удар. Его задело и глубоко оскорбило то, как был отвергнут. Его хвалёная выдержка подводила. Он был мрачен. В его глазах мелькнули злые искры: «Вот сучка, она у меня ещё получит. Прихлопну как муху». Согнувшись почти пополам, он отступал на выход. Да и пыли не пыли, а пришлось ретироваться, рассеивая по ступенькам весь свой воинственный пыл. Ехал и, перемогая злость, потешался над собой. «Ишь разлетелся! Вот тебе друг. Вот тебе любовник…»

Из глубины комнаты, она наблюдала за тем, как он выскользнул из дома, вплоть до его отъезда. Демон! Когда он убрался, она почувствовала облегчение. В её глазках плескалось удовольствие; щёлкнуть по носу самого Светлейшего — не плохо. «Непременно сунется ещё, но не скоро и вероятнее другим боком».

А вот и нет, всё было наоборот. Схлеснулись два ума и два характера. Сделав выводы из неудавшегося похода, Светлейший сменил тактику. «Она ещё не знает с кем удумала бороться», — стучал кулаком в дубовый стол он. Теперь Меншиков завалил её подарками, но то были продуманные дары. Больше драгоценности он ей не подносил, но присылал портреты Петра в золочённых рамах, усыпанных драгоценными камнями, её портреты. Куда ей деваться — брала. Попробовал и другим боком приблизиться. Несколько раз, бывая в тех местах, где она появлялась с воспитанницами Толстой, просил оказать ему честь танцевать с ним, но Кэт сославшись на ещё плохое владение танцем отказывала. Меншиков вынужден был выхлебать и это.

Отгуляв с любимой Катенькой, ряжеными и фейерверками рождество, царь объявил новый набор в войско. Параллельно идёт набор плотников, землекопов, каменщиков. А так же вводится извозная повинность. Россия скрипит, но тянет воз. Петра ругают сумасбродным, кровопийцей, нехристем, но он гнёт своё — тянет свой воз, а с ней и Россию. Наконец-то вопрос был решён. Отслужили в церквях молитвы за воинство. С первым чириканьем весны шведов погнали по Неве вверх. С ходу взяли небольшую крепость Ниеншанц. Не имея из-за мелкой воды поддержки своего флота, что торчал вдали залива, сухопутный гарнизон не очень усердствовал. Пётр вздохнул с облегчением. «С Богом!» А спустя месяц русские одержали свою первую морскую победу, взяв на абордаж два военных корабля шведов. Радости было… И главное — проход из Ладоги в большие воды был открыт. Море со всех сторон, только смотри. Слабый ветерок золотит червонцами поверхность. Пётр тяжело вздохнул: «Денег уйдёт не меряно, но город стоит того». Чтоб закрепиться, Пётр на первом же отвоёванном у шведов участке собрался строить город в дельте Невы. Крепость Санкт — Петербург. Это делать отговаривали все как один. Были сомневающиеся, отговаривающие и проклинающие. Но Пётр упрям. Он был заложен и вырос вопреки всему на железной воле Петра. То чем переболела душа, что выстрадало сердце и что родила его голова, должно было воплотиться. И в том его не только не остановить и не переубедить, а самое мудрое не мешать. Не становиться поперёк его воли. Она закон. Он всё равно сделает по-своему. А ведь не удержавшись от скептицизму слово поперёк всунул даже светлейший. Накипело чересчур много, но сунешься, попадёшь первым под раздачу и всё же он осмелился сказать:

— Мин херц, то место где мы стоим, во время паводка уходит под воду, где ж тут строить-то? Ей, ей работа впустую. Потонем.

Для убедительности он вырезал крестом мох и сунул царь под нос. Вот, мол, смотри!

Пётр энергично поиграл желваками. Насмешливо сказал:

— Вот твой дом тут и встанет. Проверим.

Потрясённый Алексашка поёжился, выронил мох и сунулся было возражать, но Пётр гаркнул:

— Строить будем — я сказал!

Меншиков покосился на знакомую трость, издал стон. Упаси Бог пустит в ход. Он вгляделся в лицо царя. Сурово, на шутку нет намёка. Охо-хо… Случай был серьёзный. Сказал, значит, сказал! За этим упрёком уж точно последовало молчание. Голова-то одна. Он молча проглотил рык царя. Светлейшего и так чуть не хватила кондрашка, куда уж нарываться ещё-то… Построить-то построят, но будет ли он удовлетворён результатом, собственно это уже другое дело и за него иной спрос. Отозвался голосом, дрожащим от сдерживаемых эмоций:

— Я понял, мин херц, сделаю всё, что в моих силах. Как надо сделаю.

В тот миг в небе над головами появился орёл и стал парить. Потом опустился на верхушку берёзы. Сторожилы посчитали это хорошим предзнаменованием. Позже орёл приметит для своей жизни Петропавловскую крепость. А Пётр на содержание птицы наметит отпускать деньги. Вестник Петербурга как ни как.

Пётр добавил, вероятно, чтоб смягчить резкость своих слов:

— Ладно, не ершись…

На дальних подступах к царю, участники этого знакового момента качали головами. Ужас! На Руси издавна возводились сёла, крепости, города на возвышенности. А тут предлагалось строить город на болоте. Как вообще можно жить на столь зыбком месте? Вместе со строительством поплыли мистические истории о «гиблых местах». Пётр не отмахнулся от них, а прислушался к советам местных жителей. Советовали они перед началом строительства проверять место. Там, где собирались что-то строить, подвешивали куски сырого мяса, если оно начинало гнить, дом не строили. Метод был языческий, но другого под рукой не было. Время доказало, что под Петербургом существует большая сеть разломов из них выходит газ, а первые строители обходили таким языческим способом беду.

Кстати, разговоры о том, что новая столица строилась на болотистой пустыни, не совсем верно. Да, болото занимало значительную часть территории. Однако на «кочках» этого болота находилось около 40 населённых пунктов, которые до прихода сюда шведов принадлежали Новгороду. Земли, конечно, не было такими уж плодородными, но всё же… Петербург возводился на обжитых местах.

Вольным строителям Петербурга платили по три копейки в день. Крепостным вовсе не платили, а только кормили. Бежать было невозможно. Существовал приказ царя: «Взамен бежавших брать их отцов и матерей, жён и детей и удерживать их в тюрьме, пока те беглецы сысканы будут и высланы в Петербург». При таком приказе сам не побежишь. Многие впадали в уныние, сами простуживались и умирали. Многие мерли от болезней. Колодцев и родников было мало. Приходилось пить речную воду. Вода специфическая к ней организм должен привыкнуть. Такой привычки собранные со всей страны люди не имели, из-за чего страдали поносами, выступала на теле сыпь. Лекарей не хватало. Опять же, рабочий день длился от восхода до заката. Во время белых ночей строили беспрерывно. Не хватало инструмента — тачек, лопат… Вырытую землю носили на себе в мешках, подолах рубах и самих рубахах, сделав из них мешки. Так что то правда — строился город на костях… И всё же умирали не так много, как доносили иностранные послы своим монархам.

В спину Петра злобно шипели «антихрист». Но город вопреки всему строился. Потянулись со всей России собранные обозы с рабочей силой. Города опустели. В запустенье пришли и стрелецкие слободы. Не было не только бойкой торговли на площадях и на лавках висели пудовые замки, но и трактиры не приносили прибыли. Зато приказным и скорым путём открывались мануфактуры, заводы. На которых вровень с вольным народом гнули спину и колодники. Сукно шло всё в казну. Дороги стали безопасные, разбойников вылавливали и в колодках везли на Неву. И вот настал день, когда вбили первую сваю. Первые строители были в цепях, клеймёные железом. Понятно что воры и злыдни. Одним словом — колодники. Но Пётр решил, что лучшее их применение здесь. Вот и слали их со всей концов страны. Ставили лагерь — шалаши, землянки. Там же горели костры для обсушки и варки еды. Дубовыми кувалдами, они били по легко уходящим в топкий берег сваям. Это начало. С каждым днём всё больше визжало пил да стучало топоров. На Заячьем острове ставили крепость в шесть бастионов. На закладке было придумано дать имя ей Петропавлавская. Один из бастионов крепости, Пётр закладывал сам. Одновременно строилась новая столица — Санкт — Петербург. Для её защиты со стороны моря на острове Котлин заложили крепость Кроншлот. (Кронштадт) (Коронный замок). Строительство велось под непосредственным руководством царя. У него была патологическая любовь к морю. В один прекрасный день у него возникла мысль перенести столицу на остров, чтобы её со всех сторон омывали морские волны. Но к счастью вовремя поняв бесперспективность своей затеи одумался и обратил всё своё внимание на Петербург. И понеслось… Проложили первые улицы, названия которым дали по роду деятельности её жителей: Пушкарская, Монетная, Ружейная, Большую и Малую Дворянские улицы заселили вельможи. Строились матросские и солдатские казармы, а так же жильё для мастеровых. Меншиков жил шикарно, а государь всегда жил скромно, но со всей широтой души заботился о работающих на строительстве новой столицы людях. Для каменщиков на Охте поставил больницу. Для корабельных мастеров на Петроградской стороне — госпиталь. Военный госпиталь на Выборгской.