Война не минуемо приближается. Царь поборется, но навряд ли устоит. Малороссию сдаст и откатится. А, если царь находясь здесь разберётся в истории гибели Кочубея и Истры? Так день и ночь думал он, решая на чью чашу кинуть. Пётр же получив известие, что швед подходит к Малороссии отправил депешу в которой приказывал гетману немедленно: одной части идти до великороссийского войска, а второй — нападать на шведов сзади разоряя обозы. Самого его Пётр желал видеть начальником над войском. Мазепа начал игру. В Польше чёрт ногу сломает — два короля. Низложенный Август и не признанный половиной воеводств — Лещинский и от него гоняет к гетману с тайными депешами прыткая штучка, графиня Дольская. Всё правобережье полыхает восстаниями. А Карл стоит где-то между Львовом и Смоленском. Кто выдумал ту сказку, что его нельзя купить. Мазепа отвалил ему 240 тысяч талеров. Правда, злато алхимиков. Но злато. Удалось вытащить из него долговое обязательство. Но то, скорее всего, пустое дело. Куда податься, как выкрутится? Вот и ломай тут голову. Чтоб не лишиться её. Осторожный Мазепа давно уже сказался больным и в Москву не ездил посылая вместо себя Войнаровского. Он вообще, боясь мести со стороны сторонников Кочубея и Истры, старался из своего убежища не выезжать. «Эти, мерзавцы, убьют!» — стучало в висках. А с приближением Карла прикинулся чуть ли не при смерти. Мол, что с меня взять старик. Но этого ему показалось недостаточно и он приплёл весь малороссийский народ к своим песням. Объявил, что такой неверный, брехливый и шарахающийся из одной стороны в другую народ нельзя оставлять без присмотра его глаза. Мол, прокламации Карла непременно в нём выкличут брожение умов. Старый лис. А Меншиков с Шереметьевым и российскими войсками ждали шведов около Стародуба. Там Меншиков впервые столкнулся с «характерниками» посмотрел их в деле, подивился и отписал царю о их силе и возможностях. Оттуда они торпедировали гетмана письмами, уговаривая присоединиться до них. Он опять отговаривался хворобой и народными бунтами. Причём отбиваться пришлось на оба конца. Меншикову это не понравилось. Посовещавшись с генералами, консилиум присоветовал Мазепе, оставить вместо себя помощника и немедленно ехать в Стародубы. Мазепе нужно было решать: либо Пётр, либо Карл. Не отсиделся. Скверно. Вроде бы просто всё, но… не просто. А вдруг не угадает?! С Карлом договор подписал, но с переходом медлил. Мазепа трусил. И не мудрено. Обстановка — два пишем, а три в уме. Непобедимый шведский корпус Левенгаупта, шедший на соединение с армией Карла, был разбит русскими при деревне Лесная. Это было в октябре 1708 года. Пётр лично командовал одной из двух колонн «летучего» корпуса русской армии-корволанда. Под его командой находились Преображенский и Семёновский полки, три драгунских полка и батальон Астраханского полка. Другой колонной командовал Меншиков. Вражеский корпус был настигнут у деревни Лесной. Шведам пришлось принимать бой. Пётр отрезал неприятелю путь на Пропойск. Меншиков надавил своими силами на шведов. Бой прекратили из-за разгулявшейся бури. Это только и спасло небольшой отряд шведов. Бросив обозы и оружие, они бежали. Шведская армия лишилась подкрепления и обозов с продовольствием, фуражом и военными припасами. Это заставило непобедимого Карла, под сапогом которого был уже Минск и Могилёв, отказаться от похода на Смоленск и повернуть на Малороссию. Здесь он рассчитывал на помощь Мазепы. Это поставило гетмана перед выбором. Надо было решаться. Надо было, но он тянул. Меншиков отписал ему, что едет к нему навстречу. И всё же сорвал его с места только страх за свою шкуру. Узнав, что царь подчинил казаков и гетмана Меншикову, друзья Кочубея осмелели и задались целью поквитаться со злодеем. Но действовали не открыто, а его методами — хитро и тайно. Взяли гетмана на страх, напуская туман, тот самый, какой он обычно использовал для достижения своих низменных целей. С ним сыграли его же игрой. Историки до сих пор гадают, что толкнуло Мазепу на побег? Ведь угрозы со стороны Петра не было, а Карл уже получил щелчок по носу. То не было что-то одно. Клубок. Сплетение нескольких ветвей обстоятельств. В глупом бегстве гетмана, конечно же, была частичка хода сторонников убиенных им любимцев народа. Они дождались своего часа, чтоб поквитаться. И как бы там не пели сладкие песни поклонники Мазепы об уважении, любви и поклонении Мазепе народа, а правда лишь в одном — боялись, но ненавидели. Ненавидели за поклонение Польше, за гибель поборников самостийности и свободы. Сторонники убиенных решают: Пётр всё должен был увидеть собственными глазами, чтоб уже никого не пытать и не казнить. На хитрость нашлась ещё большая хитрость. Теперь они действовали умнее. У Мазепы сдают нервы, и он, отписав Меншикову, что умирает и едет собороваться у киевского архиерея в Борзни, бежит пока ещё не в лагерь шведов, но к Десне. Это была его ошибка. Он, конечно, для Карла важен, но не настолько, как его Батурин. Ведь в Бутурине были созданы продовольственные припасы, фураж, зимняя одежда для армии шведов. В общем, всё, что нужно было шведам для проведения успешной военной компании. Что же его так сорвало под защиту Карла? А друзья Кочубея и Палия. Именно их угроза заледенила в нём кровь. Решив восстановить честное имя Кочубея и полковника Истры, они испугом подняли Мазепу, спровоцировав к бегству. То есть подмётным письмом от графини Дольской сообщили, что булаву Малороссии заберёт себе Меншиков, Пётр уже обещал ему её и что тот непременно на завтра будет в Батурине. Александру Даниловичу же, учитывая его жадность до золота, было рассказано про несметные сокровища Мазепы, спрятанные в подвалах. Рассчитали всё правильно. У Мазепы сдали нервы. Оставив Батурин под охраной польских наёмников сердюков под командованием атамана Чечеля, гетман утёк в Борзни. Туда же прибыл и сбежавший от Меншикова ночью Войнаровский, который и предупредил его о том, что светлейший едет к нему. Мазепа сорвался и ринулся за Десну. Хотелось выглядеть перед Карлом масштабно. Но с размахом уйти не получилось. Авторитетом он не пользовался. С ним ушло не более пяти тысяч казаков. Да и те кто ушёл большей частью думали, что ведёт он их против шведов. Когда выяснилась измена, гетман обратился к отряду с речью. Она была выслушана молча. Большая часть повернула обратно. Под его началом осталось полторы тысячи сабель. Позже присоединилось ещё столько же во главе с атаманом Костей Гордиенко. Пришло три, но казаки благодаря манифесту Петра передумали. Остались отчаянные рубаки. Мазепа не осторожно, на дружеской волне пригласил их в свой шатёр. Бравые рубаки-хлопцы перепившись наделали в лагере шведов не мало шуму и даже тянули со столов серебряную посуду. После Полтавской битвы, оставшиеся в живых были с Мазепой до конца. А куда податься — слишком много злодеяний и крови на них. Их мало, но они были.

Меншиков же до Борзни не попал, ему встретился кто-то из сотников отказавшихся ехать с Мазепой. Ещё не веря в случившееся, Светлейший повернул в Батурин. То, что он увидел там, его озадачило. Мост был разведён. На стенах стояли вооружённые люди. Тут только Меншиков понял случившееся и поверил сотникам, а также группирующимся возле него в поисках защиты, последователям Кочубея и Палия. Он тут же сообщает царю. Петра такое известие выбило из колеи. В один клубок сплелось: удивление, обида, непонимание. Предательство — это не чувство отдающее вонючим болотом и даже не мерзко, брезгливо, просто ничто… Не возможно найти на это описания и определения. Оно всегда вонюче, просто по-разному.

Вроде бы ушёл тайно и тихо, но Пётр прознал. — Вот как! — только и нашёл что произнести царь. «Гетманы, сколько их не корми, всегда предавали Русь, что у них намешано в крови?» — в сердцах выкрикнет он. Так и есть предавали, и двигала ими далеко не национальная идея и не прожорливость Москвы, Польша или Турция что ли меньшего хотела, ещё и шкуру норовили снять, да и в полон угоняли, а именно алчность гетманов, нагрести побольше, ото всех и лично себе. Вот это постоянно и ввергало Малороссию в междоусобицы и кровопролитие. Именно эти нескончаемые реки крови и определили выбор Богдана Хмельницкого. Царь был потрясён не просто предательством, он видел и не такое, а именно этим, конкретным. Затем перешёл в период злости и был зол, как чёрт. Свою ошибку и гнев он выместит с особой жестокостью на Мазепе. Но войскам запретит попрекать малороссов изменой Мазепы. «Одно до другого не касаемо», — припечатает он. Как всегда во время опасности и потери Пётр быстро собрался и стал действовать. Разослал манифесты, в которых обещал всем кто оставит изменника амнистию и сохранение всех чинов. К тому же он отменил все поборы, которыми обложил казаков Мазепа. Затем он созвал старшин, полковников и казаков в город Глухов для избрания вольными голосами нового гетмана. Был устроен спектакль с отречением Мазепы. Для этого была сделана кукла-чучело изображающая гетмана. С неё сняты все награды, а саму её палач на верёвке протащил по всем улицам. Её пинали ногами, в неё плевали, финал закономерен — она была повешена. Пётр даже это чучело сверлил разгневанным взглядом. Как он ненавидел старого негодяя. Новым гетманом был избран полковник Иван Скоропадский. Правда у казаков была ещё одна кандидатура — Павла Полуботка. Точнее не у самих казаков, а у Полуботка. Имея деньги, он купил казацких старейшин. У самих же казаков за поборы и жадность скорее было больше вопросов. Денег у Полуботка было достаточно и дал их ему заработать Мазепа, чтоб отнять, только последнюю дань не успел забрать. А было так! Полуботки были близки с прежним гетманом, Мазепа ухватив гетманскую булаву засадил их в каземат. Отец так и умер там, а молодой Полуботок выторговал себе свободу. Чем? Рабским договором между ним и Мазепой. Про тот договор никто не знал. Тайный. Большая доля того, что заработает Полуботок будет принадлежать Мазепе. Именно Мазепа дал ему деньги на развитие и вернул часть земель. Работай! И он работал, зарабатывая для Мазепы золото. Так что таких денег, какие Полуботку приписывались, у него никогда не было. Многое, очень многое шло гетману в руки. Но бедным он не был. Кое-какие гроши имелись. Опять же деловая и волчья хватка была. Почему бы и не сесть ему вместо Мазепы. Его род в своё время обижен гетманом, опять же, деловых качеств предостаточно. Только Пётр не хотел больше рисковать. Боялся он деятельных. Сейчас ему нужен был спокойный и осторожный гетман. Полуботок понимал — отказ приведёт к войне, которая уничтожит все мечты на самостийность. И он, под якобы откупом скоряется. Пусть будет Скоропадский. Вот, зная, что царь желает видеть на гетманстве Скоропадского и шатком положении после предательства Мазепы, казацкая верхушка сошлась на этой кандидатуре. Полуботок после разговора с царём уступил Скоропадскому став его помощником. Забегу вперёд. Во время болезни Скоропадского, которую устроит ему Полуботок, править булавой будет Павел. В его же руки попадёт и казна. Вот тут он погреет руки. Слухи дойдут до царя. Полуботка вызовут к царю, кинут в крепость и учинят допыты, где деньги из казны. Полуботок будет молчать. Совсем не для процветания Малороссии обкрадывал он царскую казну. Мечту имел другую — своего нащадка желал видеть с булавой. Не судилось. Тайну и надежду доверил не тому. Но это всё будет позже, а пока вернёмся к новому гетману. Скоропадский был человеком спокойным и рассудительным. К Скоропадскому шлёт свой манифест и Мазепа. Путано объясняя свой побег, присягая и клянясь в преданности малороссам, он требует взять им Стародубы и выкурить оттуда московский гарнизон, а если не сможет, то отойти к Батурину. Он надеялся, что Батурин выстоит и дождётся шведов. Но ему никто не верил, да и как можно верить клятвам того, кто не обманывает только себя, с богом и с тем в прятки играл. Кто ж поверит, что он спасал Малороссию от Москвы, идя под шведа, которого считала агрессором вся Европа, разве что только Орлик, да те, кто утекли с ним, его родственники да окружение. Получался — хрен редьки не слаще. Было бы не правдоподобно, если б казацкие полковники его нутро не знали. Знали, что мриет про польские земли в плюсе с Малороссией и себя в короне над всем этим. Не зря рассказывал, что Польша изжила себя подобно Стародавнего Рима и, чтоб этот алмаз засиял вновь, ему нужно новая оправа и вливание. Вот этим влиянием и оправой до польской короны, он представлял себя и Малороссию. Про всё это не могли не знать казацкие старшины, отсюда и было столько доносов на него в Москву. Как он не клялся и не божился, а мало нашлось охочих принять сторону Мазепы. Он был предан анафеме. Церковь ему поставила вину не отцовские отношения с крестницей и особо жестокие расправы с казаками, принявшими сторону Петра и взятыми в плен шведами. Из всех мест и городов Малороссии к царю шлют гонцов с челобитными о преданности. Царь милует всех. А вот гнезду гетмана так сказочно не повезло. Меншиков решает идти в Батурин и взять его уничтожив охраняемый его гарнизон. Меншикова Мазепа не любил у него были свои с ним счёты. Он сватал своего родственника за сестру Меншикова и тот обнадёжил, а потом отказал. Гетман посчитал это за личную обиду. Он, естественно, не знал, что отказ последовал после вышвыривания его со двора из-за Кэт. Путаная история, но вполне дворовая. Меншиков двинул корпус на логово гетмана, он понимал, что Батурин требуется брать немедленно. Светлейший уже знал, что там собранный Мазепой для шведов провиант, артиллерия и боеприпасы. Отсюда Карл с Мазепой тоже торопились к Батурину. Кто быстрее попадёт в него, тот и выиграет сражение. Меншиков оказался проворнее. На взгорке, стоял верхами окружённый офицерами, что угадывались по белым галстукам и серебряной оторочке шляп, всматривался теперь в замок. Что делать? Полковник Чечель и есаул Кенигсен торговались оттягивая время и ожидая помощи от хозяина и шведов. Меншиков не дал им такой возможности. Просимые ими три дня на раздумье, он отклонил. Хитрость не прошла. Перед штурмом Меншиков распорядился всё имущество отдать солдатам. Распоряжение Петра, взять его любой ценой и уничтожить припасы для шведской армии, было выполнено. Бой был не простой. Подготовленные и хорошо вооружённые наёмники стояли на смерть. Дабы знали, что их ждёт, опять же надеялись на помощь шведов. Пётр прощал всё, кроме предательства. Это засело ещё со стрелецких смутных зафиксированных детством времён. Предательство не прощалось и не сходило с рук ни женщинам, ни родственникам. Таков он был.