Юлия Резник - От земли до рая

- Да тебе плохо, никак?

- Жарко, - пробормотала я, стирая плечом капли пота со лба.

- Еще и голодная, небось.

- И это тоже.

Мне нравилось вот так болтать. Вспоминать родную речь, интонации, от которых успела отвыкнуть. А может, я просто оттягивала необходимость возвращаться на раскаленную улицу, ведь в подъезде царили довольно приятная прохлада и свежесть.

- Как отопрешь эту бандуру на свалку – приходи. Я борща наварила – густющий, пальчики оближешь.

Поначалу я, конечно, хотела отказаться. Ну, во-первых, как-то не привыкла я ходить в гости к незнакомым людям, а во-вторых, работы у меня было по горло. Но из квартиры Тамары Семеновны и впрямь доносился такой одуряюще вкусный аромат, что я не устояла. И, как выяснилось, не зря. Бабулька оказалась просто кладезем полезной информации. Она снабдила меня телефонными номерами управляющей конторы, интернет-провайдера и даже рассказала, как избавиться от кошачьей вони. Конечно, это была не та тема, которую я бы по доброй воле стала обсуждать за ужином, но я так чудовищно проголодалась, а борщ был таким вкусным, что даже она не испортила мне аппетит.

- Ждешь кого-то? – неожиданно спросила Тамара Семеновна, пока я раздумывала, как бы потактичнее попросить добавки.

- Нет, - покачала я головой, а у самой сердце в груди подпрыгнуло и заколотилось в горле.

- Тебе в дверь звонят. Слышишь?

Медленно отложив ложку, я приникла к окну. Черного цвета мерседес выделался на фоне других припаркованных машин, как ворон среди канареек. Красивая машина. Но не Яна Львовича…

- Это, наверное, моя подруга.

Я помчалась к выходу. Стоптав задники, сунула ноги в кеды и дернула замок. Распахнула дверь и уж совсем неожиданно едва не налетела на Аду Яковлевну. Сонька пришла не одна, а с бабушкой.

- Здравствуйте… Соня… Ада Яковлевна.

- Вы Лилькины родственники? – тут же отодвинула меня в сторону Тамара Семеновна, отчего в тесном лестничном пролете стало совсем уж не протолкнуться.

- А если так? – вздернула бровь Ада Яковлевна. То есть, наверное, бровь должна была вздернуться, но от бесконечной пластики, которой эта женщина злоупотребляла в погоне за вечной молодостью, что-то пошло не так.

- Помощь ей нужна. Разве не видите?

- Все нормально, - стушевалась я. Черные глаза Ады Яковлевны прошлись по мне двумя лазерами и замерли на соседке.

- Да ничего там не нормально! Ба! Скажи что-нибудь! – встряла в разговор Сонька.

- Не хочешь впустить нас в дом?

Ну, и что мне было делать? Конечно, я их впустила. Соньку тут же чуть инфаркт не хватил, а ведь сейчас здесь было намного лучше, чем когда я вошла сюда в первый раз. Она скомандовала мне собирать вещи, но я, сделав вид, что оглохла, тенью скользнула за Адой Яковлевной, которая, брезгливо поджав губы, комната за комнатой обходила мои владения.

Ада Яковлевна была единственным во всем мире человеком, который знал, что произошло между мной и ее сыном… Я как сейчас помню тот разговор, что у нас случился. Со дня похорон прошло несколько дней, и… все повторилось. Мое отчаяние. Его сильные руки… Жар поцелуев, мощь его стремительных движений во мне, от которых кровать под нами ходила ходуном. И он, чертыхаясь, упирался одной рукой в изголовье, а другой направлял мои бедра, снова и снова нанизывая меня на себя.

- Не знала, что ты такая дурочка, Лилька! – раздался сварливый прокуренный голос за спиной. Время было позднее, поэтому я не ожидала кого-то встретить в кухне, куда спустилась попить.

- Ада Яковлевна? – изумилась я скорее присутствию этой женщины в комнате, чем ее словам. А та продолжала:

- Ну ладно, он… кобель… С них-то что взять, с мужиков-то?! Но ты-то! Ты! Он тебя пальцем поманил, а ты сразу – бах, и на спину? А гордость? А женская мудрость где? Думаешь, ты его тем, что между ног, удержишь?!

А я не думала так. И вообще меня наш разговор смущал просто до ужаса. Впрочем, кого бы он не смутил?

- Ты так хотела? Трам-бам-спасибо, мадам?! – наседала и наседала Ада Яковлевна.

- Нет! Не так! – впервые повысила голос я, а потом шепотом добавила: - Не так.

- Тогда почему не послала его подальше?! – подперла тощие бедра та. – Забоялась, что он пинка под зад тебе даст, и никакого Стэнфорда тебе не будет?

Нет! Нет… Какой Стэнфорд, господи?! Это же на другом конце океана. Там… вдали от него. При чем здесь Стэнфрд? И почему она так плохо думает о своем сыне?! Не стал бы он мне руки выкручивать! А почему я согласилась…

- Не знаю, - шепнула я. – Разве таким мужчинам отказывают? Разве… у женщины остается выбор, когда такой мужчина проявляет к ней интерес?

Ада Яковлевна тяжело вздохнула. Растерла устало лицо, сдавила узловатыми сплошь унизанными кольцами пальцами переносицу. И разочарованно пробормотала:

- Вот знала я, что твое обожание щенячье до добра не доведет.

Ну, она, может, и знала. Все же умная женщина, опытная. А вот я… Я в тот момент ничего не знала. И ни в чем не была уверена. Никогда еще я не чувствовала себя такой неуверенной. Я, что же, его люблю? Да нет… Не могла я быть такой глупой. А если – нет, тогда как назвать то, что между нами с Гейманом происходило? И чего ждать дальше?

- Лилька! Да очнись же! Говорю, едем домой! – стояла на своем Соня. Я распахнула задумчиво прикрытые глаза и уставилась на подругу.

- Я уже дома, Сонь. Давай мы остановимся на этом.

- Завтра же пришлю бригаду строителей. Здесь все нужно… вообще-то это все нужно сжечь, но, может, они что-то придумают.

- Спасибо, Ада Яковлевна, но я справлюсь сама.

Сонька взвыла. Её бабка сощурилась, будто прикидывая в уме, насколько я тверда в своем решении.

- Здесь не обойтись без ремонта и специальной техники. Той штуки, помнишь, Сонь, которая чистит паром?

- Я что-нибудь придумаю.

- Почему ты не хочешь принять нашу помощь?

Я покосилась на внимательно за мной наблюдающую Аду Яковлевну и поняла, что для меня это дело принципа. Доказать, в том числе и ей, свою решимость и самостоятельность.

- Ты можешь мне помочь. Например, отдраить ванную. Или… переклеить обои.

- Для начала их не мешает сорвать, - фыркнула Ада Яковлевна, как будто была как минимум продвинутым маляром-штукатуром. Затем еще раз прошлась, внимательно разглядывая стены.

- Какая же здесь грязища! Я запачкала свои брюки.

- Вряд ли их что-то могло испортить, - подала голос Тамара Семеновна, о которой мы все успели благополучно забыть. Глаза Ады Яковлевны превратились совсем уж в щелочки, когда она посмотрела на мою соседку. На месте той я бы испугалась, но Тамаре Семеновне, похоже, все было нипочем, потому что на замечание Ады Яковлевны о том, что это костюм от Вивьен Вествуд, та бесстрастно ответила:

- Ну, так вот верните его хозяйке, может, ей он больше пойдет. Хотя это, конечно, вряд ли.

Ада Яковлевна застыла. Сонька хрюкнула. Закусила губу, но, не выдержав, взорвала повисшую в комнате тишину приступом оглушительно-громкого хохота.

- Мы уезжаем, – заметила тихо старая Гейман, когда к ней вернулся дар речи. - Но завтра вернемся. Со всеми нужными… со всем, что нам может понадобиться, чтобы привести эту… это… помещение в божеский вид.

Я кивнула и проводила нежданных гостей восвояси. Признаться, не слишком рассчитывая на их помощь. Но Ада Яковлевна сумела меня в очередной раз удивить. Она прибыла точно в восемь. В сопровождении зевающей явно не выспавшейся Соньки и еще трех человек, в которых я узнала своих давнишних знакомых. Личную горничную, водителя и охранника Ады Яковлевны, которые тащили вслед за собой устрашающего вида пылесосы, какие-то скребки и ведра. А уже полчаса спустя я наблюдала удивительную сюрреалистическую картину. Мать и дочь Геймана батрачили в моей квартире наравне с прислугой. Это было настолько… нереально, что я то и дело отвлекалась от своей работы, зависнув на том, что делали они, и попросту теряла время.

А потом в дверь опять позвонили…

Ян

Я вспомнил, что забыл отдать Лиле деньги, только ночью. Когда, вернувшись домой после привычно затянувшегося рабочего дня, снял костюм и, прежде чем отдать его в чистку – проверил карманы. А там небольшой конверт. С пластиковой картой и договором на банковское обслуживание. Я выругался и раздраженно постучал конвертом по голому бедру. Не любил я, когда что-то шло не по плану. Тем более, когда я для себя все решил. А впрочем… нашел тоже проблему. Как будто этот конверт нельзя через Соньку передать! Рассудив так, я вновь выбросил из головы ненужное. Переоделся в спортивное и спустился в зал потренироваться. В последнее время тренировки давались мне с трудом. То ли старел я, то ли разленился…

- Привет. Ну что? С чего начнем? Заржавел я в отпуске… Зажрался, - усмехнулся я и протянул руку еще одному парню из охраны – Саше.

- Да не сказал бы. По-моему, вы, Ян Львович, напротив, похудели что-то.

С недавних пор меня так полоскало, что мог и похудеть. Желудок ни к черту. Да кто ж об этом вслух говорит? Я демонстративно окинул себя взглядом в огромном зеркале, которое занимало всю противоположную от окна стену, и пожал плечами:

- Мне не повредит сбросить пару килограмм. Мать меня иначе, как бугаем, не величает. Как она, кстати?

- В добром здравии. Сегодня даже в город выезжала. Вместе с Соней.

Еще бы не в добром. Моя мать нас всех переживет. В добром здравии и очередном костюмчике от кутюр, вестимо. Надо бы как-нибудь вернуться пораньше и поболтать. А то ведь уже и забыл, когда мы в последний раз мы с ней говорили. Неспешно. О каких-нибудь глупостях. Или о музыке, например. Любовь к джазу – это во мне от матери.

Обычно спорт здорово прочищал мозги. А в этот раз я мог думать лишь о том, чтобы добить время тренировки и не сдохнуть. Устал… Очень устал. Едва до кровати доплелся. А утром… проспал! Вот так впервые меня подвели биологические часы, вмонтированные в подкорку.

Собирался впопыхах. Не понравилось… Спустился в кухню, чтобы на дорожку хоть чашку кофе выпить, а там никого. Лишь экономка хлопочет, разбирая посуду.

- Доброе утро. Чашку кофе, и все…

- Одну минуту, Ян Львович… - тут же принялась выполнять поручение Зоя Степановна.

- Мать, что, еще не спускалась?

- О, нет! Ада Яковлевна в сопровождении Софии уже уехали по делам.

Я сверился с часами. Вздернул брови. Интересно, что за дела у них в такую рань? Додумать мысль не успел, потому что зазвонил телефон. И я залип на разговоре с одним из своих помощников. О конверте вспомнил в последний момент. Вернулся. Раз уж через Соньку его не удалось передать, придется послать курьера. Негоже это, что Лиля без денег совсем осталась. Отдать – и забыть. Все просто.

Дела закрутили. Офис, встречи, бесконечные переговоры, совещания и рутина. Я все чаще ловил себя на мысли, что мне это все не интересно. Денег я заработал столько, что хватило бы на тысячи жизней. Конкурентов тоже обошел, переиграл… Вписал свое имя жирным в давно утверждённый сценарий глобального распределения прибыли и ресурсов. И в какой-то момент утратил к этому всему азарт. Надоело лишь брать… Я понимал, что, отдавая, получу на выходе что-то намного более значимое. В моей голове уже давно сформировалась мысль, что я предпочел бы работать на большую победу в будущем, а не на кэш сейчас.

О том, что так никому и не поручил отвезти Лиле конверт, вспомнил ближе к обеду. Не то, что я не понимал, почему так. Скорее мне это просто не нравилось. Оно со вчерашнего дня внутри зудело. То, что я оставил ее там… И ведь по уму поступил я правильно. А вот ведь, как интересно получалось…

- Юр, будьте готовы ехать на Лесную через пять минут, - распорядился я, задумчиво растерев бровь.

У подъезда Лили как раз цвели лилии. Кажется, их называли тигровыми, но я не был уверен точно. В любом случае, глядя на эти цветы – ярко рыжие, в темно-коричневую точечку, не возникало вопросов, почему Лилю назвали в их честь. Ее волосы в детстве были почти такими же вызывающе-яркими, а веснушки на носу – один в один россыпь точек на лепестках. Поймав себя на этой мысли, я усмехнулся. Нет, все же старею. Вон, в какую дикую сентиментальщину понесло…

- Это здесь, Ян Львович.

Я осмотрел вполне добротную дверь и несколько раз нажал на кнопку звонка. Открывать мне не торопились. И ко мне вдруг пришла запоздалая мысль, что Лили вообще могло не оказаться дома, а я к ней перся через весь город, но потом, когда я уже хотел уходить, дверь открылась.

Лиля выглядела удивленной и разгоряченной. В руках она держала странного вида скребок.

- Эм… Здравствуйте, – девчонка переступила на длинных ногах и неуверенно переспросила: - Что-то случилось?