Бартл Булл - Отель «Белый носорог»

Энтон взобрался на вершину холма. От креозотового завода курился дым. Возле резервуаров копошились человеческие фигуры. Он достал из седельной сумки немецкий полевой бинокль. Его охватил охотничий азарт. Подъехали Слайдер с Оливио.

— Оливио, может, вы отдохнете, пока мы с Рэком спустимся, посмотрим, что они затевают?

Карлик наблюдал за всадниками в бинокль. Боль никуда не делась и не денется, но он не обращал на нее внимания. Мулы остались запряженными, их привязали к нижнему суку хинного дерева.

Оливио понимал: друзья не хотели его обидеть, однако испытал горечь. Как когда-то сверстники в Гоа, его считают недостойным мужского приключения. Хотя некоторые дамы считают иначе.

Он поводил биноклем из стороны в сторону. Облизал губы и наставил окуляры на два длинных стальных цилиндра, штабеля бревен и запыленный «виллис» его кузена. Из сарая вышел Фонсека с деревянными козлами в одной руке. На земле, возле ямы с опилками, валялись две длинные пилы с двумя ручками. Третья, с удлиненными зубьями, была воткнута в бревно. Подъехали Энтон со Слайдером.

— Опять браконьерствуете, мистер Фонсека? — Энтон спрыгнул на землю и заглянул в кузов «виллиса», где валялись рога носорога и леопардовые шкуры. — Стреляете из автомобиля?

— Вам, англичанам, только и есть дело, что до животных. Сколько ты хочешь за свой участок?

— Сейчас же сворачивай завод и убирайся. Ты портишь мою землю и отпугиваешь дичь.

— Красавец был молодой носорог, — Рэк Слайдер подержал на ладони закрученный рог. — Это подстрелил кто-нибудь из твоих ирландских головорезов?

— А ну бросай оружие в яму! — В дверях сарая показался Пэдди с наведенным на Слайдера ружьем. — И тебе не советую заикаться о рогах, Райдер, а то я знаю, куда их засунуть.

Энтон напрягся. Цыганский нож словно бы начал тихонько продвигаться к руке.

Наверху холма маленькая человеческая фигурка изо всех сил хлестнула обоих мулов. Фургон покатился вниз. Одно переднее колесо наткнулось на муравьиную кучу, и повозка продолжала путь уже на боку. Обезумевшие мулы протащили ее через колючий кустарник.

— Если ты соскучился по своему другу Рейли, — обратился Фонсека к Энтону, — то знай: он поехал с визитом к своей давней милашке. Миссис Луэллин слишком много времени проводит одна.

Слайдер дотронулся до пряжки своего ремня и подмигнул Энтону. Незаметно поворачиваясь к яме с опилками, американец метнул в Пэдди рог и выхватил револьвер.

Сверкнул нож Энтона. Пэдди выстрелил. Грудь Слайдера окрасилась в красный цвет. Он свалился в яму с опилками. Острый цыганский клинок поразил Пэдди в живот.

Энтон бросился на ирландца. Он успел схватиться за ружье, и вторая пуля пришлась в воздух. Бандит ошалело посмотрел на свое брюхо и вытащил чури. Энтон отбросил ружье и атаковал Пэдди. Рыча и истекая кровью, тот встретил его с ножом в руке. Сцепившись, они рухнули на край ямы с опилками. Пэдди напоролся спиной на зубья пилы и свалился в яму; Энтон упал на него сверху.

Из опилок на Энтона смотрели мертвые глаза Рэка Слайдера. Энтон боролся с раненым громилой. Пэдди мертвой хваткой вцепился в левую руку Энтона. Одновременно он пытался схватить противника за горло.

Энтон нащупал в опилках свой нож. Их лица сблизились. В поросячьих глазках Пэдди горела лютая ненависть — как во время их поединка по арм-реслингу. Лапища ирландца добралась до горла Энтона. У того потемнело в глазах. В мозгу предостережением вспыхнули слова Кариоки: «Тлага, ты должен научиться вовремя убивать».

Энтон вонзил чури в ту же рану у Пэдди на животе и повернул лезвие ножа вверх, к грудине. Он вспорол Пэдди, как рыбину. Тело ирландца обмякло, только глаза еще несколько секунд продолжали жить, но и они погасли. Энтон выбрался из ямы. Нужно торопиться к Гвенн! Но когда он попытался встать с четверенек, Фонсека огрел его бревном.

Гвенн пыталась представить себе переезд. Стоя на берегу реки, под тамариндом, она подбросила камешек к одной из пирамид Алана и устремила взгляд за реку, туда, где на горизонте проступали очертания горы Кения.

Она растерла на ладони и понюхала горстку красной земли. Присмотрелась к своим обломанным ногтям и напомнила себе о необходимости надевать перчатки.

Господи, что может быть прекраснее этих мест? Как оставить ферму, ведь она стала роднее Уэльса! Под этим деревом Велли появился на свет. А под этими камнями покоится прах ее мужа. Каждая борозда оплачена тяжким трудом и борьбой. Уже переезд из бунгало в новый каменный дом оставил глубокий след в ее душе. И потом, новый участок расположен в такой глуши! Все придется начинать сначала. Третий дом, другая земля, непривычные звери и растения. Возможно, новые друзья. А Энтон? Уедет ли он вместе с ней? Увидится ли она еще с Адамом Пенфолдом, Оливио и Викторией?

Сзади послышался плеск воды. Гвенн обернулась — Рейли. В ней тяжело заворочались гнев и страх. Ее обидчик въехал в реку верхом на абиссинском пони. Он явно спешил — то и дело вонзал шпоры в бока животного.

Гвенн вскочила и понеслась по полю к своему новому коттеджу. Компактный, построенный по чертежам Алана, с толстыми каменными стенами, он был ничуть не хуже тех, в которых жили фермеры в Уэльсе. Сердце стучало, как барабан. Гвенн ворвалась в гостиную и побежала дальше — в недостроенную кухню. Не найдя ружья, схватила нож. Всего несколько часов назад она оставила свой дробовик в сарае после того, как прогоняла нахальных скворцов с кукурузного поля. Один ствол еще был заряжен. Она выбежала через заднюю дверь, подхватила юбку и помчалась к открытой двери сарая.

Перемахнув через забор овечьего выгона, Гвенн угодила в гущу мериносов. Рейли уже был на берегу и на своем пони скакал навстречу. Овцы бросились врассыпную. Гвенн добежала до дальнего забора в тот самый момент, когда Рейли, неуклюже сидя на лошади, срезал угол и помчался по диагонали через кукурузное поле.

Задыхаясь, Гвенн вбежала в продолговатое, крытое соломой строение. Ружье стояло в другом конце. На голубовато-серых кончиках стволов играли солнечные блики. Гвенн спотыкалась об инвентарь, горы мешков и вязанки сухих кукурузных стеблей. Она бросила нож и схватила дробовик. Рейли, пыхтя, накрыл ее руку своей.

— Счастлив видеть. А ты?

— Пусти!

— Мистер Фонсека послал меня проверить, освободила ли ты его владения. Все это теперь принадлежит ему. Он у себя на заводе. Если твои друзья попробуют сунуться, уж он постарается их задержать. Тем более что теперь все знают, милочка, как мы с тобой близки, — сама раззвонила.

Свободной рукой Рейли стиснул плечо Гвенн. Она залепила ему пощечину. Рейли осклабился.

— Разве так встречают старых друзей?

Его лапа поползла к ее груди. Одновременно ему удалось вырвать у нее ружье и отбросить в сторону. Гвенн затошнило от его пота и нечистого дыхания. Он завел ее руку за спину и прижал ее к деревянной стене. Гвенн отчаянно сопротивлялась.

— Изнасилование, да? — Рейли рванул на ней блузку — посыпались пуговицы — и запустил лапу между грудями.

— Я убью тебя, Рейли! — Гвенн лягнула его лодыжку. Во второй раз она этого не допустит!

— Это же мой байстрюк гоняет здесь с черномазыми. Да подожди, глупая баба, ты ко мне еще привыкнешь и выйдешь за меня замуж, и ферма снова станет твоей.

Слава Богу, что она отправила Велли в «Белый носорог» вместе с Бевисами!

Рейли сорвал с нее блузку и сунул руку за пояс юбки. Гвенн саданула его коленом между ног. Они вместе рухнули на гору пустых мешков.

Чувствуя на себе его тяжесть, Гвенн сосредоточила все усилия на том, чтобы не дать Рейли засунуть ей руку между бедер. Он разорвал на ней нижнее белье. Она завела руку за голову и стала лихорадочно шарить по полу в поисках ружья, но его не оказалось.

Тогда она расцарапала Рейли физиономию и сорвала с глаза пластырь. Рейли все норовил впиться ей в губы своим поганым ртом. Его щетина колола ей лицо. Рука Гвенн продолжала искать ружье.

Она нащупала цинковое ведро. Запустила руку внутрь и поняла, что там такое. Ядовитый порошок для борьбы с паразитами у овец. Смесь мышьяка и соли.

Рейли откинулся назад и стал расстегивать ремень. Гвенн захватила горсть адского порошка и сыпанула ему в глаза и рот.

Рейли вскочил. Он отчаянно мотал головой и отплевывался. При этом он орал так, будто его режут. Гвенн тоже вскочила.

— Сука! — истошно вопил бандит. — Мои глаза!

Он ухватил Гвенн за плечо, но она вырвалась; на коже остались царапины.

Схватив пони под уздцы, Гвенн, как была, без блузки, вскочила в седло. Только на берегу она позволила себе обернуться. Рейли продолжал реветь, одной рукой держась за лицо, а другой отыскивая оружие. Брюки спустились ниже колен, наружу вывалилось белое брюхо.

— Будь ты проклята!

Гвенн заставила пони войти в Эвасо-Нгиро.

Очутившись на другом берегу, злая и испуганная, она хлестнула пони и помчалась кратчайшей дорогой на юг — через участок Энтона. Стыдясь своей наготы, низко пригнулась к холке лошади.

Пришло время задуматься над словами Рейли. Что Фонсека и ирландцы замыслили против ее друзей? Конечно, они жаждут смерти Оливио — из-за наследства, а Энтона потому, что ему принадлежит земля, на которой Фонсека построил свой завод. И потому что он — единственный свидетель изнасилования. Успеет ли она предупредить Энтона?

Лошадь начала уставать. Гвенн погладила ее и успокоила ласковыми словами. На руках осталась пена. Гвенн присмотрелась к лошади. Она явно не робкого десятка, неприхотливая и выносливая. Как раз то, что нужно в Африке. Гвенн порылась в седельной сумке — может, сыщется какая-нибудь тряпица? Однако нашла только бутылку виски, кусок колбасы и журнал своего мужа.

Они въехали в кедровую рощу. Свежий лесной воздух остудил разгоряченное животное. Гвенн огляделась. Среди прямых, голых стволов кедра стали попадаться камфорные и фиговые деревья. Возможно, когда-нибудь здесь можно будет добывать камфорное масло. Она расправила плечи.

Ее внимание привлекли круглые отпечатки слоновьих следов; кое-где виднелись огромные свежие лепешки — живые, влажные, густо нашпигованные семенами и веточками.

Энтон дал Фонсеке неделю, чтобы тот убрался с его земли. Сегодня как раз истекает срок. Значит, Энтон должен приехать. Нужно его предупредить! Взбудораженная слоновьим запахом, лошадь перешла на рысь. Гвенн ударила ее пятками, заставляя пуститься в галоп.

Энтон лежал без чувств у ног Васко Фонсеки. Тот подошел к краю ямы с опилками и уставился на мертвые тела Пэдди и Слайдера. Эти двое стоили друг друга! Он плюнул и подбросил в яму опилок. Бросил бревно и вернулся к Энтону.

— Сейчас мы тебе накачаем легкие кипящим креозотом.

Рубашка Энтона пропиталась кровью его врага. Сверху налипли опилки. По лбу бежала струйка его собственной крови.

Фонсека нагнулся и потащил Энтона за ноги к цилиндру. Там он зацепил ступни Энтона за нижнюю ступеньку и выпрямился, чтобы передохнуть. Посчитал ведущие к двери ступеньки. Придется сначала забраться самому, а потом втащить Райдера. Фонсека заглянул внутрь стального цилиндра и увидел на липком полу ружье Пэдди.

Снаружи, у другого конца цилиндра, Оливио подобрался к лесенке, ведущей на крышу, и стал бесшумно карабкаться вверх, представляя себе, будто это его персональная стремянка в «Белом носороге».

Прежде чем нагнуться и втащить в цилиндр Энтона, Фонсека сам шагнул внутрь цилиндра. Гулко застучали по металлическому полу кованые каблуки его ботинок. Он поднял заляпанное креозотом ружье и выбросил наружу. Провел пальцами по трубе с пробитыми отверстиями, через которую в резервуар поступал горячий креозот.

— Отлично, — удовлетворенно произнес Фонсека по-испански.

Дверь захлопнулась. Он бросился туда.

— Какого дьявола? Проклятье! Кто там? Выпустите меня!

Снаружи дверь заперли на щеколду. Фонсека услышал у себя над головой топот маленьких ног. Сквозь узкое — примерно шесть дюймов в ширину и три дюйма в высоту — смотровое окошко с особо прочным стеклом в цилиндр проникал узкий столбик света. Фонсека протер стекло рукавом и, прижавшись к нему лбом, посмотрел наружу.

За стеклом белело чье-то перевернутое лицо — словно белая, в трещинах, яичная скорлупа. Его взгляд уперся в чужие, странные глаза. Один был мертвым, молочно-серым. Другой — распахнутый, немигающий — глядел на него со свирепым изумлением.

Оливио лежал на крыше резервуара. Он изнемог. После крушения фургона все тело терзала жесточайшая боль. Рубашка была изорвана в клочья. Карлик долго смотрел в полные тревоги глаза кузена. Потом постучал о стекло указательным пальцем и спустился по ступенькам. Добравшись до последней, приблизился к металлическому колесу, прочно запиравшему дверь. Но карлик не мог до него дотянуться. Он вцепился обеими руками в спицы. Кожа на груди натянулась — вот-вот лопнет. Однако ему все-таки удалось повернуть штурвал по часовой стрелке, крепко-накрепко блокируя дверь.