– Подозрительно, – закончила моя неуемная сестрица, захлопнув пудреницу. – Правда, Тереза?

Терезе было не до этого. Она так измучилась от постоянных вспышек камер, что лишь пробормотала по–испански несколько, по–видимому, очень бранных слов.

– Да, подозрительно! – повторила Люси. – Даже слишком.

– Господи, да что подозрительного? Мы встретились по дороге из туалета. Все.

– Я заметила притяжение, – важно произнесла Ребекка с переднего сиденья.

Мы с Люси ошарашенно уставились на нее.

– Что ты заметила?!

– Притяжение, – повторила Ребекка. – Между Сэм и Дэвидом.

Я не знала, что сказать. Вообще–то, я влюблена в Джека, но этого, конечно, говорить не стоило.

– Не было никакого притяжения. Боже, откуда ты взяла это слово?

– Ну, – как–то неожиданно робко ответила Ребекка, – я взяла у Люси почитать любовный роман, чтобы развивать свои социальные навыки. Но между тобой и Дэвидом правда было притяжение!

Сколько я ни отрицала факт пресловутого притяжения, Люси и Ребекка стояли на своем. Я, кстати, вообще сомневаюсь в том, что такие эфемерные вещи, как влечение одного человека к другому, можно заметить.

Дэвид, конечно, очень милый, но мое сердце навеки отдано Джеку Райдеру, который меня (увы!) не любит, Сейчас не любит. Я буду терпеливо ждать, пока у него не откроются глаза. Кроме того, я не нравлюсь Дэвиду: он просто благодарен мне за то, что я спасла его отца. Вот и все. Слышали бы Люси с Ребеккой, как он издевался надо мной из–за этого пресловутого ананаса!

Однако не только сестры, но все население Соединенных Штатов вознамерилось, казалось, превратить мою жизнь в ад: журналисты, представители разных компаний, продающих газировку, одноклассники. И даже президент США.

– А чем должен заниматься посол ООН? – спросила меня Катрина. Мы стояли в очереди за школьным обедом – это повторялось изо дня в день уже много лет, за исключением времени каникул и того года, что я провела в Марокко.

Но сегодня, на удивление, все расступились и косились на меня, переговариваясь шепотом. Одна девочка отважилась подойти и спросить, можно ли ей потрогать мой гипс.

Да, не очень–то приятно быть национальным героем. Я сделала все, чтобы отстоять независимость и право на индивидуальность: отказалась вставать на час раньше и мыть голову лошадиным шампунем, напялила свои привычные траурные шмотки и не стала причесываться.

И все–таки ко мне стали относиться по–другому. Даже учителя отпускали шуточки вроде: «Те, кто вчера не ужинал в Белом доме, наверное, смотрели репортаж о событиях в Йемене» или «Если вы не сломали руку, спасая жизнь президента, откройте учебник на странице двести шестьдесят пять».

Даже в столовой, когда подошла моя очередь, буфетчица, миссис Креббетс, заговорщически мне подмигнула и со словами «Бери, детка» положила лишний кусок арахисового пудинга.

За всю историю существования колледжа Джона Адамса миссис Креббетс никому не давала вторую порцию арахисового пудинга. Буфетчицу все боялись: если ее рассердить, она могла вообще лишить тебя пудинга на год.

И вот она дает мне вторую порцию. Нет, мир определенно сошел с ума.

– Нет, но тебе же придется что–то делать! – настаивала Катрина, придя в себя после почти фантастического появления еще одного куска пудинга. Мы сели за стол к своей привычной компании – таких же изгоев высшего школьного общества, преимущественно девочек из театральной студии. Я единственная занималась живописью, но все мы хотели поскорее окончить школу и начать делать то, что нам действительно интересно.

– Не отвлекайся! – приказала Катрина. – Что там с ООН? Какой–нибудь комитет по делам подростков?

– Кэт, я не знаю. Президент сказал, что я буду представителем США. Наверное, есть представители и других стран. Эй, кто–нибудь хочет еще пудинга?

Никто не отозвался: все с изумлением наблюдали, как Люси и Джек подходят к нашему столу.

– Привет! – небрежно бросила Люси, будто она каждый день обедала вместе со мной и моими единомышленниками.

– Откуда у тебя пудинг? – поинтересовался Джек.

Оказалось, не только Люси и Джек мечтали сесть за наш стол – к ним присоединилась половина футбольной команды и девочки из группы поддержки. Катрина была напугана и не знала, как себя вести. Еще бы, лебединая стая вдруг заплыла на затянутый ряской пруд к уткам. Мы, неудачники, не знали, что делать при такой высокой концентрации красоты талантов.

– Ты зачем приперлась? – прошипела я Люси,

Та пожала плечами, потягивая диетическую колу.

– Ты к нам не идешь, вот мы и решили прийти сами.

– Сэм! – окликнул меня Джек, доставая ручку из кармана пиджака. – Давай я подпишу твой гипс.

– О–о–о, – вскричала Дебби Кинли. – И я, и я!

Я испуганно прикрыла гипс:

– Нет, спасибо, не надо.

Джек ошеломленно посмотрел на меня.

– Я хотел нарисовать подростка–беспризорника, – как–то невразумительно объяснил он.

Беспризорник – это, конечно, здорово. Но если я разрешу рисовать на моей руке Джеку, придется позволить и всем остальным, а этого мне совсем не хотелось. Если же сделать исключение только для Джека, все наверняка догадаются, что я неравнодушна к парню собственной сестры.

– Спасибо еще раз. Но я хотела сама там что–нибудь нарисовать.

Мне было ужасно неловко. В конце концов, Джек не только объект моей любви, но и – что не менее важно – мой духовный единоверец. Жаль только, что он до сих пор этого не понимает и продолжает общаться с Люси и ее придурковатой компанией, которая безумно меня смущала. Теперь они, например, развлекались тем, что закидывали друг другу в рот чипсы.

– Эй, вы! – возмутилась я, когда пара желтых кружков приземлилась в тарелку Катрины. – Перестаньте, а?

Люси, увлеченная чтением статьи о том, как обрести идеальные бедра, – честно говоря, они у нее уже были – пробормотала: «Боже, она думает, что раз ее наградят медалью, она круче всех». Конечно, она как всегда все перевернула с ног на голову – неужели я должна молчать, когда мне мешают?

Катрина застыла от удивления.

– Медаль? Ты будешь послом ООН и вдобавок получишь медаль?

Увы, это было правдой. Медаль за заслуги перед страной. Церемонию решили проводить в сентябре, когда Белый дом украсят к Рождеству. Но не успела я ответить Катрине, как заметила, что тарелка с моим пудингом переходит из рук в руки.

– НЕМЕДЛЕННО ОТДАЙТЕ! – заорала я. Вообще–то я собиралась поделиться пудингом с Джеком.

Люси, конечно, этого не знала. Она покачала головой и сказала:

– Это же просто пудинг! Ей–богу, тебе не нужны лишние калории.

Я уже собралась ответить, как услышала знакомый голос.

– Привет, Саманта.

Я обернулась и увидела Крис Паркс – безупречную старосту, одетую с ног до головы в «Benneton», с небрежно наброшенным на плечи джемпером.

– Вот приглашение на мою вечеринку! – Она дала мне сложенный лист бумаги. – Знаешь, Сэм, давай забудем прошлые обиды? Я тобой всегда восхищалась, У тебя… э–э–э… есть принципы. И я совсем не возражала платить за рисунки. Правда.

Наверное, я сплю… Нет, поздравление от далай–ламы меня, конечно, потрясло, но не так сильно. Теперь я точно знала, что чувствовала Золушка, когда принц наконец нашел ее и вручил туфельку: сводные сестры наверняка вели себя точь–в–точь так же, как Крис Паркс.

Ужас в том, что, как и Золушке, мне не хватало смелости послать Крис Парке куда подальше.

Хотя, впрочем, для чего? Она действительно обижала меня много школьных лет, но если я сейчас нагрублю ей, она никогда так и не поймет, что можно вести себя по–другому. Кто–то должен показать Крис Паркс, что в мире есть место доброте.

– Не знаю. – Я пожала плечами и убрала приглашение в рюкзак, вместо того чтобы скомкать его и выбросить в ближайшую урну. – Посмотрим.

И тут, естественно, вмешалась Люси:

– Она придет, не сомневайся! Крис восхищенно ахнула:

– Придешь? Правда?

– Если честно, – начала я, бросив испепеляющий взгляд на Люси, которая теперь вперилась в статью про уход за кутикулой, – я не уверена, что смогу, Люси.

– Сможешь, сможешь, – решительно опровергла мои сомнения сестрица. – Мы пойдем все вместе: ты с Дэвидом и мы с Джеком.

– С Дэвидом? А с какого тут…

– Ты что, это же так мило! – заверещала Крис, перебивая меня. – Ты и сын президента! Когда Люси мне рассказала…

– Люси рассказала – что? – спросила я, отказываясь понимать, что, собственно, происходит.

– Что вы с ним встречаетесь! – дрожа от восторга пояснила Крис.

Я была готова убить Люси. Нет, слышали бы вы, каким голосом Крис это сказала! Катрина выронила куриную ногу. Вся компания перестала перешептываться и воззрилась на меня, как на пришельца, внезапно приземлившегося в школьной столовой. Даже Джек, принявшийся было за мой пудинг, подавился и прошептал: «Быть того не может». 

М–да, невесело.

– Верно, – сказала я. – Джек абсолютно прав. Этого – быть – не может. Я с ним не встречаюсь. Понятно? Я не встречаюсь с сыном президента.

Но Крис уже понесло:

– Сэм, да не волнуйся ты! Я буду нема как могила. А как ты думаешь, ко мне на вечеринку придут журналисты? Знаешь, если что, я вполне могу дать интервью. Ты только скажи! Люси продолжала читать журнал. Я ушам своим не верила. И я еще считала уроки рисования главным несчастьем своей жизни!

– Эй! – сказала Люси, заметив наконец выражение моего лица. – Я тут ни при чем, ты сама заварила кашу с этим… притяжением.

– Я, – медленно и четко произнесла я, искоса взглянув на Джека, чтобы убедиться, что тот слушает, – не влюблена в Дэвида. Понятно?

– Понятно. Нет, но все же… Аи!!!

Честное слово, если кого и надо щипать по несколько раз в день, так это мою сестру Люси. 

Вот десять признаков, которые свидетельствуют о том, что ты стал популярным в мажорной школьной тусовке. 

10. Крис Паркс приглашает тебя на свою вечеринку. 

9. На уроке физкультуры тренер впервые в жизни назначает тебя капитаном команды, и самые спортивные ребята хотят играть на твоей стороне. 

8. Все старшеклассницы покупают себе одежду траурной расцветки в «Gap». 

7. Девчонки из кружка степа просят посоветовать им, под какую музыку поставить новый номер.

И когда ты, чтобы они отвязались, предлагаешь «Розового слона» Черри Поппин Дэддис, они принимают твою рекомендацию всерьез. 

6. На уроке немецкого языка, когда выясняется, что ты не сделала домашнее задание, кто–то дает тебе свое. 

5. Ты замечаешь, что многие девочки, которые раньше носили такую же прическу, как у твоей сестры, теперь превратили свои волосы в кудрявый кошмар, сильно напоминающий тот, что украшает твою голову. 

4. Встречая тебя в коридоре, люди не отворачиваются пренебрежительно, как поступали прежде, а радостно кричат: «Привет, Сэм!». 

3. Твое имя написано рядом с именем Кэти Холмс на тетрадке одного старшеклассника. И обведено сердечками. 

2. Эпизод с миссис Креббетс и пудингом. 

И, наконец, главный признак. 

1. На школьном собрании, когда поднимается вопрос о том, куда потратить деньги, собранные на ярмарке, и ты предлагаешь: «На краски и кисти для кружка живописи», твое предложение выносят на голосование и…

Оно принято единогласно.

14

Всего за два часа по школе разнеслось известие о том, что я встречаюсь с сыном президента и что мы вместе идем на вечеринку Крис Паркс.

Как ни странно, всех это взволновало больше, чем тот факт, что я спасла президента от пули безумного фаната и меня назначили послом ООН. Теперь, вместо того чтобы восхищаться моей храбростью, ребята придумывали самые невообразимые версии того, что произошло между мной и Дэвидом в уборной Белого дома,

– Слушай, ты, как всегда, все неправильно воспринимаешь! – сказала Люси, когда дома я на нее набросилась. – То, что вы с Дэвидом встреча… НЕ СМЕЙ МЕНЯ СНОВА ЩИПАТЬ! – только вознесет до небес твой уже высокий рейтинг. Ты, Сэм, новая звезда школы, и, кстати, вполне возможно, что тебя выберут королевой выпускного бала. Если, конечно, ты перестанешь наряжаться во все черное.

– Не хочу я быть никакой королевой! – пробурчала я, – Хочу, чтобы все было как прежде.

– Знаешь, Сэм, у меня есть подозрение, что вот этого–то как раз в ближайшее время не случится, – заключил Джек, махнув рукой в сторону репортеров, осаждавших наш дом.