Аманда Скотт - Отблески лунного света

– Эдвард Колвилл?

– Да, он сказал, что я обошлась с вами так же плохо, как и с Томасом. Я рассказывала вашей матери и сестре, что отец устраивал для меня три брака, но не упомянула с кем.

– Это не имеет значения, – вздохнул он. – Я все равно должен буду сказать моей матери об этом прежде, чем ваш отец решит, что он больше не может держать это в тайне от нее.

Поежившись, Сибилла спросила со вздохом:

– Это красивая ночь, разве нет?

– Да, но мы не можем в замке ложиться спать слишком поздно, – ответил он.

Грубая интонация в его голосе заставила ее повернуть голову и посмотреть ему в лицо.

Увидев ее глаза, Саймон понял, что оставаться наедине с леди Сибиллой равносильно ошибке. Здесь, на крепостных валах, присутствие охранников помогало ему подавлять непристойные желания, которые зашевелились в нем. Однако он заметил, что стражи исчезли за противоположными зубчатыми стенами, несомненно, полагая, что таким образом они тактично дают ему то уединение, которое было ему необходимо.

Когда Сибилла, глядя на него, слегка улыбнулась дрожащими губами, его руки испытывали непреодолимое желание обнять ее и впиться в ее рот. Он старался подавить в себе эти древние инстинкты, борющиеся с его здравым смыслом, и пока это получалось, поскольку он не шелохнулся. Он жил как монах до своего возвращения в Элайшоу, где вновь повстречал Сибиллу, и до этого времени не возникало никакое искушение, способное изменить его устои. Его всегда сдерживало как присутствие матери, так и осознание той стремительности, с какой новости распространялись по всей границе. Вера леди Мюррей в то, что он женится на одной из своих английских кузин, делало этот факт почти бесспорным, так что она и не беспокоилась о том, бросает ли он взгляд в направлении любой другой прекрасной и достойной леди. Но потом была ночь на водоеме и прогулка в Эйкермуре.

– И тем не менее вы были на меня рассержены, – внезапно произнесла Сибилла.

Его мысли все еще блуждали по Эйкермуру, и он не сразу осознал, что она говорит о событиях сегодняшнего вечера.

– Я был разъярен, – сказал он. – Я не вижу смысла описывать мои чувства, также, как и оправдывать их, поверьте. Обычно я умею сдерживать себя, но иногда, когда что-то во мне взрывается, это происходит так ярко и грозно, что обжигает всех вокруг в пределах досягаемости.

Говоря это, он наблюдал за ней, стараясь рассмотреть, понимает ли она его, а когда она кивнула в ответ, то почувствовал небывалое удовлетворение.

– Достойное описание, сэр. Хотите, я расскажу вам, как мне воображается ваш характер?

– Я хотел бы услышать об этом.

Луна замерцала в ее глазах, когда она сказала:

– Способ, которым вы удерживаете внутри себя мысли и чувства до тех пор, пока они не извергнутся наружу, напоминает мне чайник, оставленный выкипать на огне. В конце концов, пар срывает крышку, и, я думаю, вы не хуже меня знаете, что тогда происходит.

– Происходит то же самое, что может случиться, если я киплю внутри слишком долго без всякого выхода, согласен.

– Но вначале я видела лишь холодного, полностью погруженного в себя человека, без всякого интереса ко мне, который хотел переупрямить обстоятельства. Я представила жизнь, которая меня ожидает, нашла там только перспективу постоянного подчинения и поэтому сбежала.

– Но даже в этом случае холодный человек и кипящий чайник как-то не очень сочетаются... – проговорил он.

Она покачала головой:

– Мое размышление не было настолько специфическим, как вы его представляете. Я просто стараюсь рассмотреть ваш характер со всех сторон. – Она закусила нижнюю губу и замолчала.

– Это не имеет значения.

Отметив про себя, что охранники оказались довольно смышлеными и не показываются на их стороне, а стоят в тени амбразуры, он сделал шаг к ней и склонился над ней, приближая свой рот к ее губам. С тихим стоном она качнулась к нему, отвечая на поцелуй.

Закрывая глаза, он назвал себя полным дураком, поскольку знал, к чему мог привести этот его поступок, но погружался в нее, получая небывалое наслаждение от ее вкуса. Однако неожиданно, без всякого предупреждения, Сибилла подалась назад и с хмурым видом вздохнула.

– Скажите мне только одно, сэр, – требовательно произнесла она, – когда вы встречались с наместником сегодня днем, он принуждал вас к тому, чтобы вы возобновили свои притязания на мою руку?

Ошеломленный вопросом, Саймон колебался некоторое время, он не мог солгать ей, но не мог дать и прямого ответа, поэтому молчал.

Он не был приучен к тому, чтобы женщина так разговаривала с ним, но он знал, что должен сдерживать себя, и поэтому лишь произнес:

– Мои возможности, миледи, не столь велики, как вы о них думаете.

– Не говорите двусмысленностей, Саймон Мюррей. Я задала вам простой вопрос, который требует простого ответа. Файф убеждал вас искать брака со мной снова или нет?

– Да, он говорил об этом, но...

– Я знала это! И вы хотите сказать, что отказали ему? – В ее словах было столько презрения, что он не смог немедленно ответить, а она продолжила: – Вы ответили: «Хорошо», не так ли?

– Я не заслуживаю такого тона, миледи, – вздохнул он. – Независимо оттого, что Файф мне сказал, я клянусь, что у него есть веские основания считать, что он оказывает мне услугу, предлагая сделать это. Вы должны...

– Не говорите мне, что я должна! – возразила она голосом столь же холодным, каким и он мог произнести эти слова. – Вы доказали себе, что вы все еще послушны его желаниям, но я не хочу быть пешкой в игре Файфа, сэр, равно как и в вашей. Я желаю вам спокойной ночи!

Саймон поймал руку Сибиллы и, аккуратно, но твердо сжав ее, сказал спокойным голосом, каким говорил всегда:

– Вы сможете пойти только тогда, когда я буду уверен, что вы не станете штурмовать стражу. – Он надеялся, что голос его не подведет. – Я бы предпочел сопровождать вас, и мне остается лишь надеяться, чтобы здравый смысл не покинул вас и вы отправились бы обратно с присущим вам достоинством.

Она нахмурилась, глядя на него, а затем перевела взгляд на сильную руку, стискивающую ее запястье, и с надеждой поняла, что он не собирается бросать ей никакого вызова, но лишь хочет проводить ее вниз.

Поскольку она старательно отворачивалась и не хотела встречаться с ним глазами, он чувствовал, что она с огромным усилием старается подавить в себе гнев. В дверном проеме она остановилась, чтобы позволить ему открыть дверь, но затем вознамерилась вновь пойти перед ним.

– Давайте впереди пойду я, миледи, я ведь должен вас оберегать, – сказал он спокойно.

Они шли в молчании обратной дорогой к покоям принцессы, и он надеялся, что она, как умная женщина, обдумает разговор между ними и правильно поймет то, что он хотел ей сказать, и это позволит загладить конфликт прежде, чем она удалится от него.

Однако эта надежда исчезла, когда они достигли палат принцессы. Входная дверь была открыта, а из комнаты доносилась веселая женская болтовня. Первой мыслью Саймона была та, что прибыла принцесса Изабелла, но он быстро признал голоса и понял свою ошибку.

– Сибилла! Это вы?! – воскликнула Розали, появляясь в дверном проеме, и с улыбкой протянула ей руку. – Вы только посмотрите, кто к нам приехал!

Посмотрев на Сибиллу, он понял, что она также услышала и узнала тех, кто был внутри, поэтому улыбнулась и поспешила нырнуть в комнату, воскликнув:

– Амалия! Мег! Как замечательно видеть вас! Когда же вы прибыли и почему заранее не известили, что приедете?

Ступая вслед за ней в дверной проем, Саймон увидел двух своих старших сестер, с объятиями приветствующих Сибиллу. Амалия, розовая и круглая, как ребенок, казалась особенно радостной.

– Мы только что узнали, что вы здесь, – сказала она и, обратившись к Саймону, добавила: – А вы разве не знали, что Уэструдер и Букклей прибыли, чтобы встретиться с Дугласом?

– Нет, хотя я действительно видел Дугласа сегодня вечером и даже говорил с ним. Я тоже приехал в Эдинбург по вызову Файфа.

– Да? Ну, в общем, они внизу, в зале, и очень просили, если мы вас найдем, сразу же прислать вас к ним. Мы уже отправили вниз отца Сибиллы, а теперь очень хотели бы посплетничать, хотя бы до тех пор, пока наши мужья не пошлют за нами.

– Так где же вы остановитесь? – поинтересовался он.

Мег, широко улыбнувшись, сказала:

– У Букклея здесь неподалеку есть дом. Там обычно живет его брат, но сейчас он далеко, поэтому мы все можем остановиться там. Так что вы обязательно должны посетить нас.

– Я приеду, – пообещал он и, поклонившись, направился к двери. Когда Сибилла вежливо поблагодарила его за то, что он галантно сопроводил ее назад, он кратко ответил и, оставив женщин одних в комнате, отправился вниз, в зал.

Сибилла была рада видеть Амалию и Мег и готова была выслушать все их новости и истории, но продолжала мысленно возвращаться к той сцене, которая произошла между ней и Саймоном на крепостных валах. Она отдавала все свое внимание гостям, но воспоминание нет-нет да возникало в ее памяти, пока Амалия не сказала:

– Но, Розали, леди Кэтрин Гордон не взрослая женщина.

Сибилла уставилась на нее:

– Что вы такое говорите, Амалия? Кэтрин Гордон должна выйти замуж за Томаса Колвилла, и, уж конечно, она должна быть по крайней мере в возрасте Розали.

– Да нет же! – возразила Мег, – Уот сказал мне сегодня, что леди Кэтрин еще только семь лет, и она на год старше, чем была дочь Стрэтхерна, когда Файф устроил ее брак.

Удивленная этим сообщением, Сибилла сказала:

– Но Маргарет Стрэтхерн – племянница Файфа, а с наследницей Гордона он должен вести себя по-другому.

Амалия сухо произнесла:

– Очевидно, нет, поскольку он отдает ее Томасу Колвиллу, который является одним из его самых рьяных последователей. Впрочем, так же, как и Саймон, – добавила она со вздохом, когда Мег закивала, соглашаясь, Сибилла почувствовала себя просто обязанной защитить Саймона.

– Я думаю, он, конечно, поддерживает Файфа, но менее настойчиво, чем раньше, – сказала она.

– Розали и наша мать, – произнесла Амалия, – говорили нам о том, что он спас вас и какого-то ребенка в Твиде, Сибилла. Несомненно, он был добр и обязан относиться к вам вежливо какое-то время, но когда вы вошли сюда, я не смогла не заметить, что вы прямо кипели от гнева, прежде чем улыбнулись и поприветствовали нас. Совершенно очевидно, что это Саймон был тому причиной.

Внезапно раздосадованная тем, что позволила своим эмоциям проявиться тогда, когда она была уверена, что полностью контролирует себя, Сибилла ответила:

– Вы несколько преувеличиваете, моя дорогая. На самом деле это я рассердила Саймона, но он уже не сердится на меня. А теперь расскажите мне побольше о Кэтрин Гордон. Действительно ли вы уверены, что ей только семь, Мег?

Амалия сказала:

– Абсолютно, поскольку так говорил Уот, Сибилла, и я сама слышала эти его слова.

– Он сказал, что Файф использует возраст Кэтрин в качестве причины, по которой он объявляет себя ее опекуном, точно так же, как он сделал это с Маргарет Стрэтхерн, – пояснила Мег. – А вследствие этого ее земли присоединятся к землям короны, и он сможет управлять ими как собственными, точно так же, как управляет наследством Стрэтхернов. Файф искренне верит в то, что он все делает правильно, правда, на этот раз, по словам того же Уота, он столкнулся с одной весьма значительной трудностью. Может, вы и не знаете, но у сэра Джона Гордона были и другие наследницы по женской линии, и следует заметить, что каждая из них теперь замужем за влиятельными людьми.

– Даже в том случае, – добавила Амалия, – если Файф сможет заставить Кэтрин выйти замуж за одного из своих самых ближайших людей, он не может удержать контроль над всем ее состоянием, поскольку это будет только часть ее дохода. Ну, по крайней мере так сказал Гарт. Поэтому получается, что все эти аферы – обычная практика для Файфа.

Мег попросила Сибиллу рассказать им подробнее о ее смелом поступке по спасению детей.

Сибилла кратко изложила суть дела, но наотрез отказалась вовлечься в описание деталей. Она тактично предположила, что леди Мюррей наверняка хотелось бы остаться на некоторое время с ее дочерьми в одиночестве.

– О да, – спохватилась Элис, – мне тоже надо удалиться. Я могу поговорить с тобой в твоей комнате, Сибилла, прежде чем пойду в свою собственную?

– Да, конечно, – согласилась Сибилла и поднялась, пожелав всем остальным спокойной ночи.

Когда они остались наедине в ее спальне за закрытой дверью, она поинтересовалась:

– В чем дело, Элис? Я надеюсь, ты не собираешься жаловаться на отца, который скорее всего наговорил тебе много лишнего из-за того, что ты убежала и осталась наедине с молодым Денхолмом?