Николас оказался еще более благородным и чутким, чем Морган. Полковник согласился приютить Сисси до того, как ее увидел. Он понял, насколько та отстает в развитии только после того, как она стала учиться вместе с его дочерьми. Они шли вперед, Сисси даже спустя много лет осталась на том же уровне, что и раньше. А Николас даже после того, как стал свидетелем страшной вспышки гнева и понимал, насколько она больна, хотел, чтобы сестра жила с ними вместе. Ради Лидии был готов на все. Теперь она окончательно в этом убедилась. Лидия застонала. Так мучительно сжалось ее сердце. Ну почему она в свое время поверила опекуну? Его убеждения пустили корни в ее душе, словно ядовитые растения. Она решила, что все мужчины такие же жестокие и бессердечные, как он. Ни полковник, ни Роберт никогда не испытывали отвращения или презрения по отношению к Сисси. Наоборот, оба всегда готовы были встать на ее защиту. И большинство поклонников Роуз отнеслись к ней с сочувствием и пониманием. В большей или меньшей степени. Лейтенант Смоллет вел себя с Сисси довольно строго, но при этом был к ней добр. В этом отношении он очень напоминал полковника. Морган, единственный из всех, кроме Лидии, мог успокоить ее во время вспышек гнева. В присутствии полковника она чувствовала себя в полной безопасности. Именно поэтому относилась к нему с таким обожанием.

Мистер Бентли относился к Сисси, как к ребенку. Развлекал ее, шутил. Пытался отвлечь внимание окружающих от ее недуга и именно поэтому постоянно переключался на Слиппера. Лейтенант Тэнкред поддержал в ее привычке давать всем забавные прозвища. У Сисси это получалось не специально, из-за глухоты она зачастую не могла правильно разобрать по губам имя нового человека, которого ей представляли, и переиначивала его на свой, понятный ей лад. Тэнкред сделал вид, что этого не понимает, и искренне восхищается ее остроумием. Даже чопорный лорд Бигл воспринял Сисси вполне нормально. Ее эксцентричные выходки нисколько его не смущали и не шокировали. Он то и дело угощал ее сладостями и рассказывал, что у него волшебные карманы, в них сами по себе заводятся лакомства. Лорд Люттерворс временами ворчал на Сисси. Но точно так же он ворчал на свою абсолютно здоровую сестру. Такой уж он человек. Лидия этого будто не замечала. Наблюдая за сестрой среди гостей, вспоминала несправедливые жестокие слова своего опекуна относительно Сисси о том, что общество не принимает таких, как она, и старается держаться от них подальше. Господи! Как же Лидия недооценила лорда Розенхорпа! Недооценила и очень обидела его. Неужели Николас прав, и Лидия действительно не может никого полюбить, никому не доверяет и видит в людях одни недостатки? Да, теперь совершенно ясно, виновата во всем она одна. Что теперь делать? Позволить Николасу покинуть Вестден, ни слова не сказав в свое оправдание? Тогда он окончательно убедится в том, что она бессердечная и расчетливая женщина. И зачем она так все усложнила? Теперь Николас вряд ли захочет с ней разговаривать. Решит, что она опять собирается его обмануть. И это вполне закономерно. Лидия закрыла лицо руками. Хотелось провалиться сквозь землю от стыда, разрыдаться от горя, умереть от безысходности. Почему она не такая, как Роуз, уверенная в себе и готовая бороться за свое счастье до последнего? Роуз бы на ее месте уж точно что-нибудь придумала. Лидия никогда не боролась за свое счастье. В этом-то и проблема.

Внезапно у нее возникла идея. Лидия поднялась со стула. Ноги подкашивались. Решится ли она сделать то, что задумала? Возможно, план не сработает. Но ей уже нечего терять. В глазах Николаса она и так бесчувственная, эгоистичная, расчетливая женщина. Хуже не будет. Если она осуществит идею, Николас, по крайней мере, поймет, как был неправ, когда думал, что восемь лет назад она не хотела выйти за него замуж. С ее стороны было бы жестоко оставить его в неведении. Нельзя допустить, чтобы она думал, будто она его презирает. Лидия подняла с пола фонарь, всеми силами пытаясь убедить себя, что, если придет к нему в спальню и постарается объясниться, хуже не будет. Однако в глубине души очень боялась этого разговора. Страхи и сомнения усиливались с каждой минутой. Чтобы не передумать и не повернуть назад, Лидия быстро шла по лужайке. Тени, прыгающие по траве в неясном свете фонаря, пугали ее, словно чудовища, танцующие вокруг какой-то дьявольский танец. Ей казалось, что они смеются над ней, пытаются помешать и обвиняют во всех смертных грехах. А грехов много. Вдруг Николас после всего, что произошло, не захочет впустить ее? И даже если откроет ей дверь, не захочет выслушивать объяснения. Что, если повернуть назад? Нет, она уже столько раз отступала. Хватит страдать и бездействовать. Нельзя позволить страхам и сомнениям окончательно лишить ее уверенности. Вдруг он больше не сердится и готов простить? И она этого никогда не узнает, если не придет. Лорд Розенхорп – лучший мужчина на свете. Лидия невольно позаимствовала фразу Роуз относительно лейтенанта Смоллета. Она никогда не сможет никого полюбить, кроме него. Да что там. Никогда не встретит такого человека, как он. Если не попытается завоевать его сердце, значит, недостойна его. Нет, нельзя сидеть сложа руки. Лидия решительно вошла в его комнату без стука. Вряд ли он пустил бы ее к себе в спальню после того, что между ними произошло. Николас стоял возле умывальника без рубашки с мокрой головой, с волос и подбородка стекали капли воды. Создавалось впечатление, что он вылил на себя целый кувшин. Николас склонился над тазом и сосредоточенно мыл руки. Услышав, что в комнату кто-то вошел, повернулся, искоса взглянул на нее, взял с умывальника полотенце и стал вытираться.

– Что вам нужно? – Каждый изгиб его тела выражал бесконечное презрение. – Сегодня я не в настроении заниматься любовью. Так что напрасно явились. Уходите!

Лицо его побледнело от гнева. Но Лидия не двинулась с места. Роуз, сама того не ведая, научила ее бороться за свою любовь.

– Я никуда не уйду, пока не попрошу у вас прощения, – решительно заявила она.

– Думаете, после ваших извинений что-то изменится? Не стоит стараться. Я взрослый человек. – Он бросил мокрое полотенце на умывальник и скрестил руки на груди.

– Нет, я не считаю, что после моих извинений что-то изменится, – робко проговорила Лидия и поставила фонарь на пол, – но хочу, чтобы вы поняли…

– Сомневаюсь, что мне нужны ваши объяснения. – Николас шагнул ей навстречу. – Уходите, Лидия. Иначе я выведу вас силой.

– Только попробуйте, я закричу. Сюда сбежится весь дом, и все узнают, что я ночью находилась в вашей комнате. Разразится грандиозный скандал.

– Меня это не волнует. – Он сделал еще шаг ей навстречу. На лице застыло выражение холодной решимости. – Неужели вы думаете, мужчину, сердце которого дважды разбила лживая, расчетливая женщина, может заботить ее репутация?

– Я не хотела разбить вам сердце.

Он подошел к ней вплотную.

– Я не знала, что вы меня любите.

Не обращая внимания на ее слова, Николас взял ее за плечи и подтолкнул к выходу, распахнул дверь, собираясь выполнить свою угрозу и вывести ее силой. Мысли у нее в голове путались, но она понимала, что ни в коем случае не должна этого допустить.

Глава 15

– Николас, пожалуйста, выслушайте меня. Согласитесь, в создавшейся ситуации виновата не только я. Вы же сами постоянно повторяли, что никогда не женитесь. Убедили меня, что мы всего лишь друзья, и только!

Николас замер, его подбородок задрожал.

– Я не могла рассказать вам о Сисси. Мой опекун строго-настрого запретил мне говорить о ней кому бы то ни было. Особенно поклонникам. Он объяснил, что Сисси – позор семьи. И никто не должен знать, что у меня такая сестра. Предупредил, что я могу рассказать о Сисси своему избраннику только после того, как он сделает мне предложение.

– Но ведь я сделал вам предложение, а вы все равно ничего мне не рассказали.

– Вы мне не дали такой возможности. Вспомните, после того как вы сделали предложение, тут же сбежали. Почему вы тогда не вернулись? Ведь я так ждала вас, Николас.

Его пальцы впились в ее плечо. Он старался не встречаться с ней взглядом, но и не пытался вывести за дверь и вышвырнуть в коридор.

– Теперь… Теперь понимаю, вам трудно было сдержать обещание. – Он наконец выпустил ее плечо.

– Да, просто невозможно.

Мрачное выражение не покинуло его лица, но, по крайней мере, он готов был ее выслушать.

– Я не смела никому рассказать о Сисси. Опекун строго-настрого запретил. У меня совсем не было денег, а он обеспечил всем необходимым для выезда на балы, купил платья и прочие мелочи. Я от него полностью зависела. Но дело не только в этом. Сисси. Он ведь был и ее опекуном тоже и мог сделать с ней все что угодно. И потому я была вынуждена выполнять все его требования, надеясь тем самым смягчить его. Он отказался принять ее в свой дом, я даже не знала, где она. Постоянно спрашивала об этом. Но он отвечал, что это не мое дело. На его стороне были все права, он мог поступить с нами, как ему заблагорассудится. К тому же платил за ее пребывание в лечебнице, и потому…

– Похоже, этот человек оказался редкостным мерзавцем.

– Н-нет, все это не совсем так. По правде говоря, наш отец оставил свои дела в полном беспорядке. У него было много долгов. Наш опекун решил, что ему досталось замечательное поместье и немаленькое состояние, а в действительности оно было практически разорено, земли заложены. Нашему опекуну пришлось покрывать долги и выкупать земли.

– Это его вовсе не извиняет, он все равно не должен был поступать с вами так жестоко.

– Не думаю, что он это понимал, он содержал нас на собственные деньги, искренне считал, что за Сисси должна присматривать и ухаживать не я, ей необходима профессиональная помощь.

Последнюю фразу Лидия произнесла с особенным нажимом. Николас вздрогнул. Она явно намекала на его высказывание относительно Сисси.

– Не знаю, возможно, существуют лечебницы, где персонал относится к пациентам с пониманием и терпением. Но там, куда поместили Сисси, все было иначе. Они, – Лидия поежилась, – пытались лечить ее. Когда Сисси попала в лечебницу, она была в очень подавленном состоянии. Да это и понятно! Сначала умер отец, потом появился незнакомый человек, который объяснил, что наш дом больше нам не принадлежит.

– Вы сказали, в вашем доме появился незнакомый человек? Получается, опекуна вы не знали до этих печальных событий?

– Не знали. Впервые мы встретились с ним после смерти отца. Кажется, это какой-то его кузен. Я точно не помню. Это было ужасное время. Он был единственным родственником отца мужского пола и потому…

– И потому унаследовал его дом и состояние. Да, я о таком слышал.

– В лечебнице Сисси запирали в чулан за любой проступок. Они говорили, что действуют ей во благо, объясняли, что Сисси просто неуправляема. К ней применяли варварские методы. И называли это лечением. Когда мы с полковником Морганом приехали в лечебницу и увидели Сисси, она была в ужасном состоянии. Та сцена, которая поразила вас, когда вы появились в Ветсдене, ничто по сравнению с ее приступами после лечебницы.

– О господи, Лидия, неужели вы думали, что я могу поступить с ней, как ваш опекун? Я никогда не был жестоким и бессердечным человеком.

– Нет. Все не совсем так. Кстати, вы слишком строги к нашему опекуну. Он не знал, что представляет собой лечебница, куда отправил Сисси. Ему посоветовал это заведение какой-то знакомый. Кажется, тоже врач. Наш опекун никогда там не был. Он говорил, что душевнобольные его пугают, и потому он никогда не решится посетить подобное заведение.

– Спасибо, что хотя бы сейчас соизволили мне все это рассказать.

– Вы обиделись, потому что я не рассказала об этом восемь лет назад? Но у меня не было возможности. Вспомните, сразу после того, как сделали предложение, вы покинули усадьбу, и мы с вами больше не ув-виделись. – Лидия запнулась, по щеке скатилась слеза. – Вы… Вы, наверное, скажете, что я должна была дождаться вас. Но откуда мне было знать, что вы не ушли навсегда? Да, вы были правы, когда говорили, что я не склонна верить людям. Да, я не такая, как Роуз. Последнее время постоянно сравниваю себя с ней. У нее бы не возникло сомнений, если мужчина делает предложение, значит, действительно любит и хочет жениться. Роуз сильная, уверенная в себе девушка. Я была совсем не такой в ее возрасте. Но ведь ее любили и опекали. У нее была крыша над головой. Ей не приходилось выживать. А я… А я… – Лидия не смогла больше удерживать рвущихся рыданий.

– Лидия, пожалуйста, успокойтесь, – уже гораздо мягче проговорил Николас. – Не стоит продолжать этот разговор, если он вас так сильно мучает.

– Нет, вы должны меня выслушать. На мою семью посыпались несчастья, когда мне было десять лет. Мой брат заболел корью, а потом и мы с Сисси заразились. Организм Т-Томаса не смог справиться с болезнью, и он вскоре умер. У него всегда было слабое здоровье. Сисси довольно быстро поправилась, но через несколько дней у нее началось воспаление мозга, корь дала осложнение. Наши родители просто обезумели от горя. Особенно мама. Она умерла вскоре после похорон Томаса. А потом отец. Последней каплей для него стало известие о том, что Сисси вследствие воспаления мозга оглохла. Он так переживал, что фактически похоронил себя заживо. В нем умерли все чувства. К счастью, он не узнал о том, что болезнь не пощадила ее ум и рассудок. Сисси навсегда остановилась в развитии. С тех пор как умерла мама, я стала заботиться о них обоих. Проводила с Сисси больше времени, чем отец, и потому знала…