Ирина Агапеева - От судьбы не уйдешь

С Мелиссой почти не виделся и не общался. Его рана в сердце заживала, но на месте затянувшегося шрама уже ничего не могло ожить. Это были просто мертвые ткани. Привычка следить за ней осталась, он напрягал слух, если речь заходила о Мелиссе, мог безошибочно узнать ее в толпе. Правда рядом всегда была ненавистная Лена, и Арес брезгливо морщился, наблюдая за ней. Хрупкая утонченная Мелисса просто терялась на фоне этой грубоватой простушки.

Так Арес понял, что чтобы завладеть чьим-то сердцем и вниманием недостаточно просто любить. Здесь нужно что-то большее, другие стимулы. Взаимоотношения не могут быть построены на одной любви. Что еще надо? Что же еще?

Его детский ум не мог ответить на эти вопросы.

Говорят, чужие дети растут быстро. Но и свои, не успеешь оглянуться, уже взрослые. Годы один за другим уходят так быстро. Один, два, три, четыре… Стены приюта взрастили стольких детей. Тетя Мери всегда с грустью наблюдала за взрослением ее воспитанников. Для нее они вырастали слишком быстро. Вот вчера она вела маленькую Мелиссу по коридору в кабинет директрисы, а сегодня она почти взрослая девушка уже выше самой тети Мери. Сегодня они собирали чемоданы и отправляли детей в детский лагерь, а завтра глядишь уедет ее маленькая пчелка во взрослый мир, строить свою взрослую жизнь. Набивать свои шишки, учить потом детей…

Тетя Мери смахнула слезинку, а чуткая Мелисса уже была тут как тут. Обняла, чмокнула в щеку:

— Ну что ты, тетя Мери, это ведь всего на три месяца.

Мери только головой покачала.

— Хочешь, я не поеду? Останусь с тобой. Закатим уборку на весь приют.

— Что ты, дитятко, что ты. Директор еле выбила эту поездку, столько сил потратила. Вам обязательно надо бывать на природе, веселиться. Убираться ты еще успеешь. Давай собираться.

Мелисса совсем не изменилась с годами. Конечно, внешне она повзрослела, повеселела. Но эта ее тяга все взвалить на себя осталась. Мелисса всегда хваталась за любую работу, словно не могла выносить безделья. Ее не надо было уговаривать делать самую грязную работу, она всегда была готова. Прямо Золушка какая-то, думала Мередит. Конечно, старая женщина считала, что это из-за того, что с девочкой случилось в детстве. Она словно убегала от собственных мыслей, воспоминаний. Будто останься она наедине с собой и все это выползет на поверхность, как мерзкий кракен, ухватит щупальцами ее несформировавшуюся душу и утащит на дно морское. Оставит только тень, молчунью, какой она попала в стены приюта. Так уж лучше пусть работает. И в лагере она, наверняка, не останется без дела. Работа ее сама найдет.

Почти все дети ехали в загородный лагерь на берег озера. Правда, Арес Коулд, которому оставалось провести последний год в стенах приюта, уехал еще месяц назад на соревнования. Последние три года он увлекся необычным боевым искусством эскрима и давал удивительные результаты. Тренер не мог нарадоваться на столь упорного мальчика. Он умел преодолевать себя как никто другой, и за три года он достиг того, чему тренер не мог научить многих и за пять. Поэтому тренер две недели ходил к директрисе и упрашивал отпустить Ареса с ним на соревнования в другой город. Там были не просто единичные соревнования, поездка рассчитана была на три месяца. В это время дети  располагались в специальном тренировочном лагере и осваивали новое, а потом по итогам определяли победителей. Арес с восторгом ожидал поездки и упрашивал директрису наравне с тренером. В конце концов, она сдалась, понимая, что откажи она ему сейчас, то Арес устроит им в приюте сладкую жизнь. Этот мальчик был странным и необузданным. Только в спорте он принимал дисциплину и готов был выполнять требования старших. Все остальное время он делал только то, что хотел. Нет, он не вел себя слишком уж вызывающе, но миссис Джонас всегда знала, что Арес делает только то, что хочет сам. Она понимала, что с ним лучше не конфликтовать, ведь это ни к чему хорошему не приведет. Аресу скоро минет семнадцать и останется он в стенах приюта всего на один год, поэтому все, что могли, они ему уже дали. Он взрослый и самостоятельный и теперь указывать они не могли ему. В свои годы он был высоким, около метра восьмидесяти, сильным и крепким. Мышцы под его одеждой так и гуляли. Но не это пугало окружающих, а его холодные серые глаза. В них словно всегда жил этот холод, они не теплели никогда. Даже если Арес смеялся, миссис Джонас не видела, что глаза его смеются вместе с ним или хотя бы улыбаются. Она вспомнила, то время, когда он дружил с Мелиссой, рисовал на песке и вот тогда глаза его были не холодно-серыми, а почти голубыми. Но что могло быть общего у этих мальчика и девочки? Она знала, что никто Ареса не любит. Его боялись и уважали, никто не перечил ему, но любить? Этого сына снежной королевы? Миссис Джонас всегда огорченно качала головой, когда думала об этом мальчике. Она не могла дождаться, когда же он, наконец, покинет ее приют. Жить с ним было словно всегда рядом с опасностью, будто он вот-вот что-то выкинет, словно лед в его сердце вот-вот вырвется на поверхность и заморозит всё вокруг. Она содрогалась и старалась не думать об Аресе.

Общался ли Арес с Мелиссой все эти годы? Почти нет. Они виделись в столовой, здоровались, иногда болтали, да и только. Арес с головой ушел в свои тренировки, убегая от одиночества, Мелисса всегда была чем-то занята. Даже если бы Арес и захотел пообщаться с ней поближе, то вряд ли нашел бы ее свободной.  И готовой бросить работу.

Пару лет назад Мелисса и Лена перебрались, наконец, в комнату для взрослых девочек. И если у мальчишек почти ничего не менялось при их переселении, то у девочек всё становилось другим.

Взросление их происходило просто мгновенно в этой комнате. Во-первых, здесь была гора косметики. Где они ее брали, было непонятно, но возле зеркала была куча всякой всячины, и все девочки непрестанно там крутились. Конечно, разрисоваться и пойти на учебу не разрешалось, но вот вечером устроить друг другу вечер уроков макияжа — пожалуйста. Все эти ценности были  общими, и это очень сближало девчонок. Наряды тоже постоянно обновлялись, переделывались и носились по очереди. Куча модных журналов, девочки постоянно над ними вздыхали. Мелиссе не особо было это понятно, она так и не стала испытывать восторгов по поводу платьев в журнале, фотографий кинозвезд, яхт и автомобилей. Но в комнате всегда были какие-нибудь любовные романы, и читать их Мелиссе очень нравилось.

Но главным было все равно не это. Оказалось, что почти все девочки в кого-то влюблены, и каждый вечер начинались длинные рассказы о встречах, расставаниях, любовных записках и так далее. Мелисса узнала столько нового! В первые ночи она просто не могла заснуть, так много информации на нее вылилось. Как целоваться, как не дать залезть тебе под платье, и когда это можно разрешить. Все девочки мечтали о большой и светлой любви на всю жизнь, но, тем не менее, влюблялись чуть ли не каждый день в разных юношей. Это правда были не их приютские мальчишки, они почему-то считались бесперспективными и на них как на мужчин никто и не заглядывался. Достаточно было мальчиков в школе и на занятиях в кружках. Да еще учитель физкультуры, и кинозвезды в журналах…. Конечно, иной раз разговор и заходил о приютских мальчишках, но ничего лестного те бы не услышали о себе. Девочки критиковали в них буквально все. Предпочитали они богатых и сильных. В этом была, пожалуй, самая большая разница между ними. Женщины показывали себя здесь не с лучшей стороны. Мальчишки наоборот считали, что их сожительницы самые лучшие и им было абсолютно наплевать, что у девочек нет богатых родителей, машин, красивых нарядов. Возможно, сами девочки и изменили бы свое мнение, узнай они об этом. Обычно Мелисса не участвовала в этих дискуссиях, но так как деваться было некуда, все слышала и знала. Однажды она стала свидетельницей такого разговора. Девочки как всегда перед сном обсуждали своих ухажеров и тех, кого хотели бы видеть в их роли. Тут одна говорит:

— А что вы думаете о Коулде?

— Да что о нем можно думать. Он ужасен, — ответила другая.

— Ага, представь, как он хватает тебя своими огромными и ледяными руками, — подхватила третья.

Они все захихикали.

— И ничего они не холодные, — встряла Мелисса. Она и сама от себя этого не ожидала и удивилась своим словам, но возврата не было, — и вообще он хороший.

Девочки замолчали и стали перемигиваться, но больше они к Аресу не возвращались, во всяком случае, при Мелиссе. А она легла спать, но уснуть не могла. Полночи она гадала, чего она полезла его защищать. Потом ее мысли переметнулись на его руки, и девочка вспомнила, как рисовала его руками на песке. Его пальцы были мягкими и теплыми. Родными. Мелисса и сама не понимая почему, тихонько заплакала.

Лагерь, который готов был стать им домом на все три летних месяца, встретил их чудной природой. Лес, озеро, небольшие деревянные домики. Воспитанники нескольких приютов собрались здесь. Впечатлений было хоть отбавляй, веселья — море, дети просто не могли нарадоваться. Они носились, изучая все лесные тропинки, вечерами жгли костры, пели песни и устраивали танцы. Отряды, на которые разбивали всех новоприбывших, постоянно соревновались между собой в дисциплине (уборке, приготовлении пищи), спорте, вокале.

Организация была на высшем уровне, и дети здесь просто расцветали. Свежий воздух, много движения не оставляли места ссорам, дракам, обидам. В лагере старались создать атмосферу взаимопомощи и понимания. Если ребёнок хоть раз там побывал, то воспоминания оставались на всю жизнь. Попасть туда было сложно, и между руководством приютов тоже шла борьба, и раньше дети приюта св. Патрика никогда сюда не приезжали. Поэтому впечатлений было хоть отбавляй. Сопровождать девочек отправили миссис Пот, потому что тетя Мери была совсем старенькой и выдержать надзор за детьми в лесу не смогла бы. Мистер Брукс сам отказался на три месяца оставить семью, поэтому в лагерь мальчиков сопровождал новый воспитатель мистер Рамирес. О нем ходили странные слухи. Но так как деваться было некуда, директору Джонас пришлось отправить его. К тому же она подумала, что там в неформальной обстановке у него будет больше шансов сблизиться с детьми и наладить контакт.

В условиях лагеря у мистера Рамиреса действительно это неплохо получалось, и пусть своим он пока не стал, но  и конфликтов не было. Мальчики боялись, что их отправят назад и вели себя вполне пристойно. Это был лучший стимул. Их учили стрелять из лука, плавать на лодках, лазать по деревьям и канатным дорогам. Для мальчишек это был земной рай. К тому же возможность посоревноваться с ребятами из других приютов подстегивала всех. Они стали более дисциплинированными и направленными на успех. Хорошо было всем. Девочки заводили романы и вздыхали, шептались и бегали на свидания. Выбор наряда к вечеру на танцы был первостепенным вопросом. Даже совсем еще малышки заражались этим и, утащив у взрослых подружек косметику, разрисовывали свои маленькие личики так, что воспитательницы потом, хохоча, не могли их отмыть.

Мелисса тоже была при деле. Она находила себе занятия, помогала на кухне и с уборкой, и их домик постоянно был самым образцовым и побеждал на еженедельных осмотрах. Осторожная Мелисса не лазила по деревьям, и затащить ее в лодку было невозможно. Она всегда была чистая и аккуратная, волосы уложены волосок к волоску, никакой косметики. Девочки считали ее скучной. Лена была совсем другой. Ей нравились наряды и косметика, она громко смеялась и могла познакомиться с любым в считанные секунды. Она была простая и большинству она пришлась по душе. Что может быть лучше человека, с которым легко? В первый же день она познакомилась с мальчиком и завела роман. Длился он всего неделю и мальчик опьяненный свободой переметнулся на другую. Лена была безутешна целый день, а на следующий уже снова была в поиске. Мелисса смеялась над ней, не понимая как можно иметь такое непостоянное сердце.

— Ах, Мелисса, в мире столько всего. Надо всё попробовать.

— И всех, — шутила Мелисса.

— А почему нет? Кто сказал, что мужчин не должно быть много? Надо же знать из кого выбирать. Как я пойму, что он тот единственный, если не с кем сравнивать?

— Не знаю, мне кажется, это сразу понятно будет.

— Ой, Мелли, ты просто перечитала этих дурацких книжек. А в жизни все не так. Никто не будет тебя нежно обнимать и вздыхать вместе с тобой. Мужчины устроены по-другому. У них и эмоций-то нет.

— Как это нет?

— Да вот так, они все думают только одним местом.

— Неправда, — смущалась Мелисса, но дальше спорить не решалась, ведь она знала, что Лена ее переспорит и наговорит вульгарных вещей. Она начнет краснеть, а все остальные будут над ней насмехаться. Лучше сделать вид, что Лена ее убедила.