Лана Пиратова - Отдана за долги

Я все еще молчу. Слова сейчас бесполезны. Что бы я не сказала, все будет напрасно.

— Милана, я люблю тебя, — шепчет Дамир. — Пожалуйста, не закрывайся от меня. Не надо. Давай переживем это вместе.

Он берет мое лицо руками и целует. Глаза, щеки, лоб, губы. Быстрыми поцелуями. Потом опять прижимает меня к себе.

Но тут раздается телефонный звонок.

Дамир достает телефон, смотрит на экран и сбрасывает звонок. Но телефон опять звонит. Так продолжается три раза. Кто-то настойчиво хочет поговорить с ним.

Наконец, Дамир отвечает недовольным тоном и я слышу лишь обрывки ничего не значащих для меня фраз.

— Да! Когда? Где? Да, все правильно. Я понял. Так, везите его! Как? Почему? Сколько?

Тяжелый вздох.

— Хорошо, я выезжаю. Да, встречаемся в аэропорту. Все.

Дамир кладет трубку и кидает телефон на диван. Берет меня за плечи.

— Милана, мне надо уехать. Ненадолго. Это очень важно. Для нашего общего будущего. Понимаешь? Я не могу пока тебе рассказать. Но ты должна мне верить.

Смотрит мне прямо в глаза.

— Пожалуйста, скажи что-нибудь, Милана. Не молчи. Я скоро приеду и мы договорим. Хорошо? Я могу рассчитывать на твое благоразумие? Теперь есть не только ты и я, а еще и ребенок. Ты помнишь?

Киваю. Он улыбается. Опять прижимает меня к себе.

— Ты подождешь меня здесь. Мне так будет спокойнее.

— Но я…

— Нет, Милана, здесь, — твердо говорит он.

— Ты запрешь меня? Опять? — спрашиваю я.

— Нет. Я больше не буду тебя запирать. Ты останешься сама. Потому что так надо. Так будет лучше. Поверь. Я скоро приеду и тогда…

— Что тогда?

— Вот тогда и узнаешь.

Целует меня в макушку.

— Все, мне пора. Самолет через пару часов.

Опять берет мое лицо в руки.

— Милана, помни: я люблю тебя. Поняла? Просто знай это.

Потом целует в губы. Теперь уже по-настоящему. Долго. Страстно.

Отрывается с рыком и, схватив телефон, уходит.

Какое-то время я сижу одна, в гостиной.

Да, Дамир говорил красивые слова. Очень. Я хотела их услышать. Раньше. Но сейчас все эти слова просто меркнут перед воспоминанием о том самом видео. И перед осознанием, что ОН был там. Был! И не остановил! Позволил…

Отгоняю от себя продолжение этой фразы. Нет. Не надо. Не хочу.

Не могу оставаться в этом доме. Не могу. Вскакиваю с дивана и бегу к двери. Он сказал, что я свободна. Что он не запер меня.

Открываю дверь и выхожу. И, действительно, никто меня не останавливает. Я свободно покидаю дом Дамира.

Хочу домой. Закрыться в комнате и, наконец, поплакать. Одна.

Дома меня встречает мама.

— Миланочка, — мама обнимает и целует меня, — как? Ты сама добралась? Почему не позвонила, чтобы встретили? Как ты себя чувствуешь?

— Хорошо, мам, я пойду отдохну у себя. Ладно?

— Конечно-конечно. Если что-то надо, скажи.

В своей комнате я падаю на кровать и, наконец, даю волю слезам. Почему все так? Почему моя жизнь идет таким вот путем? За что?

Слезы так и катятся по щекам, но я решаю не доводить себя до истерики. Ради малыша. Он-то ни в чем не виноват.

Боже! Во мне ребенок человека, которого я не могу простить.

Раздается стук в дверь.

— Милана, можно? — в комнату заходит мама.

— Да, мам, конечно, — быстро вытираю слезы, но глаза все равно выдают меня.

— Ты плакала? — маму не проведешь. — Что случилось, Милана? У тебя что-то болит? Что произошло?

— Все хорошо, мам. У меня ничего не болит.

— Но ты плачешь. Милана, не скрывай от меня. Я ведь мама. Что случилось?

И я не знаю, сказать ей или нет. Она же все равно узнает. Рано или поздно. Может, пусть это случится раньше?

— Мам, понимаешь, — начинаю я издалека, — когда вот я в больнице была… Там выяснилось…

Замолкаю. Не решаюсь произнести главное.

— Что Милана? — беспокоится мама. — Что выяснили? Говори! Что-то со здоровьем? Пожалуйста, Милана, не заставляй меня нервничать.

— Выяснили… В общем, я беременна, мам, — признаюсь, наконец, я и внимательно смотрю в глаза мамы.

Они становятся круглыми. Мама смотрит на меня, не моргая.

— Как? Милана, как? — мама хмурится. — Подожди. Это точно?

Киваю.

— Но кто он? Кто отец ребенка?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Я знаю, что сейчас, как никогда, Милана нуждается во мне. Я должен помочь ей. И я готов ждать, когда она простит и примет меня опять в свою душу. Ждать и быть рядом с ней. Забыв о работе. Обо всем.

Но не получается. Я успеваю сказать главное, как раздается телефонный звонок. Эльдар. Уверен, что звонит не просто так. У него, наверняка, есть веский повод. И, все-таки, сбрасываю звонок.

Но когда телефон звонит уже третий раз подряд, отвечаю.

Нашли Стаса.

Оказалось, он скрывался в каком-то маленьком городке. И, наверное, так ему и дальше удавалось бы с успехом избегать встречи со мной, если бы не страшная авария, виновником которой он стал.

Из-за его неудачного маневра на дороге грузовик врезался в автобус. Пострадало много людей. История получила широкую известность. А данные Стаса попали в сводки происшествий. И оказались в руках моей службы безопасности.

Стас сильно пострадал в аварии. Он был нетранспортабелен. Поэтому мне самому надо было лететь, чтобы увидеться с ним. И тянуть было нельзя. По прогнозам врачей жить ему оставалось недолго.

Поэтому я должен вылететь сразу же, как только получаю долгожданные новости. Этот вопрос надо тоже закрыть. Ради нашего с Миланой будущего.

Я вижу в ее глазах то, что дает мне надежду. Надежду на прощение и искупление.

Каким бы ни было ее решение, она останется со мной. Я знаю это. Я не отпущу ни ее, ни ребенка.

Я могу запереть ее. Заставить ждать меня в моем доме. Но не хочу. Не хочу, чтобы она опять воспринимала этот дом как свою тюрьму. Она тоже должна хотеть остаться здесь. Ведь этот дом станет и ее тоже. Так будет.

В аэропорту меня уже ждет Эльдар. Он вкратце рассказывает мне все, что пока известно о Стасе.

Мы прилетаем в этот городок, аэродром которого по размеру напоминает мне мой фитнес-клуб.

Сразу же едем в больницу.

Первое, что я делаю, — иду к врачу. В последнее время общение с ними стало для меня обычным делом.

Стас в реанимации. В сознании, но состояние нестабильное. Врач не дает никаких гарантий. Кое-как я уговариваю его дать мне возможность увидеться с больным. Мне это нужно. Даже если Стас умрет. Этот вопрос будет закрыт, только если я услышу от него все, что он может мне сказать. Чтобы не думалось. Чтобы знать из первых рук.

В палату к Стасу я захожу один. Он лежит в повязках, но дышит сам. Может, и выживет. Врач не был однозначен в своих выводах.

Хочу ли я его смерти? Не знаю. Раньше я мечтал увидеть его, корчащимся от боли и умирающим у меня на глазах. Сейчас — нет. С меня хватит, если он получит свое и за поджог, и за попытку убийства. Миланы! Сжимаю кулаки.

Сколько раз я представлял себе, как прохожусь по его физиономии. Но видно, не судьба. Ему и так досталось нехило.

— Ну, здравствуй, Стас, — говорю я и он резко поворачивается ко мне и пытается приподняться на кровати. — Смотрю, не ожидал?

Он не сводит с меня глаз, судорожно сглатывает.

— Дамир? — спрашивает. — Что ты тут делаешь? Как ты меня нашел?

— А ты думал, наш вопрос закрыт? Нет, Стас.

Подхожу к нему ближе и читаю страх в его глазах.

— Не надо, Дамир. Ты же видишь, в каком я состоянии. Нет! — и он закрывается рукой, как будто я собираюсь ударить его.

— Я не собираюсь марать о тебя руки, Стас. Из больницы тебя уже ждет следователь. Письмо Лейлы уже у него.

— Тогда что тебе еще надо? — уже зло спрашивает он. — Зачем ты пришел? Насладиться моим состоянием?

Это вызывает у меня усмешку.

— Мне жаль тебя, Стас. Искренне жаль. Что ты получил с того, что запер меня? Где твоя успешная жизнь?

Он молчит. Лишь зло смотрит на меня.

— Ответь мне на один вопрос, Стас. Только один. И я уйду. Обещаю. Зачем? Зачем ты все это сделал? Почему я? Чем я помешал тебе?

Воцаряется тишина. Но лишь на мгновение, потому что в следующую минуту Стаса прорывает. Он говорит зло, отрывисто. С ненавистью, которая так и скользит в его голосе. Поток слов прерывает лишь его кашель. Я вижу, что ему тяжело говорить, но не останавливаю. Я хочу это все услышать до конца.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Почему ты, Дамир? А ты не понимаешь? Ты! Ты чуть не украл у меня все! Хотя нет, все же украл. Я был лучшим в клубе. Лучшим, понимаешь? Пока не появился ты. Дикий зверек, спустившийся с гор. Ты отнял у меня мечту! Все отнял! Я видел, как тренер смотрел на тебя. Как смотрели агенты. Обо мне забыли. Как будто меня не стало. А ведь это я должен был поехать в сборную. Я! Не ты!

Стас тяжело выдыхает. Каждое слово дается ему с трудом, но он продолжает. Уже спокойнее. И я вижу, что ему тоже давно охота была выговориться. Освободиться.

— Я знаю, что не жилец. Врачи не скрывают от меня. Мне осталось немного. И я рад, что могу сказать все это тебе в лицо. Сказать, как я ненавижу тебя.

Когда я узнал, что в сборную едешь ты, а не я. Я узнал это раньше тебя. Несмотря на то, что я перестал быть фаворитом, друзья у меня остались. Так вот, когда я узнал, я решил не допустить этого. Не станет тебя — возьмут меня. Так думал я. Каждый раз, когда ты бегал по полю, я с надеждой ждал, что ты получишь травму. Но тебе везло. Ни шипы соперников, ни подкаты на тебя не действовали. И тогда я решил действовать по-другому.

Стас закрыл глаза. Взял передышку и продолжил:

— Лейла. Я познакомился с ней, когда ей было шестнадцать. Дурочка. Сбежала из дома. Я приютил. Как любая баба влюбилась в своего якобы спасителя. Мне было удобно. Безотказная. Доверчивая. Готовая на все ради меня. Хотя нет. Мне пришлось ее уговаривать, чтобы она дала показания против тебя. Долго уговаривать. Угрожать. И она согласилась. Все получилось просто идеально: поверили ей, экспертиз не проводили. Да и следователь оказался националистом и был рад без лишних улик упрятать тебя за решетку. Идеально. Но…

Он опять обрывается, кашляет. Жестом просит подать ему воды. И я подаю. Он жалок.

— В сборную меня так и не взяли, — Стас опять приоткрывает завесу прошлого. — Не подошел. И я бы благополучно забыл о твоем существовании, Дамир. Плевать бы хотел на тебя и твое будущее. Если бы не Лейла. Эта ебанутая затрахала меня разговорами о невинно обвиненном. Всерьез собиралась идти в полицию. Я не мог этого допустить. Я подсадил ее. Она стала еще больше зависима от меня. Но в редкие минуты просветления пыталась бежать. Возвращалась к родителям. И тогда мне приходилось клясться ей в любви, чтобы вернулась. Я не мог отпустить ее.

Однажды она пропала надолго. Не отвечала на звонки. Не выходила из родительского дома. Я несколько дней дежурил у подъезда. Наконец, она появилась. Я сразу же затащил ее в машину. На этот раз она сопротивлялась. И ляпнула, что написала явку с повинной. Я готов был удушить ее. И я сделал бы это. Но мне надо было знать наверняка, что она написала и куда отнесла. Привез ее домой и просто накачал. В очередной раз. И она все рассказала.

В полицию нести побоялась. Спрятала в сейфе. И тогда я понял, что должен забрать эти документы. Чего бы мне это не стоило. А еще я понял, что от Лейлы пора избавляться. Это было самым простым — я просто отдал ее сторожу в своей школе.

Лейла рассказывала мне, что у нее есть сестра. Младшая. Милана. И я решил действовать через нее. Это оказалось очень просто. Глупенькая наивная девчонка. Она ведь была девчонкой, да, Дамир?

Он с ухмылкой смотрит на меня. Сжимаю кулаки. Я еле сдерживаюсь, чтобы не дать ему по морде.

— Успокойся, — замечает он мою реакцию, — мне она и не нужна была. Все, что мне надо было, — забрать документы из сейфа. И я почти сделал это. Если бы не появился ты. Опять ты. И все пошло наперекосяк. Ты опять сбил все мои планы.

— Ты поджег сауну? — спрашиваю прямо.

— Я.

— Неужели совсем не было жаль девчонку? Ты же дверь лопатой заблокировал. Тварь.

— Она приехала за документами. Просто оказалась не там, где надо, — хладнокровно размышляет он.

И я, все-таки, не сдерживаюсь и хватаю его за грудки. Приподнимаю. Он стонет. Отпускаю и швыряю его на кровать.