– Если вы сами согласны проводить время с джентльменами наедине и не берете с них за это денег, можете делать все, что пожелаете. У нас, разумеется, не публичный дом, но и не детская со строгими няньками.

– И слава богу! – с чувством пробормотала одна из девушек.

– Однако я прошу вас соблюдать приличия, – добавила Диана, заметив краем глаза, что некоторые девушки явно смущены предложенной свободой. И неудивительно: по крайней мере одна из них действительно сбежала от родительского надзора. – Каждая из вас вправе жить так, как ей нравится, но я прошу вас относиться друг к другу с уважением и не навязывать свои взгляды другим.

После совещания к Диане подошла Сильвия Харт. За ней по пятам шла хрупкая блондинка на вид лет восемнадцати, не больше.

– Миледи, – заговорила Сильвия, – это Мэри Смит. Мы с ней вместе учились в пансионе. Она ищет работу, и я сказала ей, что у вас может найтись место.

Нахмурившись, Диана коснулась руки своей служащей.

– Сильвия, честно говоря, сейчас у нас нет…

– Прошу вас, миледи! – вполголоса горячо заговорила Сильвия. – Родители ее умерли, а тетка выставила из дому, когда ей исполнилось восемнадцать. Сказала: ты уже достаточно взрослая, проживешь и сама. Пойти в гувернантки Мэри не может – у нее нет ни опыта, ни рекомендательных писем. Куда же ей деваться?

Диана взглянула на бледное белокурое существо. Создавая «Тантал», она хотела завоевать себе только независимость, но не заметила, как клуб превратился в нечто большее. Если им завладеет Энтони Бенчли, что будет со всеми этими девушками? Ясно одно: они не приведут сюда отчаявшихся подруг, которым нужны кусок хлеба и крыша над головой.

Как бы ни шутил на эту тему Оливер, борьба за клуб – для нее не игра. Диана старается не только ради себя. Так вышло, что она протянула руку помощи этим девушкам и уже не может их бросить.

– Хорошо. Познакомь ее с Эмили и найди для нее кровать. После обеда с ней поговорит Дженни, и мы подумаем, что ей поручить.

Сильвия расплылась в улыбке и присела в глубоком реверансе.

– О, спасибо, миледи, спасибо! – И как вихрь помчалась к своей подруге.

– Благодарю вас, миледи! – словно эхо, повторила Мэри Смит по щекам ее текли слезы. – Вы не представляете… Вы меня просто спасли. Спасибо вам!

– Вам спасибо, Мэри, за то, что присоединились к нам, – с улыбкой ответила Диана и отошла в другой конец комнаты, где ее поджидала Дженни.

– Вот не думала, что наш клуб – благотворительное заведение, – с озорным блеском в глазах заметила компаньонка.

– Если и так, то какое-то очень странное. Может быть, мы, скорее, одна семья?

– Значит, очень странная семья. Ты говорила с Хейбери? – спросила Дженни, передавая подруге чашку чая.

– Да. По его словам, Энтони поверил нашей выдумке и сегодня появится в клубе.

– Лучше бы нам провернуть это дело без маркиза. Обе мы ему не доверяем, а тебе и раньше ему доверять не стоило.

– В этом деле я ему доверяю, – возразила Диана, сама поразившись тому, что смогла произнести эти слова вслух, твердо и ясно. – Оливер обо всем позаботится. И с его помощью нам будет гораздо легче справиться с Энтони.

– Если только ты снова в нем не ошибаешься.

– Не беспокойся.

«А если все-таки ошибаюсь, – подумала Диана, – тогда потеряю намного больше, чем клуб “Тантал”».


Встречать рассвет Оливеру приходилось довольно часто. Тихие рассветные часы – лучшее время для того, чтобы выскользнуть из женской спальни или возвращаться с победой из-за карточного стола. Другое дело – просто сидеть и смотреть, как уходит ночь: такое случалось с ним куда реже.

Поведя затекшими плечами, Оливер выпрямился и отодвинул полупустой стакан виски. Свечи на столе догорели еще с час назад, но он этого не заметил.

Часа через два ему предстоит ехать в палату лордов. О предстоящем заседании Оливер думал как о пытке скукой, заранее представляя, как будет считать часы и минуты до перерыва на обед.

Еще не став маркизом Хейбери, Оливер выучил расписание парламентских заседаний. Оно позволяло прикидывать, на какие дни назначаются званые вечера, и безошибочно определять, когда мужей не бывает дома. Унаследовав титул, он – заинтересовался парламентской работой и даже всерьез увлекся политикой.

Однако сегодня заседание станет для Оливера невыносимой тяготой. Ему нужно встретиться с Камероном, а до конца заседания это невозможно. Оливер уже написал и отправил в резиденцию Джеймса Апплтона записку с просьбой перенести на завтра давно запланированный обед.

Вторую записку написал одному из своих поверенных. Камерон намерен тянуть деньги из Дианы, все ее средства заработаны тяжелым трудом и каждый фунт вложен в клуб. Если понадобятся выплаты, об этом Оливер позаботится сам. Разумеется, не потому, что заключил с графом сделку или поддался на его шантаж. У Камерона нет на эти деньги никакого права, и его нужно остановить.

Тем не менее даже ловушка, расставленная Энтони, не занимала сейчас его мысли. Нет, эта честь принадлежала Диане и тому, что она сказала ему прошлой ночью.

Два года назад Диана его любила. Во всяком случае, была к этому очень близка, раз его уход разбил ей сердце. Да, Оливер понимал, что разозлит ее и причинит ей боль. Но в то время казалось ему, что он не мог дышать рядом с ней, не мог смотреть на нее без того, чтобы не воображать себе венчание, детей, дни и ночи рядом. И это пугало до дрожи. Оливер перестал узнавать себя, он боялся сойти с ума, был готов погубить собственную жизнь… И он сбежал.

Оливер хотел свободы от условностей. Даже во сне ему не могло прийти в голову, что два года спустя, при новой встрече, Диана окажется куда более свободным и независимым человеком, чем он сам. Быть может, поэтому мысль о долгой жизни с ней больше его не пугала. Или потому, что Оливер осознал: никто с ней не сравнится, ни к кому больше он не будет чувствовать то, что чувствует к ней.

Майлз, его лакей, вошел в гостиную с четырьмя чистыми стаканами на подносе. Увидев хозяина, он едва не подпрыгнул от удивления.

– О, прошу прощения, милорд! Вы сегодня не ложились, и я подумал, что вы ночуете… в другом месте.

Да, прежде такое случалось, но сейчас Оливер был от этого далек, как никогда.

– Мне скоро уходить. Будьте добры, подайте яичницу и чашку чая.

– Разумеется, милорд. – Лакей поставил стаканы на серебряный поднос и поспешил на кухню.

Вздохнув, Оливер встал и начал переодеваться. Можно было бы позавтракать внизу, но мысли его были в полном беспорядке, и он не хотел пока встречаться с Дианой.

– Хьюберт, – обратился Оливер к слуге, который завязывал ему шейный платок, – вам здесь нравится?

– У вас на службе, милорд? Вы щедрый хозяин и на слуг не кричите. Конечно, такая служба любому по душе.

– Спасибо, но я имел в виду – здесь, в Адам-Хаусе. Среди этой толпы хорошеньких девиц.

– А, ну конечно, милорд. Это очень необычно, но… пожалуй, мило. Сплю я в одной комнате с Майлзом, но в общую комнату и на кухню меня впускают без вопросов, и девушки… да, некоторые из них… гм… очень со мной милы.

«Господи Боже!»

– Приятно слышать.

– Если позволено мне будет спросить, милорд: а вам здесь нравится?

– Да. Пожалуй, да.


Оливер вошел в палату лордов и занял свое место, а через две минуты увидел, как к своему месту пробирается Камерон. И следующие пять тоскливых часов Оливер строил планы, как загладить свою вину перед Дианой, чередуя их с бранью в собственный адрес за то, что рядом с ней превращается в подкаблучника.

– Забыл спросить, – прошептал, наклоняясь к его уху, Мандерли, – я рядом с тобой по-прежнему нежеланный гость?

– А зачем что-то менять?

– Очень смешно. Что происходит, в какую игру ты играешь с Камероном?

– В сложную. На твоем месте я бы поостерегся с ним дружить.

– И не собираюсь. По мне, он точь-в-точь упырь, восставший из могилы.

Оливер усмехнулся. Не зря он считает Джонатана другом.

– А ты проницательнее, чем кажешься. Скажем так: Камерон охотится за тем, на что не имеет прав, а я намерен поставить ему подножку.

– Должно быть, речь о клубе «Тантал»? – Мандерли покосился в сторону графа. – Не забывай, теперь у него появились влиятельные друзья.

– Грейвз меня не волнует, Ларден тем более.

– Надеюсь, ты помнишь, кто твои друзья! Скажи, если понадобится помочь, а не просто строить испуганную рожицу.

– Буду иметь в виду. Спасибо.

Едва объявили перерыв, Камерон вырос перед Хейбери, словно из-под земли.

– Я тут подумал, – сообщил Камерон, даже не потрудившись поздороваться. – Не знаю, что вы там затеваете, но мне нужно доказательство, что вы не пытаетесь меня перехитрить. Первые две тысячи фунтов я хочу получить сегодня.

– Сегодня? Но…

– Вынужден настаивать. Две тысячи фунтов, Хейбери, или я иду к своим поверенным и возбуждаю дело.

Будь Камерон рыбой, то сейчас уже болтался бы на крючке.

– Что ж, хорошо. Не хотите ли пообедать со мной в клубе «Тантал»? Деньги будут ждать вас там.

– Отлично.

В переполненном зале «Деметра» София Уайт провела их к одному из столиков, зарезервированных для членов – основателей клуба. Камерон уселся за стол, раздуваясь от гордости, как индюк. Оливер сказал себе, что это хороший знак: имей граф хоть малейшее подозрение о том, что ждет его впереди, определенно не был бы так доволен жизнью и собой.

Вскоре после того как они заказали обед, в зал вошла Диана. Оливер притворился, что очень занят мадерой, однако не сводил с нее глаз: с наклона ее головы, когда она здоровалась с членами клуба, с улыбки, когда перебросилась парой слов с одной из девушек. Желание вспыхнуло в нем, жаркое и головокружительное, и он почувствовал, что терпение его на пределе.

Наконец, «заметив» их, Диана подошла к их столику.

– Добрый день, лорд Хейбери. Добрый день, Энтони.

– Ну же, Диана, – игриво проговорил Камерон, – не хмурься только от того, что я разгадал твою игру.

– Да, лорд Хейбери сообщил мне, что решил и тебя включить в долю. Однако не жди, что я буду в восторге.

– А мне плевать. Все, что мне нужно, – это две тысячи фунтов. Наличными. Прямо сейчас. У меня есть неотложные долги.

Диана бросила взгляд на Оливера.

– Лорд Хейбери, несомненно, сказал тебе, что мы не просто передаем деньги из рук в руки. Процесс намного сложнее.

– Я все ему объяснил, но он очень настаивает.

К ним, бросив недружелюбный взгляд на Оливера, бесшумно подошла Дженни.

– Диана, когда закончишь, мне нужно с тобой поговорить, – сказала она.

– Разумеется, Дженни. – Диана вздохнула. – Сегодня, – сказала она вполголоса, повернувшись к Камерону, – я могу выплатить только тысячу.

– Нет. Две тысячи.

Оливер наклонился к ней.

– Послушай, следующее наше… Ну, затянешь пояс на несколько дней, велика ли беда? Ради всего святого, нам не нужно, чтобы вокруг клуба шныряли адвокаты.

– Что ж, хорошо. Подожди здесь.

– Что «следующее наше»? – поинтересовался Камерон, как только Диана скрылась.

– Не понимаю, о чем вы.

– Да ладно, Хейбери! Первый день нашего партнерства – и у вас уже от меня секреты?

Какой же удачный момент, чтобы двинуть ему в челюсть! Оливер прикрыл глаза и напомнил себе: все это ради Дианы. Только ради нее. Нет иной причины, по которой он согласился бы терпеть рядом с собой этого наглого упыря.

– Средства от… наших инвесторов поступают нерегулярно, но с периодичностью примерно два раза в месяц. Так что уже скоро будет следующее поступление.

– Ага, и тогда вы сразу выплатите мне еще две тысячи фунтов!

– Нет, не сразу. Здесь требуется соблюдать осторожность, если, конечно, вы не хотите закончить вместе с нами в Ньюгейтской тюрьме.

Лицо Камерона побледнело, и Оливер понял, что переборщил. Неясные опасения – одно дело, угроза тюрьмы – совсем другое. Оливер махнул рукой одной из девушек, приказывая принести еще бутылку вина.

– Это честная сделка, вам не кажется? – заметил Оливер. – Согласие играть по правилам и соблюдать осторожность – в обмен на две тысячи фунтов в месяц.

Граф налил себе полный бокал вина и одним глотком осушил его наполовину. На физиономию его начал возвращаться румянец.

– Если мне грозит тюрьма, я хочу получать больше!