Луиза Аллен - От разорения к роскоши

– Разумеется, нет. – Уилл пожал плечами. – Я не собираюсь шантажировать вас. Но если вы поче му-то не можете стать моей женой, придется положить конец этому браку ради нас самих. Воскреснув из мертвых, я смотрю на вещи иначе. Вы поразитесь, если узнаете, что именно я сейчас считаю совершенно неважным. Для меня сейчас самое главное, чтобы мы всегда говорили друг другу правду. Джулия, я не потерплю обмана и лжи. Я вырос в среде, где ложь и обман были в порядке вещей. Но сейчас я не собираюсь мириться с этим. Так жить невозможно, тем более в подобной атмосфере воспитывать детей.

Оба уставились друг на друга, и Джулия поняла, что уже способна сосредоточиться, преодолеть необузданный страх и понять, о чем они говорят. Уилл думал, что она не пустит его в свою постель, но у нее такого намерения не было.

– У меня нет иных намерений, чем стать для вас настоящей женой, если вы не отвергнете меня, – сказала Джулия и с трудом сглотнула. – Мне просто надо было выиграть немного времени, чтобы привыкнуть к этой мысли. Вот и все. Мне жаль, что вы не поверили в то, что я сбежала из дома, но это правда.

Если бы только Джулия смогла разобраться в чувствах, бушевавших в ее душе. Но больше всего она боялась публичного скандала. Тогда ее разоблачат и арестуют за убийство Джонатана. Кроме того, ее, точно рыбку, метавшуюся в мутной воде, тревожили разные другие предчувствия. Боязнь интимной близости, новой физической и душевной боли. Но Джулия испытывала влечение к Уиллу, которое приписывала его привлекательной внешности. Но если она снова забеременеет, что тогда? Сможет ли она выносить ребенка? Или потеряет еще одного… Джулия отмахнулась от этой мысли, ей было слишком тягостно допустить подобное.

Но Джулии надлежало исполнять супружеский долг, ведь она была многим обязана ему. Если бы не Уилл, одному Богу известно, что бы с ней случилось три года назад. Страх, боль и сомнения ей как-нибудь надо будет преодолеть.

Уилл пристально смотрел на нее своими янтарными глазами, предвещающими угрозу.

– Я был потрясен, – наконец заговорил он. – А если бы не было ребенка, вы рассказали бы мне о своем любовнике?

– Не знаю, – честно ответила Джулия. – А вы смогли бы рассказать все, если бы оказались на моем месте?

– Вероятно, – ответил Уилл с кислой миной. – Вполне возможно.

– А что, если… то есть вы желаете?.. – Как трудно произнести это! Хотеть что-либо и в то же время страшиться этого.

– Да, я желаю, – ответил Уилл. – Если вы согласны.

Джулия кивнула и первой направилась к своей спальне. Дойдя до постели, она обернулась. Муж закрыл дверь и приблизился к ней.

«Мужайся. Обольсти его. Но кого же ты собираешься обмануть? Как ты думаешь? Ты не смогла бы никого обольстить, даже если бы так можно было бы спасти свою жизнь. Нет, только не думай, что…»

Стоило лишь взглянуть на бриджи в обтяжку, чтобы убедиться, что соблазнять мужа особенно не придется. Конечно, он долгое время прожил без женщины, чем и объяснялось такое возбуждение. Но Джулии хотелось, чтобы он желал ее, а не воспринимал как очередную женщину, с которой можно удовлетворить свою похоть.

«Чего он ожидает от меня?» Джонатан просто сорвал одежду с себя и с нее, бросил Джулию на постель и навалился на нее.

Уилл стянул рубашку через голову, бросил ее у своих ног, откинул одеяла и предупредительно ждал, когда она ляжет.

– Какой пикантный контраст, – заметил Уилл, стоя рядом и изучая ее. – Платье из хлопка, обволакивающее ваши ноги, и все эти скользящие кружева.

Джулия посмотрела на себя. Судорожные телодвижения привели к тому, что ночная рубашка обвила ее ноги. Затем Джулия взглянула на Уилла. Она пристально смотрела на него, пока не почувствовала головокружение. Когда Джулия встретила его на мосту в ту ночь и поддерживала его, ей казалось, что она обнимает кожу да кости. Теперь перед ней было мускулистое тело атлета, точно классическая скульптура. Только это был не холодный белый мрамор, а загорелое до золотистого оттенка тело, покрытое темно-коричневой растительностью. Соски Уилла оказались гораздо темнее, чем ее собственные.

Джулия вспомнила, что три года назад тело Джонатана не произвело на нее большого впечатления. Он разделся так быстро, что ей не удалось разглядеть его, а потом… Потом она вроде вспомнила, что ей показалось, будто он красив. Но тогда Джулию не обуревали чувства, подобные тем, которые она испытывала теперь, глядя на этого мужчину. Лучше не думать о Джонатане. Трудно думать о другом мужчине, когда этот находится так близко и почти обнажен.

– Я люблю все пикантное, – выдавила Джулия, не спуская глаз с его груди и курчавых темно-коричневых волос.

– Это хорошо, – пробормотал Уилл, – ибо я решил оставить вас в таком положении на некоторое время. – Пока Джулия пыталась понять значение этих слов, он расстегнул бриджи, опустил их на пол и отшвырнул ногой. Под ними ничего не было. Обнаженный Уилл находился в состоянии крайнего возбуждения.

Уилл лег на своей стороне, его горячее тело прикоснулось к ней. Он приподнялся на одном локте, их глаза встретились. Уилл убрал одну подушку и последовал примеру Джулии, когда та, издав удивленный возглас, опустилась на ложе.

После этого возгласа ее губы остались раскрытыми, Уилл приблизился и поцеловал ее теплыми влажными губами, отдававшими бренди. Поцелуй был уверенным и хищным, и Джулию охватило удивительное возбуждение.

Поцелуй в то утро ее многому научил – она узнала, что ему нравится. Когда их языки переплетались, Уилл глубже проник в ее рот. Когда она чуть прикрывала рот, он покусывал ее губы. Джулия отвечала ему тем же и чувствовала, как его губы изгибаются. Это ему нравится. Она снова начала чуть покусывать его губы, и тут же была вознаграждена за это хриплым стоном.

«Это обнадеживает», – подумала Джулия. Уилл больше не казался ни потрясенным, ни сердитым. Но что делать дальше? Пока Уилл целовал ее подбородок, затем нежно и неторопливо коснулся шеи, она вспомнила, что Джонатан спешил и вел себя довольно грубо.

Джулии следует быть обольстительной, она не знала как, она даже не понимала, что это означает. К тому же ноги Джулии сковала обвившая их ночная рубашка, а Уилл рукой крепко прижал ее к постели.

От отчаяния Джулия простонала, изогнулась, пытаясь высвободиться, прижалась грудью к Уиллу, а тот уткнулся в ложбинку между ее грудями. Это произвело удивительный эффект. Он простонал, извернулся, ухватился за воротник ночной рубашки Джулии, разорвал ее пополам до самого пояса, отстранил обе половины и взглянул на нее.

Что-то было не так? Почему Уилл на нее так смотрит? Наверное, все дело в ее фигуре. Она уже не свежа, не молода и не девственница… Как раз в то мгновение, когда Джулия подумала, что у нее не хватит сил выдержать томительное ожидание, он медленно наклонил голову и стал языком неторопливо ласкать ее правый сосок. Затем левый. И снова правый. Соски напряглись. Джулия зарыдала, изогнула спину, ей хотелось повторения. Джулия совсем преобразилась: ее охватили жар и желание. Тут Уилл снова начал ласкать соски языком и, уцепившись рукой за край разорванной ночной рубашки, рванул ее вниз. Рубашка разошлась до самых колен.

Теперь Уилл накроет ее своим телом, раздвинет ноги и овладеет ею. Джулия молча боролась с воспоминаниями и страхом. Тогда ей было больно, а Джонатана это не беспокоило. Ей хватило того несчастного опыта, чтобы понять, Уилл возбудился до предела. Джулия старалась не показывать своих опасений, она боялась, что ее тело окоченеет.

Однако Уилл терзал ее груди и гладил рыжие завитки на лобке, которые подозрительно стали влажными, подумала совершенно потрясенная Джулия. Пальцы Уилла раскрыли ее прелесть. Вдруг Джулия забыла о всяком стеснении, когда странная боль начала усиливаться. Она извернулась и подалась в сторону его руки.

«Неужели я должна чувствовать себя именно так?» В тот вечер, когда она потеряла девственность, Джулия не испытывала всепожирающего желания чего-то.

– Я хочу вас внутри себя, – выдавила Джулия, не испытывая ни малейшего стыда. Наверное, это именно то, к чему настойчиво стремилось ее тело.

– Терпение, – откликнулся Уилл и подул на ее соски. Его пальцы шалили, дразнили и вдруг нащупали какую-то точку, и это доставило Джулии невыразимое удовольствие.

– Уилл.

Он встал на колени, полностью высвободил Джулию из ночной рубашки и наконец-то накрыл ее своим телом. Однако его пальцы не знали покоя, а ее тело собиралось в невероятно тугой узел. Джулия не понимала, как ей все еще удается выносить это.

– Джулия. Посмотрите на меня. – Голос Уилла охрип. Она с трудом открыла глаза и встретила его янтарно-знойный взгляд. – Вам хорошо?

– Нет! Нет, мне не хорошо… мне не вынести этого. Умоляю… – Джулия понятия не имела, чего именно хочет. Она с нетерпением ждала, когда Уилл проникнет в нее, придавит ее своим телом, а их уста сольются в поцелуе.

Каким-то чудом Уилл понял смысл ее не совсем внятной мольбы. Он опустился на нее, запустил пальцы в ее волосы, сделал неуловимое движение бедрами и одним стремительным толчком наполнил ее. Узел распался на части. Джулия услышала свой крик, почувствовала, что ее напряженное тело уже находится во власти Уилла. Он непрерывно двигался, но вдруг застыл в крепких объятиях Джулии, дрогнул и рухнул на нее.

«Какой же я эгоистичный ублюдок», – подумал Уилл, когда его мысли стали приходить в порядок. Он лежал на соблазнительном горячем теле Джулии и представлял любовника, с которым она сбежала, любовника, который даже не думал о том, чтобы доставить ей удовольствие, а лишь добивался своего удовлетворения.

Джулия не знала, что может испытать тело девственницы. Уилл улыбнулся, прильнув устами к изгибу ее шеи, и легко коснулся языком ее влажной кожи. Джулия все еще обнимала его, он почувствовал нежное движение ее пальцев. Она поглаживала его плечи, точно изучая их, как делает слепой, когда пытается нащупать свой мир кончиками пальцев.

Она представляла, сколь соблазнительно ее невинное поведение? Какая она чувственная и отзывчивая? Конечно, Джулия этого не представляла. Уилл решил, что это очень хорошо, протянул руку и накрыл себя и Джулию одеялами. Если бы она догадывалась об этом, то могла бы использовать это обстоятельство против него, прибегнуть к своему женскому обаянию, чтобы ослабить и подорвать его решимость. Само собой, плохо, что приходится вынуждать Джулию спорить по каждому вопросу, касающемуся имения. Прибегнув к обольщению, она ведь могла бы стать здесь хозяйкой. Но из этого ничего не выйдет.

Все же Уилл с удовольствием вспоминал, как она вела себя в постели с ним. Он был счастлив и дивился, как за столь продолжительное воздержание ему удалось обуздать свои страсти. Следующий раз… лучше, чтобы он наступил поскорее, думал Уилл с хитрой улыбкой, все пройдет намного лучше. Ему хотелось скорее посвятить Джулию в искусство люби.

Уилл с угрызением совести вспомнил свои резкие слова, когда упрекнул Джулию в том, что она стала любовницей другого мужчины и соврала, будто у нее нет опыта в любовных делах. Похоже, Джулия говорила правду, и он должен загладить свою вину перед ней. Если бы только Уилла не преследовало подозрение, что она все еще не совсем честна с ним.

«Боже, как это хорошо. Но так я могу раздавить ее». Уилл скатился с благоухающего тела, которое без жалоб терпело его, и обнял Джулию. Она тихо вздохнула, прижалась к его груди и расслабилась. Заснула. Как трогательно она доверилась ему, так легко отпустила его, точно как в ту давнюю и странную брачную ночь. Сейчас ему лучше выскользнуть из постели, дать ей отдохнуть, вернуться к себе. Спустя минуту…

Ее правая рука лежала на постели, в ухо дул теплый щекочущий ветерок. Джулии было очень приятно. Под ее глазом что-то странно пульсировало. Эта подушка оказалась гораздо жестче, чем перина. Оказалось, что это и вовсе не подушка.

Джулия раскрыла глаза и обнаружила, что спит в объятиях Уилла, прижавшись щекой к его груди. Он спал и дышал ей прямо в ухо. Оба были совершенно нагие.

Джулии хотелось коснуться губами его кожи. Она чувствовала едва уловимый мускусный запах секса, сна и теплого мужчины. Сосок рядом с ее ртом, похоже, затвердел от ее дыхания.

Но если поцеловать Уилла, тогда он догадается, как сильно она желает его. Тогда Джулия лишь выдаст свою неопытность. Надо подумать, но здесь, когда ее отвлекает близость Уилла, этим заняться невозможно. Он не причинил ей боли, хотя был таким сильным и крупным мужчиной. Джулия все еще не могла поверить в это.

Ее сны, как всегда, были плохими, их обрывки все еще застилали разум Джулии, точно грязный туман. Сон, в котором она убегала, перебирая покрытыми волдырями ногами, сон, в котором она испытывала ужасную вину, сон, в котором ей сообщили, что ребенок не дышит… Однако воспоминания о том, что происходило наяву, были прекрасны. Неужели так будет продолжаться всегда?