Сюзанна Энок - От ненависти до любви…

– Если хочешь знать, – проговорил он наконец, – я хотел взглянуть на твои бухгалтерские книги. Судя по тому, что я видел вчера да и раньше, клуб процветает и приносит большой доход.

– Большие доходы – большие расходы. Дорогие вина не достаются даром, мои служащие тоже не даром работают. Бизнес как бизнес – это ты и увидел бы в моих бухгалтерских книгах.

– И все же я предпочел бы посмотреть своими глазами.

«Ну и наглец!»

– Нет, – отрезала Диана. – Нас с тобой ничто не связывает, я тебе ничем не обязана. Ты здесь только потому, что когда-то я была замужем за твоим братом. У тебя ко мне что-то еще или мы закончили?

– Я здесь, Диана, потому, что, насколько мне известно, Фредерик умер, не имея за душой ни гроша. А ты открыла клуб для джентльменов. Расспросив кредиторов Фредерика, я выяснил, что ты оплатила большую часть его долгов. А еще я слышал, что в Лондон ты въехала с имуществом. – Энтони спустил ноги на пол и наклонился вперед. – Адам-Хаус – это отдельный вопрос. Но если у тебя остались от Фредерика какие-то средства, то они по праву принадлежат мне.

– Все, что мне осталось от Фредерика, – сухо ответила Диана, – это кольцо и трехкомнатный домик в Вене. То и другое я продала. На эти деньги и расплатилась с кредиторами.

– А это? – Энтони обвел широким жестом кабинет. – Он отписал тебе и Адам-Хаус! – Лицо его омрачилось. – По крайней мере, ты так говоришь. Я поручил своему поверенному внимательно изучить тот любопытный документ, что подписал брат перед кончиной. Для Фредерика завещание составлено как-то уж очень продуманно. Не похоже на него. Особенно если учесть, что между нами давно было решено: Адам-Хаус должен остаться в семье!

– Я, Энтони, давно отвыкла полагаться на устные обещания. На то, что где-то кем-то было решено. Фредерик дурно обошелся со всеми нами. Может быть, в конце жизни он сожалел о том, что потащил меня с собой в Вену, и хотел чем-то вознаградить. Что именно он думал, мы никогда не узнаем наверняка. Придется ограничиться фактами.

«И возблагодарить Бога за то, что я научилась копировать подпись покойного мужа», – подумала Диана.

– Но это не объясняет, откуда взялся «Тантал»? Открыть такой клуб стоит больших денег – определенно боˊльших, чем те, что мог оставить тебе брат. – Энтони погрозил ей пальцем. – Кто-то здесь лжет, Диана!

– Я не лгу и не собираюсь ничего тебе доказывать. Я устала от того, что ты не умеешь принимать вещи такими, как они есть. А теперь, пожалуйста, уходи.

– Не надеялся, что ты меня поймешь, Диана. Но пока ты не окрутила еще какого-нибудь лорда, ты остаешься леди Камерон. Мы с тобой носим одну фамилию. И я тоже начинаю уставать от того, что обо мне говорят как о бедном родственнике, отирающемся у твоего порога в ожидании подачек.

Вспоминая, что ей пришлось перенести за эти два года одной, без денег в чужой стране, Диана не находила в себе сострадания к новому графу Камерону. Однако ей приходилось тщательно подбирать слова, а это, как сказал бы Оливер, вопрос стратегии.

– Тогда, Энтони, прекрати отираться у моего порога. Я не стану извиняться за то, что жизнь сложилась так, а не иначе. И делиться не буду. Ни с тобой, ни с кем-либо еще. Ради твоего же блага тебе нужно это просто принять.

– Хм… И все же я тебе не верю. – Энтони встал. – Думаю, мне стоит перекинуться парой слов с маркизом Хейбери. Если кто и знает, где ты… заработала деньги на открытие клуба, так это он. А еще он наверняка знает, склонна ты делиться или нет. И есть ли у тебя… деловые партнеры.

Энтони смотрел на нее так высокомерно, так презрительно, что раздражение и тревога ее начали сменяться гневом. Скрестив руки на груди, Диана смело встретила его взгляд.

– Мне плевать на то, с кем и о чем ты будешь разговаривать, Энтони. Убирайся отсюда. Можешь посещать мой клуб как гость, если кто-то пригласит тебя с собой, а во всех прочих случаях держись подальше!

– Ты и в самом деле изменилась, дорогая моя, – заметил он. – Определенно, Фредерик совсем тебя избаловал, если ты воображаешь, что можешь так разговаривать с теми, кто сильнее тебя.

– С теми, кто сильнее? Не вижу никого, кто подходил бы под это определение. А теперь вон из моего дома!

Энтони шагнул в ее сторону, и Диана отступила, не желая, чтобы ее загоняли в угол в собственном доме. Вторая дверь бесшумно отворилась: за ней стояла Дженни с пистолетом в руке.

– Я вернусь, – пообещал он, не сводя глаз с Дианы. – Я не верю, что Фредерик проявил такую неосмотрительность или, как ты считаешь, такую доброту к тебе.

– Черт бы его побрал, – пробормотала Диана, как только за Энтони закрылась дверь.

– Ты позволишь ему пойти к Хейбери? – тихо спросила Дженни. – Или мне его остановить?

– Пусть идет, – пожала плечами Диана. В конце концов, как его остановить? Не стрелять же в него. – Просто проследи, чтобы не заходил в клуб и не устроил скандал по дороге.

«Похоже, я в самом деле начала доверять Оливеру Уоррену», – сказала себе Диана. Она уверена: он не скажет ничего такого, что может навредить клубу или самой Диане, пусть она и вовлекла его в свои дела шантажом.

Почти уверена.

А если она ошибается – помоги Бог им обоим!

– Доброе утро, Уинтерс! – кивнул Оливер утренней леди-дворецкому, выходя в холл.

– Доброе утро, милорд. Кларк приготовил для вас экипаж – он у дверей.

– Благодарю. – Леди-дворецкий открыла перед ним дверь. Он двинулся к выходу и вдруг замер на пороге. – Что это? Кажется, я чувствую запах макассарового масла?

В других клубах этот запах ощущался почти повсеместно, но Оливер знал, что Диана терпеть не может денди, а ведь только денди втирают это чертово масло себе в волосы.

– Милорд, около получаса назад пришел граф Камерон.

Оливер повернулся к ней.

– В клуб?

– Нет, к леди Камерон. – Девушка покраснела. – Хотя я и не должна рассказывать вам о ее делах.

«Вот черт!»

– Я не скажу ни слова, – пообещал он. – Хотя чувствую, мне придется задать леди Камерон пару вопросов. Где она?

– У себя в кабинете. Но…

Однако, прежде чем Оливер успел открыть боковую дверь, ведущую во внутренние покои Адам-Хауса, с другой стороны от лестницы показался сам граф Камерон.

– Хейбери! – воскликнул он, останавливаясь. – Вас-то я и искал!

При любых иных обстоятельствах Оливер сделал бы вид, что его не заметил. Почти все, что он знал о Бенчли, он узнал от Дианы – и, видит Бог, этого было более чем достаточно. Черствые, наглые, жадные идиоты, склонные вместе с собой топить и других, – от этой семейки лучше держаться подальше.

– Зачем же?

– У меня есть несколько вопросов, и, возможно, вы ответите на них с большей охотой, чем Диана.

Оливер немедленно проглотил оскорбление, что уже просилось на язык. Этому человеку нужна информация. Что ж, а Оливеру необходимо понять, сколько Камерон уже знает или думает, что знает, и выяснить его планы и намерения.

– Очевидно, вы что-то мне предложите взамен за готовность отвечать?

Граф дернул щекой.

– Вы же знаете, что денег я предложить не могу.

– Деньги мне и не нужны. – Однако есть кое-что, чем Камерон мог бы его «подкупить». Хм… Прощупаем его слабости! – Ваша бывшая невестка – очень привлекательная женщина, – начал Хейбери, но тут же поймал мимолетный взгляд графа через открытую дверь, в залы клуба. – Почти как сам клуб «Тантал».

Вот оно!

– Вы… но… я уже пообещал партнерство Грейвзу и Лардену.

– Раз так, прошу меня извинить, у меня встреча с лордом Мандерли в «Таттерсолз».

– Но…

– Мы с леди Камерон сейчас… друзья, – продолжил Оливер, хоть и остро ощутил вдруг, как неуместно звучит это слово применительно к ним обоим. – Если вы хотите, чтобы я поболтал с вами о чем-то таком, что знаю, возможно, знаю, то подумайте, как меня убедить. Приятного вам дня.

– Десять процентов собственности в клубе «Тантал».

Оливер слегка замедлил шаг.

– Сорок.

– Мы втроем договорились о совладении в равных долях. Ни у кого из нас нет сорока процентов!

Что ж, видно, Грейвз и Ларден уверены, что дело выгорит.

– На равных? – переспросил Оливер. – Очень хорошо. Тогда двадцать пять процентов. И держим это в тайне. – Он улыбнулся. – Вы ведь не обратились бы ко мне, если бы не считали, что мне можно доверять, правда?

Информацию нужно получить быстро, подумал Оливер. Иначе его стошнит от одной мысли о том, что он соглашается, пусть и притворно, предать Диану этому слизняку.

– Я… хорошо. Хорошо. Если удастся убедить Грейвза и Лардена.

Пожелай Оливер в самом деле заключить такую сделку, эти слова ни в чем бы его не убедили. Однако, чем быстрее он вытащит из этого болвана все необходимое и с ним разделается, тем лучше. Не только грязь этих «переговоров» бесила его. Страшно было и то, что Диана, выйдя, застанет его за беседой с графом Камероном. Как же сложно, черт возьми, быть рыцарем и защищать свою даму!

– Что ж, не хотите ли доехать до «Таттерсолз» со мной вместе?

– На сегодняшнее утро у меня уже назначена встреча, но сочту за честь провести несколько минут в вашей компании, – кивнул Камерон.

– Тогда – прошу вас.

Камерон вышел вслед за ним на улицу, где уже дожидался наемный экипаж.

– Проклятье, – проговорил он, похлопывая себя по карманам, – забыл кошелек! Хейбери, вы дадите конюху шиллинг?

М-да, в оценке Камерона и его характера он не ошибся! Оливер достал из кармана монету и бросил ее одному из конюхов, следящих за экипажами и лошадьми.

– Держи, Робсон, это тебе за труды!

– Благодарствую, ваша милость, – проговорил конюх, отбрасывая волосы со лба.

Разобравшись с этим, Оливер жестом пригласил бывшего деверя Дианы в экипаж. Он почти мог поклясться, что Камерон повторил за ним жест бросания монеты, отрабатывая его на будущее. Мнение Оливера о графе падало все ниже и ниже, хотя, казалось, дальше падать некуда. Как он жалел, что перед этим рандеву не смог переговорить с Дианой!

Однако теперь предстояло решить, что делать с этим заговором, или, еще важнее, понять, чего хотела бы от него Диана. И само то, что ее благополучие волновало его куда сильнее собственного удобства, подсказало Оливеру: жизнь его и он сам очень сильно изменились.

– Собираетесь купить лошадь? – поинтересовался Камерон, занимая место лицом по ходу движения.

– Может быть, если какая-нибудь мне понравится, – ответил Оливер.

На самом деле он действительно собирался купить лошадь и уже знал какую, но если Мандерли не окажется в «Таттерсолз», покупку придется отложить.

– Признаюсь, я полагал, что Диана обвела вас вокруг пальца, особенно после вашей вчерашней стычки с Ларденом. Грейвз предупреждал меня держаться от вас подальше, говорил, что вы не захотите иметь со мной ничего общего.

– Но вы сочли иначе?

– Я ведь не дурак. Вижу: что-то вас здесь держит. И это явно не деньги Дианы. Значит, либо ваши собственные деньги, либо приподнятая юбка самой хозяйки или какой-то из ее девиц.

– Не к спору будет сказано, но вряд ли меня можно где-то удержать приподнятой юбкой.

Однако в последнее время, добавил про себя Оливер, решения он определенно принимает сердцем.

– Грейвз говорит, что вы ведете какую-то свою игру. Он считает…

– Камерон, мне абсолютно наплевать, что творится в черепной коробке Грейвза. Я разговариваю с вами. И вы начинаете мне надоедать.

– Вы не хотите говорить о Грейвзе? – не отставал Камерон. – Почему?

– Потому что это скучная для меня тема – вот и вся причина. Точно так же я не хочу говорить о баранине, о запахе Темзы при отливе, о башмаках или, например, о Корнуолле.

Граф захихикал.

– Понимаю, понимаю. – Он провел пальцем по шву сиденья, явно стараясь незаметно оценить стоимость экипажа. – Так что же скажете о Диане? Откуда у нее такая прыть?

«Черта с два ты у меня что-то выведаешь!» – подумал Оливер.

– Прежде чем вербовать меня в свой кружок заговорщиков, расскажите, что вы собираетесь делать.

– Это еще зачем?

– Например, затем, что я любопытен, многое знаю и почти неприлично богат. Если у этой вдовушки от меня какие-то тайны… что ж, хотелось бы их выяснить.

– Не думаю, что еще пять лет назад она была способна иметь какие-то тайны, – проворчал Камерон. – Тогда она была такая серая мышь… Однако к делу. Адам-Хаус брат обещал мне. Мы договорились, что там будет моя резиденция. Представьте же себе мое изумление, когда я прочел в газете, что леди Камерон прибыла в Лондон, а вскоре после этого услышал, что она открывает в моем доме мужской клуб! Я говорил с ней сам, поручил моему поверенному связаться с ее представителями. Мы просмотрели все бумаги, которые она привезла с собой из Вены. Оказалось, что незадолго до смерти Фредерик передал Адам-Хаус в полное ее владение.