– Но это, извините, я не хочу обижать вас, это почти ремесло. – Аля повернулась к Тенину.

– Ну и что? А почему ремесло не может стать искусством? И наоборот? Почему всегда противопоставляют – вдохновение и расчет, творчество и порядок. Я вам скажу, что искусство от порядка только выигрывает, становится точным. Вот и Штраус представил музыку – явление не менее эфемерное – как реальное понятие, которое можно «посчитать». Правда, тут еще его характер – он же был практичным. Тратил деньги с умом, обожал семью и игру в скат. Кстати, одним из самых его любимых произведений было бетховенское рондо «Ярость по поводу потерянного гроша». Это очень символично, знаете ли…

Их разговоры могли продолжаться бесконечно – Тенин обладал феноменальными познаниями в области искусства и безусловным талантом рассказчика. К тому же, придавая огромное значение внешнему оформлению жизни, Алекс получал удовольствие от общения с такой красивой ученицей, и это еще больше его воодушевляло.

Благодаря Тенину Аля впервые в жизни оказалась в «обществе», то есть среди людей, связанных невидимыми нитями финансового достатка, происхождения и положения в государственной иерархии. Она обратила внимание, что Тенин, о жизни которого она ничего не знала, пользуется и уважением, и определенным почетом. Как он занял это место, она не задумывалась – разговоров о его творчестве они никогда не вели, о том, чем занимался в молодости, тоже. Их беседы имели характер исключительно образовательный – это касалось как искусства, так и светского этикета.

– Жизнерадостность и непринужденность – вот основа поведения в любой жизненной ситуации, – не уставал повторять Тенин.

Этих встреч Аля ждала теперь с нетерпением. Ровно в назначенный час Алекс на своей дорогой машине заезжал за ней в пансион, они где-нибудь обедали. При этом Тенин увлекал ее беседой, всегда забавной и поучительной одновременно. Але нравились тщательно продуманные наряды спутника, хотя и выглядел он в своих модных лет семьдесят назад нарядах иногда странновато. Впрочем, дорогие детали превращали этот маскарад в изысканную прихоть. Аля и Тенин могли долго сидеть за столом, когда официанты оставляли только кофе. Глядя на своего нового друга, Аля научилась ценить неожиданные мелочи – молчание приятного собеседника, наблюдение за людской толпой, вкус простых, но отлично приготовленных блюд.

– Видите, Аля, я гурман. Во всех смыслах. Я ценю простоту и чистоту вкуса. Но я долго этому учился, поначалу казалось, что чем вычурнее, тем лучше. Нет, только в простоте вы найдете истинное наслаждение.

– Вы же любите роскошные вещи, я заметила. Как так?

– Это другое. Как один человек сказал? Я могу обойтись без необходимого, но без лишнего я не обойдусь! Роскошь – это то самое лишнее, мне без нее не обойтись. Но мы-то говорим о вкусе. О том, что помогает нам распознать мир. Вот тут необходима простота. – Тенин с удовольствием учил Алю.

Собеседником он был великолепным и весьма остроумным.

– Аля, чем вы сейчас заняты? – звонил он ей.

– Навожу порядок, – отвечала она устало.

– Почему вы так не любите порядок? – удивлялся он. – Любую уборку можно возвести в ранг искусства и получить от этого занятия удовольствие. Учитесь этому у немцев.

Аля смеялась и, к своему удивлению, поняла, что Тенин прав. Что может быть утомительного в наведении красоты вокруг себя?!

После долгих обедов и еще более долгих бесед они ехали туда, где было много людей, встречающих его, а следовательно и ее, со сдержанной радостью. Всеобщее внимание – то, чего Аля еще недавно так боялась, оказалось приятным и действовало возбуждающе. Повседневность с вокальными классами и прочими дисциплинами меркла и прежнего удовлетворения не доставляла. Впрочем, то, что это времяпрепровождение – не сама жизнь, а ее случайная «форма», Аля еще не догадывалась. Жадность к переменам и новым впечатлениям, завышенная оценка своего положения и потребность в чем-то более захватывающем, чем музыка, толкали ее на шаги порой необдуманные и жестокие. Так, в один из дней раздался звонок.

– Аля, здравствуйте, это Вадим, я буду через пару часов в Зальцбурге. Как приеду, позвоню, поужинаем. – Голос Вадима звучал радостно, и ответа он почти не слушал. Он был уверен в нем. Аля отказать ему не могла не потому, что он платит за ее обучение и жизнь, а потому, что отношения между ними были настолько доверительными, что общение стало необходимым, как необходимо оно людям душевно очень близким.

– Я не могу, меня пригласили в… – Аля запнулась, но не оттого, что отказывала Вадиму, а оттого, что пригласили, конечно, не ее, а Тенина, а она будет его спутницей.

– А… – растерянно протянул Вадим. – Ну тогда завтра, если будет время.

– Хорошо, договорились. Как там, в Москве? – Аля продолжала разговор как ни в чем не бывало, словно ее отказ – это что-то естественное. «В самом деле, я же не могу сидеть и ждать, пока он сможет прилететь сюда! У меня же может быть личная жизнь!»

И личная жизнь не заставила себя ждать. Аля поддалась желаниям, которые давно, не оформившись, мучили ее. Желаниям, которые в силу почти пуританского воспитания, проснулись поздно. Но изменения в жизни – внезапная самостоятельность и, что важнее, мужское окружение – послужили толчком к резкому взрослению. Во время учебы она общалась с молодыми людьми, но завладеть ее вниманием не удавалось никому. Притом что преподаватели отдавали должное ее таланту, она была там среди равных. Превративший искусство в образ жизни и образ жизни в искусство Тенин стал пружиной для раскручивания инертной и замкнутой Али. Так Вадим дал импульс развитию ее таланта, так Тенин пробудил в ней женское тщеславие. Именно Алекс ввел ее в блестящее общество. Среди этих людей были отпрыски известных фамилий – Тенин, как известно, питал слабость к громким именам. Встречались люди, проложившие себе путь наверх трудом или знаниями, и, к удивлению Али, было много русских. Вчерашние служащие, чиновники и люди искусства сегодня появились в гостиных и на приемах.

К ее большому удивлению, они часто встречали Юрия, брата Вадима, – завсегдатая различных светских мероприятий. Он всегда немного опаздывал, появлялся внезапно, и гости его встречали радостным оживлением. Было заметно, что светские качества – непринужденность и умение поддержать интересную беседу – здесь ценили высоко.


– Аля, давайте я вас не буду знакомить с многочисленными русскими гостями. Давайте я вас познакомлю с немецким бароном черт знает в каком колене. Он даже сам путается, вспоминая генеалогическое древо, – однажды, на одном из приемов предложил Тенин. Со стороны казалось, что они обмениваются любезностями, а на деле Алекс давал характеристики гостям. Але хотелось расхохотаться. В Тенине боролись два чувства – пиетет перед Готским Альманахом и природное чувство юмора.

– Почему с русскими не будете знакомить?

– Что же я себе враг? Отнимут они вас у меня. Отнимут, даже не замечу…

– Полно вам! – засмеялась Аля.

Тенин умел быть трогательным в своих опасениях.

– Вы здесь самый элегантный и самый интересный, – продолжила она, но тут взгляд ее упал на мужчину, который стоял спиной к ним. Он, видимо, появился в гостиной недавно, поскольку беседовал с хозяйкой и еще не успел после поцелуя выпустить ее руку из своей руки. Что-то знакомое было в фигуре и в позе. Она не слышала его слов, но по лицу его собеседницы она понимала, что говорятся комплименты. Сама мизансцена было весьма романтической – пара стояла у большого полукруглого окна, вечернее солнце мягко освещало большой зал, где уже собрались гости. Женщина была одета во что-то длинное, не слишком нарядное, но очень изящное. Мужчина же был воплощением мужественности – рост, разворот плеч, под пиджаком угадывался сильный торс. В какой-то момент пара встала так, что Аля увидела их профили. Женский – милый, в обрамлении темных волос, и мужской – с сильным подбородком, высоким лбом и правильным носом. Волосы мужчины, коротко стриженные и совсем выгоревшие, подчеркивали загар. «Катается на лыжах. Или яхтсмен. И как же они красивы!» – подумала Аля и сделала шаг в сторону – ей очень хотелось увидеть лицо мужчины. В это же время, словно в ответ на Алино движение, этот человек обернулся и…

– Неужели это вы? – Извинившись перед своей собеседницей, мужчина подошел к Але.

– Да, я. – Она растерялась.

– Как же я рад вас видеть!

– И я. – Аля наконец улыбнулась. Перед ней стоял Юра – красивый как бог.

– Какой вы загорелый! – неожиданно для себя произнесла она.

– Да, на воде загораешь быстро. Даже в пасмурную погоду.

– Почему на воде?

– Как? Вы не знаете?

Юрий хотел что-то произнести, но потом раздумал и сказал:

– Очень рад вас встретить здесь. Беру вас под свою опеку и домой отвезу сам.

– Спасибо, но…

– Никаких «но».

– Вот-вот, русские везде. Даже в аристократических немецких домах. – Насмешливый возглас принадлежал Тенину. – Юрий, даже не буду спрашивать, как вы здесь очутились. Вы приглашены всюду теперь. Впрочем, русских сейчас действительно хватает.

– Это разве плохо?

– Алечка, это отлично! Нас много, и нас еще опасаются, но будет время, когда нас оценят по достоинству. – Юра не обратил внимания на иронию Тенина.

– А какие у нас достоинства? – Аля подхватила разговор.

– Их много, этих достоинств. Даже такой циничный человек, как я, не может этого не признать. Но главное наше качество – это умение понимать. Мы можем принять невероятное и простить невозможное. Мы умные и добрые. Но… страшно неорганизованные.

– Если бы мы были организованными, мы не были бы умными и добрыми, – вступил в разговор Тенин.

– Спорное утверждение, – отозвался Юра, готовый к диспуту.

Очень скоро Аля поняла, что Тенин ревнует ее к Юрию. Вадим никогда ей не рассказывал о своей семье – во всяком случае, о брате. Из этого Аля сделала вывод, что братья между собой не близки, что родственные чувства не сильны, и в присутствии Юрия у нее не возникало чувства неловкости. Юрий, веселый, энергичный и менее церемонный, нежели Тенин, иногда вызывал в ней чувство бесшабашного, хулиганского веселья, которое ей было чуждо даже в детстве. Подначивая на всяческие озорные проделки вроде прогулки по городу в цветных париках и клоунских носах, Юрий похищал Алю у Тенина. В эти дни Алекс становился подчеркнуто вежливым, даже высокомерным и углублялся в таинственные книги. Юрий, довольный собой, притворно извинялся за назойливость, порывался уехать, но не уезжал, а, подмигивая Але, произносил какую-нибудь нарочитую глупость, вызывая Тенина на спор. Аля же благодаря своей неопытности и бесхитростности, сама того не замечая, удачно лавировала между амбициозными мужчинами. Словесные поединки ее спутников кончались, как правило, торжеством Тенина, который, победив, благородно уступал победу сопернику.

– Вы моложе, многое видите иначе. Я бы сказал, прогрессивнее, если уместно здесь это слово… Я ретроград, консерватор, традиционалист… Мне тяжело расставаться со своей точкой зрения, хотя, допускаю, она не совсем верна.

После подобного пассажа Юрию ничего не оставалось делать, как проявлять точно такое же благородство. Но оно было уже вторично – победителем оказывался Тенин. Особенно выигрышно он выглядел в «обществе», ведя спор сразу на двух языках.

– Вам нравится фрейлейн Корсакова? – как-то спросил Юрия Тенин, оставшись с ним наедине.

– Да, – просто ответил тот и добавил: – Она забавная.

– Ваш ответ меня успокоил. Вряд ли влюбленному человеку придет в голову охарактеризовать предмет страсти как «забавный».

Юрий смущенно рассмеялся – он не ждал от чопорного Тенина такого откровенного вопроса. Он сам себе не мог объяснить, что именно привлекает его в Але. «На мой взгляд, она не красавица. У нее несовременная внешность. Наверное, талантлива, но я никогда в полной мере это не смогу оценить – я не люблю музыку и в особенности оперу. Впрочем, я ни разу не был на ее концерте, надо будет сходить. Тайком. Чтобы можно было сбежать, если будет невмоготу», – наблюдал Юрий за Алей.

На концерт он сходил. Тайком. И не сбежал. Он ничего не понял в музыке, которую исполняли, и даже не смог бы сказать, понравилась ли она ему. Все его внимание было поглощено Алей. Тихоня с темными глазами и нерешительными жестами правила бал – весь зал подчинился необычному, с еле заметной хрипотцой голосу. «И Вадима, и Тенина можно понять. Она – великолепна!» Для возвращения домой Юрий выбрал самую длинную дорогу и в этот вечер, против обыкновения, не встречался с Алексом.

Аля училась соответствовать окружению. Она сначала слушала и улыбалась, потом осторожно, насколько позволял ее немецкий язык, вступала в беседы. Это было несложно – как во всяком светском разговоре, темы затрагивались интересные, но обсуждения были поверхностны. Впрочем, все больше смотрели на лицо Али, чем слушали ее слова. Красивая девушка с необычным, сильным голосом постепенно становилась популярна. Многочисленные знакомые Тенина приняли ее, поскольку она была «рекомендована». Аля поначалу это очень хорошо сознавала, правда, забыв, что если бы не было Вадима, не было бы и Тенина. Внимание последнего не только льстило ей, но и позволило рассмотреть в нем качества, которые скрывались за любовью к пышному «аристократическому плюмажу». Он внимателен не формально – помнит даже мелочи, касающиеся другого человека. Он любит делать приятное. Пустяк – конфеты, платок, зонт, милая старинная безделица. Ему не сложно и не стыдно собственноручно сварить варенье и преподнести его в маленькой баночке с затейливой надписью. Он участвует в обсуждении платья и туфель, обнаруживая изрядные познания и вкус, и в то же время ему не чужды чисто мужские занятия, как то: верховая езда и охота. Аля как-то спросила его о профессии: