Она повернула лицо к свечам. На темном фоне ее волосы цвета вороньего крыла стали не видны, угадывались только серебряные пряди на висках. Очерчивая контур ее белого лица, они придавали медиуму некую таинственность.

Если миссис Мэдкрофт хотела потрясти зрителей, то лучше сделать, чем сделала это она, было просто нельзя. Эглантина что-то бормотала с придыханием, и я уловила слово «ведьма». Хорошо, что ни я, никто другой не расслышал остальные сказанные ею слова.

Эдмонд сел на стул рядом со мной и взял мою руку. Его прикосновение дало мне ощущение безопасности, которое давал мне только он.

Сегодня Эдмонд не обращал внимание на то, кто и где сел. Он даже не заметил, как Салли проскользнула и села слева от него. Не знаю, почему сегодня мистер Ллевелин так безразлично отнесся к тому, где сели помощники миссис Мэдкрофт. Может быть, недавний сеанс в церкви убедил его в том, что в темноте все равно за всеми не уследить. Или же он вовсе отказался от намерения контролировать поведение участников сеанса. Я не исключала, что мистер Ллевелин выработал какой-то план действий на сегодня, но держал его в секрете. Впрочем, я также допускала, что сегодня хозяин имения решил ограничиться ролью рядового участника сеанса, устранившись от всего остального.

Так же как устранилась я. Как устранялась я от всего мира каждый раз, когда оказывалась в одной комнате с мистером Ллевелином.

Он сжал мою руку, вызвав во мне воспоминание, что это были те самые руки, которое вытащили меня из воды.

Я взглянула на него чтобы убедиться в том, что он смотрит на меня, и его глаза сияют ярче свечей.

В темном помещении не представляло труда вспомнить, как в пещере я находилась в его объятиях, и приятная дрожь пробежала теперь по моему телу сверху до низу. По легкой улыбке, которая мелькнула у Эдмонда на губах, я предположила, что он вспомнил те же самые мгновенья. И с такой же теплотой.

Кажется, я не ошиблась в своем предположении.

— Прости меня, что не пришел проведать в то утро, — произнес Эдмонд шепотом. — У меня… были дела, которые требования моего участия.

Инстинктивно я почувствовала, что он лжет. И все мои предположения, основанные на искренности его чувств ко мне, показались мне теперь сомнительными. Меня охватила растерянность, и я не знала, как мне теперь поступить. Доверять ему или нет?

А Сули, между тем, душил смех.

— Хилари сказала, что чувствует себя прекрасно, — произнесла она сквозь смех. — В любом случае я думаю, что она просто не хочет напомнить о своей глупости.

Эдмонд повернулся к ней.

— Я думаю, она хотела убедиться, что ни вы, ни Фанни не были в опасности, — сдержанно произнес он, сердито посмотрев ей в лицо.

Миссис Мэдкрофт нахмурилась. Ее громкий вздох привлек внимание Салли, и разговор на эту тему оборвался.

Что касается меня, то меня совершенно не интересовало, что Салли подумала обо мне или собиралась подумать. Достаточно было того, что Эдмонд не заподозрил меня в фокусе, которым я постаралась бы привлечь его внимание. Главное, чтобы я сама была полностью уверена в его чистоте по отношению ко мне.

Но беседа с Винни на садовой скамье все же не прошла для меня бесследно. Где-то в глубине сознания помимо моей воли иногда проскальзывало коварное «а вдруг». А вдруг Эдмонд действительно все так ловко устроил для того, чтобы мне потребовалась его помощь? И вот он уже предстал в роли моего спасителя. Конечно, он мог не рассчитывать на такой эффект, но здесь я помогла ему своим глупым поступком. Зато он вполне мог предвидеть, что мое женское любопытство заведет меня в пещеру, а приливная волна создаст мне трудности. И в этот момент появляется он, Эдмонд-спаситель, который выводит меня из мрачной затопленной пещеры на солнечный свет.

Действительно ли он ходил к бухточке или стоял за ближайшей скалой и выжидал, когда наступит наиболее подходящий момент для выхода на сцену в роли героя?

Мои невеселые размышления прервал голос миссис Мэдкрофт.

— Моей вины нет в том, что мы не начинаем, — произнесла она. — Я сказала вам, что уже почувствовала присутствие Белого Духа.

— Я удивляюсь, как это счастливое племя духов не нашло время, чтобы войти колонной в зал, — пробормотала Эглантина.

— Неужели надо каждый раз затевать спор, когда мы занимаемся этим? — весело спросил Винни. — Не удивительно, что Лили появляется в отвратительном настроении. Она всегда была очень нетерпеливым и впечатлительным человеком.

— Вы совершенно правы, мистер Винтрок, — подтвердила миссис Мэдкрофт. — Призраки очень зависят от той энергии, которую мы излучаем. Если мы поприветствуем Лили с любовью в наших сердцах, то…

— То она подумает, что попала не на тот сеанс, и удалится, — закончила фразу Эглантина. — Или то, что мы все сошли с ума. Лили хорошо знала, что именно все мы думали о ней, и что думаем сейчас.

— Ну, ну, — возразил Винни. — Не все. Я всегда восхищался леди. Вы не можете отрицать, что она была талантливой певицей.

— О тех, кто носит юбку, вы всегда хорошо думаете, — съязвила Урсула.

— До тех пор, пока хозяйка юбки не становится его женой, — дополнила Эглантина.

— Не время и не место говорить об этом, дорогая, — попытался защититься Винни. — И вы несправедливы ко мне. Вы знаете всю глубину моего чувства к вам.

— Я действительно знаю, даже слишком хорошо, — не могла остановиться Эглантина.

Мистер Квомби откашлялся, заслужив тем самым благодарный взгляд от миссис Мэдкрофт.

— А сейчас, дорогая леди, мне пора читать молитву, — напомнил он.

Миссис Мэдкрофт одобрительно кивнула головой. Мистер Квомби некоторое время молча пошевелил усами, затем протарахтел молитву. Этого оказалось достаточно, чтобы словесная перепалка прекратилась. В зале быстро установилась тишина. Она явилась будто долгожданный гость, который терпеливо ждал приглашения. Я ощутила ее тяжесть на своих плечах. С наступлением тишины темнота, казалось, ожила. Она наполнилась лицами, которые наблюдали за мной то издали, то вблизи. И я с ужасом вспомнила, как нахлынул и ушел прилив в Дедл Доо.

— Белый дух? — спросила миссис Мэдкрофт. Последовал твердый стук. Не тот, от которого сотрясался стол в церкви, а солидный, спокойный стук по добротной поверхности стола из красного дерева.

— Вот, я говорила вам, что сегодня будет хороший вечер, — произнесла миссис Мэдкрофт. — Не так ли?

Раскачиваясь с закрытыми глазами миссис Мэдкрофт еще умудрялась улыбаться.

— Белый Дух, ты можешь связать нас с миссис Ллевелин? — спросила миссис Мэдкрофт.

Ее обращение сегодня прозвучало тоже более уверенно. Прежде на связь с Лили миссис Мэдкрофт шла окольным путем. Теперь же она очертя голову бросилась напрямую, словно знала, что миссис Лили Ллевелин находится рядом, стоит только протянуть руку. Я догадалась, что недавний успех оказал на медиума ободряющее воздействие.

— Возможно, следует вызвать прямо миссис Лили Ллевелин, — предложила Фанни. — В конце концов, их было двое, и я рассержусь, если произойдет ошибка.

Мистер Квомби вежливо шикнул на нее.

— Вы не должны отвлекать ее после того, как она вошла в транс, — заметил он. — Это разрывает связь, которую она постепенно находит.

— Но…. — попыталась было возразить что-то Фанни.

— Замолчи, Фанни, — прикрикнула Урсула. При этом Урсула бросила обеспокоенный взгляд в сторону доктора Родеса. Но он никак не откликнулся. Вообще, Кенет молчал с той самой минуты, как мы вошли в это помещение. Может быть, надеялся не привлечь к себе в этот раз внимание Лили? Что он переживал? Стоило ли подвергать себя таким мукам ожидания только ради того, чтобы доказать свою невиновность? Я была склонна думать, что не стоит. Урсула, насколько мне известно, придерживалась такого же мнения.

Между тем, сеанс шел своим ходом. Раскачивания миссис Мэдкрофт становились все более размашистыми.

— Я чувствую, — бормотала она. — Я кого-то чувствую. Да, да. Уверена, что это она. Но она… колеблется.

— Тогда это не может быть Лили, — хихикнула Эглантина, очень довольная собственной шуткой. Никто не поддержал ее.

— Она напугана, он боится, — звучал между тем голос медиума. — Она боится кого-то за этим столом. Поэтому появляется медленно.

Затем миссис Мэдкрофт облегченно вздохнула, словно преодолела какое-то трудное препятствие.

Урсула пошевелилась на стуле.

— Скорее всего, Лили ищет вход, — высказала она свои предположения.

— Белый Дух говорит, что вы должны больше считаться с ее чувствами, — возразила миссис Мэдкрофт. — Она тонкая и чувствительная. И очень похожа на свою дочь.

— С последним замечанием я согласилась бы, — заметила Урсула. — А все остальное чистая чепуха.

— Здесь кто-то есть, кого она очень сильно любит, — продолжала миссис Мэдкрофт.

— Мама! — воскликнула с надеждой Фанни. — Я тоже люблю тебя, мама!

— Нет, нет, это… другая любовь, — сказала медиум. — Это любовь, которую женщина испытывает к мужчине. Это…

Миссис Мэдкрофт открыла глаза и посмотрела на Эдмонда.

— Мистер Ллевелин, — произнесла она. У Салли перехватило дыхание.

— Да, я думаю, что она испытывает что-то к папе, — намеренно вмешалась Урсула. — Что бы мы там ни думали о ней.

— Да, я уверен, что так и было, — заговорил наконец доктор Родес.

Меня его вмешательство в разговор не удивило, он хотел спасти Эдмонда от унижения, которое пережил сам. Но мне показалось, что Эдмонд в этой ситуации держался более уверенно, нежели его будущий родственник Кенет.

— Но миссис Мэдкрофт сказала, что мама любит кого-то из сидящих здесь, — запротестовала Фанни. — Папы здесь нет. Она могла…

— Она могла иметь в виду, что дух твоего папы тоже здесь, — резко сказала Урсула. — Я не удивлена. Он заслуживает своего места за этим столом.

Меня восхитила ее преданность брату. Но даже если бы она не сказала в беседе со мной правду, меня сейчас не смутили бы ее высказывания. Хотелось бы мне знать, заблуждался ли кто-нибудь из присутствующих здесь? Или только сделали вид, что поверили в сказанное Урсулой? Заблуждаться могла только Салли. И то лишь потому, что отказывалась верить в то, что не соответствовало ее представлениям об Эдмонде.

Между тем, меня покорила миссис Мэдкрофт. Ведь она снова не сказала ничего, что не было бы правдой. По крайней мере, на двоих из сидевших за столом ее способности произвели впечатление. Хотя эти двое не хотели ей верить.

Медиум снова закрыла глаза.

— Я чувствую… я чувствую такое сильное дуновение любви, — произнесла она. — Но здесь есть предательство.

Она заколебалась.

— О, Господи, — хотелось закричать мне. — Давайте остановимся на этом. Пусть крыша упадет на нас. Пусть земля расступится под нашими ногами. Пусть еще что-нибудь случится до того, как она скажет хотя бы одно слово. Я затаила дыхание и полностью сконцентрировалась на своем желании молчания. Пусть медиум молчит, пусть молчит, пусть молчит!

Миссис Мэдкрофт открыла рот, чтобы заговорить.

Но ее опередили звуки шагов. Шла женщина. Она шла за пределами зала, достаточно далеко, может быть, даже за пределами здания. У нас, сидящих в зале, сложилось странное восприятие этой необычной походки. Шаги были легкими, женскими, вместе с тем, они отдавались в наших ушах гулко, тяжело.

С каждой секундой они приближались. Вот на несколько мгновений замерли. Я догадалась, что женщина остановилась на лестничной площадке. На той самой, где Лили любила стоять в ожидании гостей, откуда сбегала им навстречу.

Затем шаги зазвучали снова, все ближе и ближе.

Наш маленький кружок замер. Никто не говорил и не шевелился. Кажется, даже ресницы оставались неподвижными на наших бледных лицах. Всех нас сковал страх. Мы боялись даже дышать. Мы до боли стиснули наши и без того крепко сжатые руки. Мистер Ллевелин стиснул мою руку. Он держался спокойно, и все же я чувствовала его волнение. За кого он волновался?

За себя?

Или за кого-нибудь другого среди сидящих здесь, кого он подозревал в убийстве?

А шаги все приближались. Они сопровождались различными звуками. Вот что-то гулко треснуло, будто надломилось кряжистое дерево. А вот раздался какой-то необычный едва уловимый звон, будто бабочка случайно Зацепила крылом туго натянутую паутину. Шаги, треск, легчайший звон — все эти звуки следовали друг за другом, казалось, вытекали один из другого.

Неожиданно близ двери возник аромат розового масла. Сначала он воспринимался лишь очень тонким обонянием и на незначительном удалении. Но постепенно аромат распространялся все шире и ощущался в зале все заметнее. Наконец он наполнил весь зал, его не мог не заметить человек с самым неразвитым обонянием.

— Это Лили, — со страхом пролепетала Эглантина, прижимаясь к мужу. — Это ее запах. Я всегда говорила, что ее можно почувствовать за пятьдесят ярдов.