Юлия Резник - От земли до рая

- Лиля… - простонал ей в рот. Хотел подняться, чтобы перехватить инициативу, но она не позволила, первой сместившись вверх. Оседлала меня. Осторожно, едва касаясь, провела по голой груди ладонями. От нее волнами исходило желание и… тревога, причина которой была мне понятна. Уж слишком чутко Лиля была на меня настроена. Она запросто считывала даже те мои эмоции, что я пытался от нее скрыть. А с каким неприкрытым восхищением она на меня смотрела? Я бы, наверное, все отдал, чтобы никогда не увидеть в ее взгляде другого… Жалости или, не дай бог, брезгливости. Я хотел бы запомнить ее такой… Влюбленной в меня до безумия. И я благоговел перед ней. Перед силой этой любви. Преклонялся. А еще злился… так злился, что кто-то там… наверху решил, будто сможет нам помешать! Черта с два. Я, если понадобится, наше счастье зубами выгрызу. И вцеплюсь в эту жизнь так, что никуда она от меня не денется!

На секунду я замер, удивляясь, почему эта мысль и решимость… пришли ко мне только теперь. Как-то долго я кис, совершенно дезориентированный. А ведь еще ничего не ясно наверняка. Так какого черта?

Страх отступил. Его место вытеснило желание. И потребность в ней… Я обхватил затылок Лильки ладонью и поцеловал так, как давно хотел. Отбросив все попытки контролировать происходящее, потому что в этом не было совершенно никакой нужды. Её мне было не испугать. Лилю на мне замкнуло не меньше, чем меня на ней. Эта девочка с ума по мне сходила. И по тому, что я делаю. Она бы мне все позволила. Вообще все. И еще добавки бы попросила. Лилька… Казалось бы, ну, что там – и правда девчонка ведь! А у неё внутри – бескрайний непостижимый космос.

Спустилась ниже. Прочертила вниз дорожку губами. Решительно сдвинула резинку боксеров вниз… И глядя мне прямо в глаза, обхватила окрепший член ладонью. Я вздернул бровь и улыбнулся, понимая, что это первый раз, когда она сама проявила инициативу, да и вообще… Интересно стало. Что же дальше. Решится? Нет? Она была смелой…

Лиля сползла вниз. Я стиснул в кулаках простыню. Теплое дыхание коснулось живота, секунда, и… первое изучающее движение языка. Я зашипел. Отбросил простынь и обхватил ее голову. Показывая, как надо. Давая понять, что раз так – по максимуму и возьму. И получилось все. Слаженно, быстро. Лилька, может, даже быстрее меня сообразила, как надо, хотя, понятно, опыта никакого… Почему-то я был настолько в этом уверен, что уже и не ревновал. Понимал – никого у нее кроме меня не было. Не смогла бы, не подпустила. Моя…

Оргазм накрыл неожиданно быстро. А я не успел среагировать, не успел предупредить. Так что Лиле самой пришлось справляться со всем… хм… что я ей дал. Чуть отдышавшись, я заставил ее подняться. Заглянул в ошалевшие, темные от желания глаза и поцеловал. Хотя с кем угодно другим побрезговал бы. Вот так… после себя. Поцеловал, да. Глубоко. А потом уложил ее рыжую голову на грудь и, поглаживая по волосам, крепко задумался. Наконец это стало возможно. Когда туман страха развеялся… Мой план был прост. Узнать результаты биопсии. А там… Если понадобится, к моим услугам лучшие клиники и врачи. Главное - найти того, кто даст мне стопроцентные гарантии полноценной жизни. Никакие иные варианты я не рассматривал.

- Ян…

- Да?

- У тебя все хорошо? У нас…

- Все просто отлично.

- Ты бы мне сказал, если бы что-то было не так, правда?

Зачем? Я не хотел ее волновать. А тут еще такой прекрасный шанс оттянуть неприятный разговор – её отъезд. За это время ситуация как-то да прояснится. А сейчас, пока ничего не ясно, ну, о чем нам говорить? Только беспокойством отравлять последние дни перед разлукой.

- Правда. Иди ко мне…

- Ян… - прошелестела она.

- Хватит болтать.

Я отдавал отчет, что если нам придется прибегнуть к лечению, то тут уж не до секса будет. Поэтому, не желая терять ни секунды времени, я уложил Лильку на спину и задрал вверх ее свободное домашнее платье.

- Ты что… совсем-совсем не спешишь на работу?

- Не-а. Решил побыть вместе с тобой до отъезда.

- Серьезно?

- Угу… Походим по магазинам, купим тебе все, что надо в дорогу, поужинаем где-нибудь, как нормальные люди.

- Как пара… ты имеешь в виду? – чуть задыхаясь от моих активных ласк, уточнила Лиля.

- Ага.

Я надеялся, что впереди у нас, как у пары, большое будущее, но если нет… Черт, я хотел ей надышаться впрок. Сейчас особенно больно было осознавать, что не сглупи я тогда, мы бы уже могли быть вместе четыре года. У нас бы мог родиться ребенок, а теперь… я никогда уже на это не решусь. Сонька взрослая – случись что со мной, она справится. А вот маленький… нет. Определенно. Я не смогу.

- Слушай, а может, ну его? Не хочу я никуда ехать.

- С ума сошла? Ты же столько над этим работала! Это важно для тебя. Ну? Ты что?

- Важно. Да… Но ты – важней.

Прошептала и опять на меня с вопросом уставилась. Ну, вот как она так умудрялась? Каждый раз мою душу наизнанку выворачивать. Кто другой бы сказал – не поверил бы. А в ее словах даже не сомневался.

- Работу надо работать. Не сделаешь этого сейчас – упустишь шанс. А я… подожду, Лиль. Куда я денусь?

- Не знаю. Я… Понимаешь, я себя до сих пор иногда щипаю, чтобы убедиться, что это все на самом деле. Даже когда ты рядом, я боюсь, что ты исчезнешь, растворишься... А уж когда уеду… Не знаю, как буду справляться.

Сердце подпрыгнуло в груди и застряло где-то в горле. Она так просто озвучивала это все… и, может быть, даже не понимала, что меня сжирают те же демоны. А что, если все мираж? И нет у нас впереди… Никакого счастливого будущего? Что, если я вычерпал запас своего везения и фарта? Видит бог, не многим давалось то, что далось в этой жизни мне.

- Я буду тебе звонить.

- Правда?

- Ну, конечно!

- Ладно…

- Значит, мы все решили?

- Наверное, да…

- Отлично. И я могу довести начатое до ума?

- Начатое? – вздернула брови Лиля.

- Угу… Например, вот это… - я коснулся большим пальцем ее напряженного клитора. Лиля выгнулась, чуть раздвинула ноги, принимая более удобную позу. – И это… - я стащил одну бретельку на ее платье вниз и сжал зубы на острой розовой вершине. Низ живота наполнила тяжесть. Член приподнялся. Это был все еще я…

Лилия

Мое лето закончилось неожиданно быстро. И вроде бы я понимала, что на севере будет прохладней, но все равно оказалась не готова к тому промозглому холоду, что взял меня в плен, едва мой джет приземлился в конечной точке. Конечно, Гейман не был бы собой, если бы не проконтролировал эту поездку от начала и до конца. Когда Ян поставил меня перед фактом, что все организует, я даже протестовать не стала. Бесполезное это было занятие. Еще до начала наших отношений я прекрасно понимала, что он за человек и какая жизнь меня ждет рядом с ним. Сказал так – значит, будет так. От мужика его статуса вообще глупо ждать какого-то другого поведения. Он – главный, он – вожак, он – муж. А я… я за мужем. И меня такой расклад более чем устраивал. Пусть за мужем я пока была лишь по сути…

Боже, как я по нему скучала! Дикой ненормальной черной тоской. Секунды без него казались часами, часы – неделями, а недели – бесконечностью. Моей бесконечностью без него, к которой я за столько лет в Америке, наверное, должна бы была привыкнуть. Но нет. Тогда все воспринималось совершенно иначе. Тогда я не знала, как это… с ним. Тогда с расставанием можно было мириться. И жить. А на севере я… умирала. От одного нашего разговора по телефону… к другому. От одного короткого сообщения к следующему. Я учила Геймана осваивать мессенджеры. Оказалось, что он совсем с ними не дружит. И это было так… немыслимо, что я его тоже чему-то учу. Так невероятно захватывающе!

Несколько раз мы ради шутки говорили с ним на китайском. Но его китайский был действительно чудовищным. И очень быстро наш разговор перерастал в хохот. Вот только я все чаще себя ловила на мысли, что смеюсь в основном одна я.

- Эй, ты меня слышишь?

- Угу.

- А почему молчишь?

- Слушаю, как ты смеешься. У тебя очень красивый смех, Лиля. Серебристый, как колокольчик.

И вроде бы мне нужно было радоваться – комплимент ведь. А у меня, наоборот, все внутри сжималось от какого-то нехорошего предчувствия. Это еще дома началось. Еще дома… Не знаю, что меня насторожило. То, что он бросил работу и буквально переехал ко мне на те четыре дня, что оставались до моего отлета, или его отлучки в туалет, или то, что он так похудел за последнее время, или то, что стал непривычно сентиментальным? Так много… так чудовищно много этих «или».

Я пробовала выпытать, все ли хорошо, но Ян говорил что-то вроде «конечно» и мастерски уводил разговор в сторону. Мне оставалось лишь недоумевать, как это у него так складно получается.

Впрочем, даже созванивались мы не так часто, как мне того бы хотелось. Ян очень активно перемещался по миру. Сегодня он в одной стране, завтра в другой… Порой я вообще не знала, где его застанет мой звонок. В каком часовом поясе? Поэтому сама я звонила Яну все реже. Боялась разбудить его посреди ночи или помешать каким-то суперважным переговорам.

Но еще реже, чем с ним, я говорила с Соней. Даже дела мы в основном решали в переписке. Сухой и деловой. Без привычных шуточек и подколов. Сонька отгородилась от меня высокой стеной. Стеной, через которую мне было не пробиться, сколько я ни пыталась.

Желая поскорее расправиться с делами, я с утра до ночи торчала в офисе. Но потом об этом доложили Яну, и он заставил меня пересмотреть свой график. Нет, конечно, я не стала работать меньше, просто теперь делала это с умом. Так, чтобы он не волновался. Как положено, я уходила из офиса в шесть часов. Но когда возвращалась в отель – к себе не шла, а оставалась поработать в лобби-баре. Во-первых, среди людей я не так остро ощущала свое одиночество, а во-вторых, ну, ведь и правда хотелось справиться побыстрее.

Когда в отель прибыли новые постояльцы, я как раз коротала очередной вечер за компьютером. Рядом на столике остывал глинтвейн... Парочка, подтянувшаяся к стойке регистрации, была довольно колоритной. Я не могла не обратить на нее внимания, даже несмотря на отупляющую апатию, которая захватывала меня с каждым днем все сильней…

- Извините, боюсь, у нас нет свободных номеров, - донесся до меня голос администратора, когда играющая лаунж-музыка отчего-то стихла.

Я удивленно вскинула брови. Гостиница была довольно большой, а кроме меня в баре сидело всего четыре человека. Два шведа и два британца, приглашенные со стороны нефтяники, как я поняла из их наполненного скабрёзными шуточками разговора. Было совершенно не похоже, что свободных номеров нет. А значит, администратор соврал. Почему, интересно.

- Что значит, нет номеров? У нас бронь… Проверьте еще раз, - сощурился высокий огромный, как медведь, мужчина.

Девочка-администратор недовольно поджала губы, пару раз щелкнула мышкой и вновь уставилась на мужика:

- На чье имя, говорите, зарегистрирован номер?

- На имя Матильды Зиминой-Слободиной.

- Нет. Определенно.

- Моть, а ты ей бронь в приложухе Букинга покажи. Ну? Чего таращишься? Покажи-покажи.

- Бесполезно это. Пойдем…

- Никуда я не пойду! Пусть объясняется! Сейчас жалобу накатаю, им быстро гайки прикрутят.

- Им? – хмыкнула та, которую называют Матильда. - Это вряд ли, – девушка подхватила свой огромный походный рюкзак, взвалила на плечо и пошла к выходу. – Ты как в первый раз замужем, Мамасита.

Не знаю, зачем, я вмешалась. Встала из-за стола. Подошла к администратору:

- Здесь полным-полно пустых номеров, а вы гоните народ под дождь?

- В пустых номерах ведутся работы, - занервничала девица. Еще бы ей было не нервничать. Здесь, кажется, уже все знали, кто я, и кому…

- Оставьте, девушка, милая… Бесполезно это, - отмахнулся бородач. Я впервые встретилась с ним глазами и подивилась тому, насколько они… чистые. Прозрачные будто.

- Почему бесполезно? – изумилась я.

- Приказ у них. Ну его. Надо думать, что дальше делать.

- А что ты сделаешь? Ясно все. Нас нигде не ждут, – криво усмехнулась Матильда. Имя-то какое… Странное. И необычное. Но ей оно удивительно шло.

Бородач выругался. Провел огромной, как лопата, рукой по затылку и покосился на присмиревшую после моего появления девицу за стойкой.

- Можем палатку где-нибудь разбить.

- Ага. И через сколько, ты думаешь, нас повяжут?

Я стояла чуть в стороне и с любопытством наблюдала за разговором двух совершенно мне незнакомых людей. Так, стоп… Она сказала – повяжут?

- И то так, – широкая ладонь мазнула по заросшей щеке. - Черт, вот чувствовал, что все как-то подозрительно складно у нас выходит.