Каролин Лэмпмен - От счастья не убежишь

Нэнс».

Коул первым нарушил молчание.

– Ну вот, теперь мы знаем, что ее зовут Стефани.

– Коул, не надо пускаться в предположения.

– Она сбежала от мужа!

– Этого мы не знаем. Может, это и не обручальное кольцо.

– А бесчестное поведение...

Коул пожал плечами.

– Может, она вдова. В горе люди часто делают глупости. Она решила продать семейные драгоценности... или что-нибудь в этом роде. Если... когда она придет в себя, у нас будет возможность все это выяснить.

– И как же ты будешь выяснять? – поинтересовалась Кейт. – У нее самой, что ли, спросишь? Что-то ты слишком доверчив.

– Да... пожалуй. Даже не знаю, зачем я привез ее домой. Сначала я хотел везти ее к доку Эддли и тут вдруг вспомнил Мегги...

– При чем тут Мегги?

– Помнишь, как она приютила Хромого Оленя? А ведь знала, что его люди нам за это спасибо не скажут. – Он с грустной улыбкой смотрел на больную. – Будь Мегги рядом со мной, она бы ни на минуту не задумалась.

Кейт смотрела на него, открыв рот. Впервые после смерти жены Коул говорил о Мегги без отчаяния в голосе, впервые не клял судьбу. Неужели эта незнакомка совершит чудо, о котором Кейт молила Бога столько дней, и забота о другом человеке отвлечет Коула от тяжелой утраты?

– Боже, что это я? Стою туг с тобой, болтаю, а у меня суп на огне! Посиди-ка с ней, а я схожу посмотрю.

Коул проводил Кейт недоуменным взглядом. Не в ее привычках так быстро кончать разговор. Должно быть, у нее еще найдется, что сказать. Может, она и права... Время покажет.

Коул рассматривал женщину, так внезапно вторгшуюся в его жизнь. Высокая – это он понял, еще когда поднимал ее с земли, но тогда ему было некогда разглядывать. Теперь он заметил, что через плечо у нее переброшена длинная, почти до пояса, коса. Лучи заходящего солнца окрасили рыжевато-каштановые волосы мягким светом, и лицо казалось еще бледнее в этом сияющем ореоле.

Ее лицо ничего не выражало, и Коул не взялся бы сказать, хороша она или нет. Прямой нос, полные нежные губы, ямочка на подбородке, трогательная россыпь веснушек, длинные ресницы... Интересно, а какого цвета глаза? Неужели судьба будет к ней жестока, и эти глаза никогда больше не увидят дневного света? Коул взял ее руку и снова пощупал пульс. Сильнее, чем прежде. Почему же она никак не очнется?

Вдруг Коул почувствовал – ясно и четко, – что рядом стоит Мегги. Она смотрит вместе с ним на незнакомку и так же, как он, заклинает: «Не умирай! Не умирай!» Коул понимал, что это всего лишь игра воображения. Но у него екнуло сердце, и ему снова захотелось защитить и уберечь незнакомку – как тогда, на дороге. Какая разница, кто она и что натворила? Она должна жить!

...Темные волны покачивают ее постель. Далеко-далеко в море непроглядной тьмы мерцает слабый огонек. Слишком далеко... Не доберешься. Лучше лежать здесь, в теплой и мягкой колыбели. Издалека доносится нежный голос: «Анни... Анни... Не оставайся здесь...» Что-то мягко, но настойчиво подталкивает ее вверх, к свету. «Тебя ждут, Анни...»

Огонек приближается, и меняется зовущий голос.

– Стефани... Стефани... Стеф...

Она открыла глаза. Возле кровати сидел мальчик. Это его голос вывел Стефани из тьмы забытья: но его веснушчатое лицо и веселые серые глаза она видела впервые.

– Папа! Бабушка Кейт! Она проснулась! Послышались торопливые тяжелые шаги.

– Джошуа Кентрелл, что ты здесь делаешь? Я, кажется, велела тебе оставить ее в покое!

– Но, бабушка, я думал, она почувствует, что рядом кто-то есть, и проснется. – Джош выглядел победителем. – И видишь, она проснулась!

Над Стефани склонилось еще одно незнакомое лицо, круглое и благодушное.

– Слава Богу! Коул, она очнулась!

Услышав стук шагов по дощатому полу, Стефани повернула голову и встретила взгляд невероятно синих глаз. И эти глаза, и загорелое мужественное лицо их обладателя она видела в первый раз. Ее охватило смятение. Кто все эти люди? Где она, в конце концов?

– Ничего не понимаю, – беспомощно простонала она. – Я... я вас знаю?

Голова раскалывалась от боли. Стефани поднесла к ней руку – тяжелую, точно чугунную – и нащупала повязку. Что же с ней случилось? Стефани пыталась припомнить, но в голове как будто стоял туман, не пропускавший ни одного, даже самого смутного воспоминания.

– Ничего не помню, – наконец прошептала она с отчаянием.

Трое переглянулись. Женщина ободряюще похлопала ее по руке.

– Ну-ну, Стефани, не переживайте. Лучше поспите, а проснетесь – глядишь, полегчает.

Стефани немного успокоилась. Эти люди знают, кто она такая, и, когда перестанет болеть голова, все ей объяснят. Страх отступил, и она погрузилась в целительный сон.

Кейт подоткнула одеяло, кивком указала Коулу и Джошу на дверь и вышла вслед за ними.

– Джош, добеги-ка до колодца и принеси воды. Я сварю ей бульон.

– А у меня рука... – заныл Джош, схватился за плечо и скорчил страдальческую гримасу.

– Вообще-то у тебя две руки, – напомнил ему отец. – По-моему, от ведерка воды они не отвалятся.

– Вечно я пропускаю все интересное, – пробурчал Джош и поплелся вон из комнаты.

Кейт озабоченно взглянула на Коула.

– Как думаешь, она в самом деле ничего не помнит?

– Она еще очень слаба. Док сказал, что, может быть, какое-то время она не будет понимать, кто она и где находится.

– Какое-то время? Ну, дай Бог. – Кейт помолчала и вдруг добавила: – Такая молоденькая... Неужели на ней и вправду лежит грех?

Бедняжка Кейт. Уже третий день она мужественно борется со своими подозрениями.

Сам Коул до сих пор об этом не задумывался. Он считал, что, как только женщина придет в себя, она объяснит, кто она и откуда, и он, Коул, известит ее родных и сбросит с себя эту ношу. Потеря памяти меняла дело. Теперь, пока Коул не разыщет ее семью, она останется у него на руках. И никак не узнаешь, что же она такого натворила. Прав ли он в своем желании оберегать и защищать ее? Ладно, во всяком случае, лежа в кровати, вреда она никому не причинит.

По крайней мере в одном Коул свое любопытство удовлетворил: глаза у нее зеленые, как свежая листва. Коул быстро шагал к конюшне, и ему хотелось свистеть.

Когда она проснулась, был уже вечер. Голова гудела, но мысли стали яснее. Стефани принялась обшаривать закоулки памяти. Увы – всюду непроницаемая стена.

Дверь приоткрылась, и в щелке показалось лицо Кейт.

– А, проснулись. – Она подошла, взбила подушки и помогла Стефани сесть. – Я вам бульончику сварила. Покушайте, сразу станет лучше.

Пока Стефани ела, Кейт развлекала ее разговорами, касаясь только самых безобидных тем. Наконец она поднялась со стула, но Стефани просительно протянула руку.

– Пожалуйста... я понимаю, это звучит странно, но я не помню ничего до того момента, как проснулась и увидела мальчика. Пожалуйста, объясните мне...

– Ох, милая моя, – Кейт явно была в замешательстве. – Я лучше позову Коула. Он вас нашел. Может, он сумеет вам объяснить.

Кто такой Коул? И почему эта добрая женщина не может все объяснить сама? Что-то тут неладно.

Через несколько минут дверь отворилась, и вошел синеглазый мужчина. Высокий – не меньше шести футов – и широкоплечий, он, казалось, заполнил собою маленькую спальню. Непослушный черный чуб по-мальчишески падал ему на глаза, но точеное лицо и аккуратно подстриженные усы выдавали человека зрелого. Такой мужчина заставил бы затрепетать сердце любой девушки. Впрочем, Стефани, мучимая дурными предчувствиями, смотрела на него с опаской.

– Я Коул Кентрелл, – представился он, подвигая себе стул и садясь. – Кейт говорит, что вы все еще ничего не помните.

– Ничего. Даже не знаю, где я.

– На этот вопрос легко ответить. Вы на территории Вайоминг, на ранчо «Тройное К». Но, боюсь, это все, что я могу вам объяснить. Я сам впервые увидел вас три дня назад. Джош, мой сын, ехал на зеленом жеребце...

– Зеленого цвета?

Коул широко улыбнулся, и лицо его стало еще привлекательней.

– Зеленая лошадь, мэм, это лошадь не совсем еще воспитанная – то есть невыезженная.

–А-а...

– Джошу пришлось нелегко, ведь ветер был встречный. А тут еще ваша шляпка попала Вороному прямо в морду. Он встал на дыбы и, должно быть, ударил вас копытом по голове.

– Так вы меня не знаете? – нахмурилась Стефани.

– Мы даже не знаем, откуда вы там взялись. От станции до ближайшего ранчо пятнадцать миль, в Конском Ручье о вас никто ничего не знает, а ближайший город милях в пятидесяти.

– Но эта женщина – Кейт – называет меня Стефани. Откуда вы знаете мое имя?

– Мы даже не уверены, что это ваше имя, – признался Коул. – Видите ли, мы боялись, что вы не выкарабкаетесь, поэтому позволили себе осмотреть вашу сумочку и пальто. Нашли только записку и вот это кольцо. – Он взял оба предмета с тумбочки и протянул ей.

Несколько секунд Стефани рассматривала кольцо, затем развернула письмо и прочла.

– Что же это значит? – спросила она наконец.

– Я знаю об этом столько же, сколько и вы.

– Неужели никак нельзя узнать, кто я и откуда?

– Мне очень жаль, Стефани. Боюсь, что нет.

– А вдруг я совершила что-нибудь ужасное? Коул заерзал на стуле.

– Вот что: вы куда-то направлялись. Кто-то вас ждал и не дождался. Эти люди начнут вас искать. Вам надо остаться здесь – тогда рано или поздно вас найдут.

– Остаться здесь?

– А что вы еще можете сделать? К тому же я чувствую свою ответственность за вас. Если бы я не позволил Джошу сесть на Вороного в такую грозу, вы бы не пострадали.

– Вы очень добры, но...

– Доброта здесь ни при чем, – прервал Коул. – Кейт с меня шкуру спустит, если я отправлю вас одну неизвестно куда.

И тут же – легка на помине – в дверях показалась Кейт с чашкой в руках.

– Коул, твое время вышло. Стефани надо отдохнуть. – И она бросила на него многозначительный взгляд. – Доброй ночи.

– Видите, как она нами командует, – Коул остановился в дверях и улыбнулся Стефани через плечо Кейт. – Предупреждаю вас: эта женщина – настоящий тиран.

– Кое-кому это полезно, – парировала Кейт. – Иди, иди, а я дам мисс Стефани горячего чаю и устрою ее поудобнее.

Стефани задумчиво рассматривала изогнутые стебли и крохотные изящные цветочки, выгравированные на кольце.

– Удивительно, почему я его не помню, —

пробормотала она, надевая кольцо на правую руку.

– Еще вспомните, – Кейт протянула ей чашку. – А я вам чаю заварила.

– Какой знакомый вкус, – в раздумье заговорила Стефани, отхлебнув чаю. – Вы добавили какой-то травы, чтоб я быстрее уснула, верно?

– Господи! Откуда вы знаете?

– Сама не понимаю. Просто что-то всплыло в памяти... и тут же пропало. Странно...

Она сделала еще несколько глотков, и по телу разлилась приятная истома.

Когда Кейт стала поправлять подушку и одеяло, Стефани уже почти спала.

– Коул Кентрелл... – прошептала она в полудреме. – Красивое имя... И глаза красивые... – Изумленного хмыканья Кейт она уже не услышала.

...Нельзя сдаваться, надо бежать! Стефани еле передвигает непослушные ноги. Преследователь уже совсем близко, но она не может разглядеть его лица, скрытого какой-то дымкой. Одно она знает твердо: это враг. Вязкая мгла обволакивает тело. Громко всхлипывая, Стефани пытается бежать, но почти не двигается с места. Человек без лица уже у нее за спиной. Рукой, похожей на когтистую лапу, он хватает ее за плечо...

– Нет! Нет! Не трогай меня!!

Стефани вырывалась из чьих-то сильных рук и отчаянно кричала. Постепенно кошмар рассеялся...

Она лежала на кровати в спальне. Кто-то крепко держал ее за плечи и шептал на ухо:

– Ш-ш-ш. Все хорошо, Стефани. Это просто сон. Все хорошо.

Стефани узнала Коула.

– За мной кто-то гнался. – Она дрожала как лист, и Коул сильнее прижал ее к себе. – У него не было лица. Я не знаю, кто это.

– Это просто страшный сон. Теперь все в порядке.

Стефани наконец заметила, что Коул держит ее в объятиях, и торопливо отстранилась. Комнату заливал мягкий лунный свет, и она ясно видела очертания мышц на его руках и обнаженной груди. Стефани сглотнула неизвестно откуда взявшийся ком в горле и, запинаясь, начала извиняться.

– Простите, я вас разбудила...

– А я еще не ложился, – улыбнулся Коул. – Только с конюшни пришел. Кобыла под вечер собралась жеребиться.

Стефани изумленно раскрыла глаза.

– Вы ходили без рубашки?

Его белые зубы блеснули в полумраке.

– Я уже разделся, когда вы позвали, – одеваться времени не было. – Он встал. – Если вам лучше, я, пожалуй, пойду, а то Джош после полуночи так расхрапится – не заснешь.

– Вы спите в одной комнате с сыном?

– Только пока прекрасная незнакомка спит в моей. Спокойной ночи. – И он вышел, тихо прикрыв за собой дверь.