С. Стивенс - Отчаянные

Папа напрягся, взглянув на Келлана снизу вверх. Я могла поклясться, что у него прибавилось седины.

– Меня куда больше волнует не твоя вульгарная подружка, а то, чем вы занимались ночью. – Весь красный, он смотрел в зазор между нами. – Что за история с побегом и женитьбой? – Он сфокусировал взгляд своих теплых карих глаз на мне. – Ты с ума сошла, Кира?

Мама снова всхлипнула, и папа потрепал ее по руке. Я хотела сесть и поговорить с ними о ночных событиях, но все еще пребывала в шоке. Что лежит в кармане у Келлана, черт побери? И почему оно стоит трех штук?

Папа настойчиво похлопал по дивану, и Келлан оглянулся на меня со смесью веселья, смирения и страха. Не знаю, нарочно ли, но он повернулся так, что мне перестал быть виден его карман. Однако я все равно знала о спрятанной там проклятой штуковине.

Келлан пригласил меня жестом на свободное место рядом с отцом, затем кивнул на дверь:

– Я на секунду. Проверю машину – вдруг Джоуи задела. – Напряженно улыбнувшись мне, он добавил: – Если она поцарапала мою крошку, держите меня, пока не прибил. – Он со смешком направился к двери.

– Что на карте? – спросила я, и он застыл как вкопанный.

Веселая улыбка Келлана мгновенно увяла.

– Ерунда, – покачал он головой, сглотнув. – Забудь об этом, Кира.

Я оставила родителей, подошла к нему вплотную и попыталась прихватить его за карман, но он ловко увернулся.

– Что на карте? – повторила я, изо всех сил сдерживая кипевший во мне гнев.

– Давай потом… наедине? – подавшись ко мне, шепнул Келлан, видя, что я не собираюсь отступать.

Мне хотелось кивнуть, усесться и объяснить встревоженным родителям свою «символическую» свадьбу, но у меня не шла из головы ухмылка Джоуи. Понимая, что речь моя смахивает на заезженную пластинку, но не имея в себе сил остановиться, я задала прежний вопрос:

– Что на карте?

Келлан, теперь уже раздраженный, сузил глаза и огрызнулся:

– А что там, по-твоему, может быть, Кира? Мы записали, как трахаемся!

Едва он осознал, какую глупость сморозил, на лице его мгновенно отразилось раскаяние. В минуты досады у Келлана, бывало, отказывали тормоза, а Джоуи взбесила его основательно. Наверное, мои упорные расспросы явились последней каплей.

Я разинула рот, меня как будто окатили ледяной водой. Мне было известно, что он скажет, – я знала это, честное слово, – но из его уст это прозвучало убийственно. Мне стало очень плохо. Слезы мигом навернулись на глаза, и я пробормотала:

– Вы снимали домашнее порно?

Мама кашлянула и поерзала на диване. Тут я вспомнила, что мы не одни. Какая же я дура – не могла отложить разговор до минуты, когда мы останемся тет-а-тет. Черт бы побрал мое любопытство! Я была готова отдать что угодно, лишь бы не знать, что мой свежеиспеченный муж хранит в кармане доказательство своих сексуальных забав с другой девицей. И уж тем более за то, чтобы об этом не догадывались мои родители.

Понимая мое состояние, Келлан устремился ко мне с распахнутыми объятиями:

– Кира! Я могу объяснить!

Я выставила вперед ладони, по моим щекам катились слезы. Сейчас я не нуждалась ни в каких объяснениях. Мне хотелось лишь остаться одной. Отвернувшись от него и родителей, я побежала наверх. Позади Келлан просил подождать, а мама звала меня, но тщетно. Захлопнув дверь спальни, я сбросила туфли и рухнула на постель, чтобы рыдать уже беспрепятственно.

Мое счастье пошло прахом из-за какой-то безделицы.

Выплакавшись, я представила ситуацию в более светлых тонах. Конечно, я психанула – запись была старая, Келлан сделал ее не на днях. Я испытала шок, вот и все. Плюс отвращение. Сама мысль о Келлане с другой женщиной была невыносима, и неважно, сколь давно это произошло. Мне хватало воспоминаний о звуках из-за стены, когда он развлекался со всеми подряд. От перспективы еще и увидеть это меня тошнило. Прикрывая ладонью рот, я старалась, чтобы меня не вырвало.

Когда рыдания иссякли, я различила приглушенное бормотание, долетавшее снизу. Наверное, папа учил Келлана уму-разуму. Понимая, что мне нужно пережить случившееся, я постаралась думать о чем-то помимо желтых туфель на шпильке, обвившихся вкруг торса Келлана. Но этот образ было трудно выкинуть из головы.

Желая уцепиться хотя бы за что-то, я сняла кольцо и уставилась на крошечные бриллианты. Рассматривая их, я вспоминала все романтичные и трогательные слова, которые Келлан говорил мне, и никому больше.

Лучше пообниматься с красавицей, чем проснуться в синяках. Мне нужно быть рядом с тобой. В каждой девушке я вижу тебя. Ничего, кроме тебя… Ты все, чего я хочу. Нам будет здорово вместе. Ты сводишь меня с ума. Останься. Останься со мной. Мы вместе со всем разберемся. Не уходи, пожалуйста. Я уверен, что не хочу жить без тебя. Мы поженились… Ты моя жена. Я люблю тебя.

Когда в дверь осторожно постучали, мои эмоции успели улечься. Произошедшее уже представлялось мне глупостью. Келлан приоткрыл створку, но не вошел.

– Кира… можно к тебе?

Перекатившись на постели, я вытерла глаза насухо и оправила короткое платье.

– Да, – скрипуче каркнула я.

Дверь так и не распахнулась, и я нахмурилась. Помедлив еще, Келлан осведомился:

– Ты ведь ничем в меня не запустишь?

Я прыснула, и Келлан осмелился показаться на пороге. Улыбнувшись при виде его тревоги, я помотала головой:

– Нет, здесь не опасно.

Келлан тихо притворил дверь и направился к постели. Его глаза были прикованы к кольцу, которое я продолжала ощупывать, и он замедлил шаг. Не отводя взгляда от украшения, он прошептал:

– Ты что, уходишь?

По его встревоженному лицу я поняла, какой трагедией представилось ему мое поведение. Я расстроилась, убежала, а теперь сижу с кольцом в руках, как будто больше не собираюсь его носить. Тотчас я надела колечко на палец. Келлан поднял на меня глаза, полные непролитых слез. Он простер ко мне руки, и у меня защемило сердце.

– Конечно же нет, я никуда не ухожу.

Он все еще сомневался, а потому я встала на колени, потянула его за футболку, а затем обняла за шею, и он, обвив меня руками, моментально расслабился. Вдохнув его запах, я прошептала ему на ухо:

– Я вспоминала все, за что люблю тебя. Оценивала все, что ты сделал для меня. Поражалась, какой ты. И снова влюблялась.

Келлан потрясенно отстранился:

– В день нашей свадьбы ты узнаешь, что у меня есть запись секса с другой, и из-за этого снова влюбляешься?

Он потрогал мой лоб – нет ли жара.

Я снова рассмеялась и повалила его на постель.

– Нет, меня завела не запись, но… – Положив голову ему на плечо, я заглянула в его темно-синие глаза. – В тебе много хорошего, и я не позволю, чтобы этот пустяк все разрушил.

Келлан улыбнулся и поцеловал меня в лоб:

– Я уже говорил сегодня, как люблю тебя?

Уютно устроившись в его объятиях, я сплела наши ноги и прижалась щекой к груди Келлана прямо над моим вытатуированным именем.

– Наверное, говорил, но мне никогда не надоест слушать.

Стиснув его футболку в кулаке, я на какое-то мгновение расслабилась. Келлан нарушил тишину, пророкотав мне в ухо:

– Извини, Кира. Я не хотел, чтобы это вскрылось.

Я глянула на карман, гадая, лежит ли там еще карта, а затем подняла глаза на его виноватое лицо:

– Я не хочу, чтобы ты прятал что-то из страха огорчить меня. Это уже не раз заводило нас в беду.

– Ты права, – задумчиво кивнул Келлан. – И я бы, наверное, тебе все равно рассказал… Но не сразу после брачной ночи. Говоря откровенно, я вроде как забыл про эту запись с Джоуи. – Он сжал губы, явно удрученный неуместным появлением Джоуи и ее напоминанием о себе.

– Как можно забыть о заснятом сексе с соседкой? – спросила я, сосредоточив взгляд на его чисто выбритом подбородке. – По мне, это нереально.

Келлан напрягся подо мной, и я на какое-то мгновение расслабилась. Не успела я задать вопрос, переполнявший меня, как Келлан вздохнул:

– Я виноват, Кира, что и говорить. Она попросила… Мне было все равно. Я тогда вообще ни с кем не встречался, а она… – Он замолчал, закрыл глаза, а когда открыл снова, прошептал: – Я не думал о будущем и о том, какой след за мной потянется… И сейчас жалею.

Теперь мне стало по-настоящему нехорошо, и я села:

– Это что, не единственная запись?

Келлан скривился, и я сразу все поняла.

– Прости, Кира, – прошептал он опять.

Скрестив на груди руки и не веря своим ушам, я покачала головой:

– О боже… Я вышла замуж за Рона Джереми[1].

Келлан старался сохранить невозмутимость, но надолго его не хватило. Я стукнула его по плечу, когда он разразился хохотом, а он схватил меня за руки, выпрямился и вынудил меня обнять его за талию. Притянув к меня к своей груди, он утешающе погладил по спине, и моя короткая гневная вспышка мгновенно сошла на нет. Затем меня затопило уныние.

– Всего не утаишь, Келлан. Тем более теперь, когда твоя группа гремит по радио и ты прославился. Как только люди сообразят, что смогут на тебе заработать, эти записи будут повсюду.

– Это понятно… – с печальной улыбкой кивнул он. – И я не знаю, как извиняться.

Изучив выражение его лица, я наполнилась сочувствием.

– Келлан, торговать будут не моим телом. Незачем извиняться за поступки многолетней давности. Мне просто… неприятно, что твоя интимная жизнь окажется у всех на виду.

– Мне наплевать, – пожал плечами Келлан и погладил меня по щеке. – Я одного не хочу – чтобы это ранило тебя.

Потершись о его руку, я протяжно выдохнула:

– Что ж, я хоть буду готова. И вряд ли стану сама смотреть эти записи.

Я ухмыльнулась, а Келлан рассмеялся, после чего я покачала головой и закрыла глаза. Жаль, что миру предстояло увидеть моего мужа во всей красе, но это и в самом деле было не важно. Он был уже не тот человек. Он стал моим мужчиной.

Разомкнув веки, я всмотрелась в его озабоченное лицо. Желая уменьшить страх Келлана, что я порву с ним из-за этого, я игриво пробормотала:

– Ну и кобель же ты.

Он тряхнул головой и потянул меня к себе. В следующую секунду я вспомнила, что у нас еще много дел, что нас ждут. Едва я дернулась, чтобы напомнить Келлану позвонить Гэвину, в дверь спальни постучали.

– Кира, солнышко, у тебя все в порядке? – донесся встревоженный мамин голос.

Келлан зашевелился подо мной и отстранил меня, чтобы подняться. Мечтая вернуться в его объятия, я села и одернула тесное платье.

– Да, входи.

Переступив порог, мама со смешанными чувствами взглянула на Келлана. Я видела, что она потрясена услышанным внизу. Маме очень нравился Келлан, но она пеклась обо мне не меньше папы, и Келлан вынуждал ее нервничать. Красота, слава и молодость обычно плохо уживаются с моногамией. Она прилагала все усилия, чтобы поверить в моего кавалера, но была, конечно, убеждена, что рано или поздно он от меня сбежит.

Но она не знала Келлана так, как знала его я. А я была уверена, что он этого не сделает. Он уже пожил той жизнью и теперь искал большего. Он хотел найти себе спутницу – и ею стала я.

Я нацепила на лицо светлую улыбку, пока мама шла ко мне. Келлан посмотрел куда-то вдаль, а затем поцеловал меня в щеку.

– Пойду позвоню Гэвину и проверю машину. Через минуту вернусь.

Кивнув, я поцеловала его пальцы.

Мама проводила Келлана взглядом и села на постель рядом со мной. Она ни о чем не спросила, но прежняя обеспокоенность все еще ясно читалась в ее зеленых глазах. Положив руку ей на колено, я повторила:

– Все в порядке, мама, честно.

Она была явно обескуражена.

– Какой может быть порядок с ним и с той девицей?..

Она не договорила, и я пожала плечами:

– Это было сто лет назад, задолго до меня. Запись не имеет ко мне никакого отношения. Теперь шок прошел, и я успокоилась. – Мама недоумевала, и я со смешком положила голову ей на плечо. – Он уже не тот, и… – Я помедлила, вдруг вспомнив о собственных промахах. – Я не могу упрекать его прошлым.

Уловив мою интонацию, мама отстранилась, чтобы я видела ее.

– А как насчет твоего прошлого? – Она внимательно изучала мое лицо. – Может, расскажешь, солнышко, что на самом деле произошло между тобой и Денни?

Я моргнула, застигнутая врасплох. Мама и папа смирились с тем, что Денни покинул меня ради работы на родине. Но мама была наблюдательной, заботливой и любопытной, а потому, несомненно, свела воедино виноватые взгляды и перешептывания, благодаря которым сложила пазл «Денни – Келлан – Кира», оказавшийся намного больше предложенного мной крошечного фрагмента. Конечно, она подозревала об истине. Ощутив на глазах слезы, я замотала головой. Нет, я не расскажу ей, каким была чудовищем, не скажу, что она воспитала существо еще более порочное, нежели мужчина, заснявший на видео свой секс с соседкой по квартире. Пусть лучше считает меня невинной овечкой. Но в таком случае я окажусь лгуньей.