Внезапно Лотти заметила впереди темную фигуру. Какой-то мужчина, наполовину скрытый туманом, шел через лес. Наверное, браконьер. Лотти сразу остановилась, но у незнакомца оказался редкостно острый слух. Услышав шорох ее подошв, он обернулся.

Едва он направился к ней, Лотти облегченно вздохнула. Она сразу узнала эти по-кошачьи плавные движения, внушительную фигуру в рубашке и черном жилете, сапогах и явно старых бриджах. Непростительно, почти неприлично красивый лорд Сидней. Лотти удивилась, увидев его здесь, — ведь почти все гости поместья еще лежали в постелях. Еще больше ее удивило собственное волнение и радость.

— Доброе утро, — произнес лорд Сидней, на губах которого играла легкая улыбка. Его темные волосы были встрепаны, галстук повязан небрежно.

— Не ожидала увидеть вас здесь в такой ранний час, — радостно отозвалась Лотти.

— Я всегда встаю на рассвете.

Лотти кивнула в сторону развилки, на которую поглядывал лорд Сидней:

— Вы собирались свернуть сюда? Не советую.

— Почему?

— Эта тропа ведет к болотистому берегу пруда и глубокому болоту. Один неверный шаг — и окажетесь по шею в грязи, конечно, если не станете добычей змей. — Она в притворном сожалении покачала головой. — Так мы уже потеряли нескольких гостей.

Он расплылся в ленивой улыбке:

— Полагаю, вы могли бы посоветовать иной маршрут?

— Если вы повернете в другую сторону, то выйдете к вьючной тропе, ведущей через низину. Идите по ней до сторожки, потом до лаза в ограде и там найдете тропу, поднимающуюся на вершину холма. Оттуда видны озера, деревни, леса — от этого зрелища захватывает дух!

— Туда вы и направляетесь?

Она покачала головой и с вызовом объяснила:

— Нет, в другую сторону.

— Кто же спасет меня от гибели в болотах?

Лотти рассмеялась.

— Вам не стоит сопровождать меня, милорд. Это неудобно и неразумно.

Если их увидят вдвоем, пойдут сплетни — к вящему недовольству леди Уэстклифф, строго-настрого запретившей Лотти выбирать себе поклонников.

— Вы хотите побыть в одиночестве? — спросил лорд Сидней. Выражение его лица мгновенно изменилось. — Прошу прощения. Я опять нарушил ваше уединение.

Лотти задумалась: неужели она только что увидела в его глазах… отчаяние? Безысходное и безмерное, потрясшее ее до глубины души? Но чем оно вызвано? Лорду Сиднею не о чем мечтать: у него есть свобода, состояние, внешность, положение в обществе. Ему полагалось бы благодарить судьбу. А он тосковал, и Лотти вдруг захотелось утешить его.

— Пожалуй, я чересчур привыкла к одиночеству, — негромко рассудила она. — Компания могла бы стать приятным разнообразием.

— Если вы не против…

— Конечно. — Она с вызовом окинула взглядом его атлетическую фигуру:

— Надеюсь, вы за мной угонитесь.

— Постараюсь, — заверил ее лорд Сидней и зашагал бок о бок со спутницей.

Вскоре они дошли до исполинского дуба, упавшего поперек тропы. Над ним в лучах восходящего солнца лениво гудела мошкара.

— Смотрите! — Лотти указала на пролетевшую над ним! стрекозу. — В этом лесу водится более дюжины видов стрекоз и не менее сотни других насекомых. А если прийти сюда в сумерках, можно увидеть лиловых бабочек — они собираются прямо здесь, у дерева…

— Мисс Миллер, — перебил ее спутник, — я столичный житель. Мне нет дела до насекомых, я предпочитаю вообще не сталкиваться с ними.

Лотти трагически вздохнула, словно раздосадованная его равнодушием.

— Ну хорошо, от перечисления местных видов водяных жуков я воздержусь.

— Премного благодарен, — послышался живой ответ. — Позвольте помочь вам перебраться через этот дуб…

— Это ни к чему.

Лотти легко вскочила на ствол поваленного дерева и прошла по неровной поверхности, выказывая проворство, ловкость и полное отсутствие ложной скромности. Не дождавшись одобрения, она оглянулась через плечо и увидела, что Сидней идет за ней по пятам уверенной и легкой кошачьей походкой. Лотти невольно рассмеялась:

— Для джентльмена внушительного роста вы на редкость проворны.

Лорд Сидней пропустил ее замечание мимо ушей, всем видом показывая, что ничуть не гордится своим проворством.

— Почему вы служите компаньонкой? — спросил он, когда Лотти спрыгнула на землю и сухая листва зашелестела у нее под ногами. Сидней приземлился точно на то же место. Как ни странно, он почти не произвел шума, хотя вдвое превосходил Лотти по весу.

Лотти долго обдумывала ответ. Говорить о своем прошлом она не любила — это было не просто опасно, но и тягостно,

— Я из бедной семьи. У меня не было выбора.

— Вы могли выйти замуж.

— Я ни разу не встречала человека, за которого захотела бы замуж.

— А лорд Уэстклифф?

— Лорд Уэстклифф? — удивленно переспросила она. — При чем тут он?

— Он богат, знатен, и вы живете в его доме почти два года, — сардоническим тоном пояснил Сидней. — Так почему бы и нет?

Лотти задумчиво нахмурилась. Не то чтобы она находила графа непривлекательным — совсем напротив. Уэстклифф вызывал уважение тем, что взвалил на себя множество обязанностей и считал недостойным мужчины роптать на судьбу. Он не только придерживался высоких нравственных принципов, но и обладал чувством юмора, не был чужд сострадания и, как заметила Лотти, владел светскими манерами искусно, как оружием. Женщины тянулись к нему, но Лотти не входила в их число. Она чувствовала, что не сумеет подобрать к нему ключик, и никогда даже не пыталась доверить ему свои сокровенные тайны.

— Естественно, мужчине, занимающему такое положение, и в голову не придет проявить подобный интерес к компаньонке, — наконец ответила Лотти. — Но даже будь мы равными, я убеждена, что наши с графом отношения остались бы исключительно дружескими. Им недостает… — она помедлила, подыскивая подходящее слово, — магии.

Это слово повисло в воздухе и улетучилось только при звуках голоса Сиднея.

— Но любая магия бледнеет в сравнении с защитой, которую мог бы обеспечить вам граф.

Защита. Та самая защита, о которой напрасно мечтала Лотти. Она остановилась и уставилась в смуглое лицо собеседника:

— Почему вы решили, что я нуждаюсь в защите?

— Вы одиноки. Каждой женщине необходим защитник и покровитель.

— О, покровительство мне ни к чему. Мне прекрасно живется в Стоуни-Кросс-Парке. Леди Уэстклифф добра ко мне, и больше мне ничего не надо.

— Леди Уэстклифф не вечна, — напомнил Сидней. Он выразился напрямик, но почему-то Лотти показалось, что он сочувствует ей. — Что же будет с вами, когда она умрет?

Вопрос застал Лотти врасплох. Никто прежде не обсуждал с ней подобные вещи. Встревожившись, она долго обдумывала ответ.

— Не знаю, — наконец честно призналась она. — Наверное, я просто никогда не позволяла себе задумываться о будущем.

Сидней не спускал с нее глаз, которые приобрели почти неестественный оттенок синего цвета.

— И я тоже.

Лотти окончательно запуталась. Поначалу она приняла лорда Сиднея за пресыщенного молодого аристократа, скучающего красавца в безупречно сшитых костюмах. Но при более близком рассмотрении оказалось, что она ошиблась. Круги под глазами Сиднея свидетельствовали о бесчисленных ночах, проведенных им без сна. Морщинки в углах рта придавали ему циничное выражение, неожиданное для такого молодого человека. А иногда Лотти видела по его глазам, что о душевных муках он знает не понаслышке.

Но выражения его лица менялись в мгновение ока. Не успела Лотти опомниться, как перед ней вновь появился томный повеса с насмешливыми глазами.

— Будущее — слишком скучный предмет для размышлений, — легкомысленно заявил он. — Предлагаю продолжить прогулку, мисс Миллер.

Настороженная внезапной сменой настроений спутника, Лотти вывела его из леса в низину. Солнце быстро поднималось, согревая луга и прогоняя с неба предутреннюю синеву. Низина, которой они шли, заросла вереском и изумрудным сфагнумом, среди которого пестрели крохотные красноватые розетки росянки.

— Ничего подобного в Лондоне не увидишь, верно? — заметила Лотти.

— Да, — согласился лорд Сидней, хотя прелесть окружающей природы явно не трогала его.

— Похоже, вы предпочитаете жить в городе, — улыбнулась Лотти. — Среди многоэтажных домов, булыжных мостовых, фабрик, смога и шума. Не понимаю, что во всем этом хорошего.

Солнечный луч упал на его каштановую шевелюру, высветив в ней пряди оттенков красного дерева и темного золота.

— Мисс Миллер, каждому свое: вам — болота и жуки, мне — Лондон.

— Сейчас я покажу вам то, чего не найти в Лондоне. — Лотти торжествующе свернула с тропы к небольшому, но глубокому водоему, куда с крутого берега стекала вода.

— Что это? — спросил лорд Сидней, с сомнением глядя на мутную воду.

— Колодец желаний. Сюда ходит вся деревня. — Лотти деловито пошарила в карманах юбки. — Черт, ни одной булавки!

— Зачем вам понадобились булавки?

— Чтобы бросить в колодец. — Она снисходительно усмехнулась. — А я думала, всем известно, что без булавки нельзя загадывать желание.

— Что же вы хотели пожелать? — полюбопытствовал лорд Сидней.

— Не для себя — я уже загадала здесь десяток желаний. Мне хотелось, чтобы вы тоже бросили булавку в колодец. — Прекратив поиски, Лотти повернулась к собеседнику.

На лице лорда Сиднея застыло странное выражение почти болезненного изумления, как от неожиданного удара в живот. Он не шевелился, не моргал — только смотрел на нее, будто никак не мог понять смысл ее слов. Молчание стало натянутым, Лотти беспомощно ждала, когда лорд Сидней нарушит его. С трудом отведя взгляд, он засмотрелся вдаль, на заросли вереска, словно ему требовалось отвлечься от пугающих мыслей.

— Загадайте желание! — порывисто предложила Лотти. — А я брошу булавку за вас, когда в следующий раз приду сюда.

Лорд Сидней покачал головой. Его голос прозвучал хрипло и сдавленно:

— Я не знаю, какое желание загадать.

В молчании они прошли по утоптанной тропе, свернули на другую и вскоре очутились возле узкого мостика через речушку. На другом ее берегу простирался луг, поросший кустами таволги высотой до пояса, осыпанными желтыми цветами.

— Сюда, — указала Лотти, поднимая юбки до колен и смело шагая по траве и вереску к живой изгороди. — За этой изгородью начинается тропа, ведущая через лес к Стоуни-Кросс-Парку. — И она указала на высокую арку калитки, такой узкой, что пройти в нее можно было лишь поодиночке. Мельком взглянув на спутника, Лотти с облегчением убедилась, что он уже взял себя в руки. — Единственный путь к ней — через эти Ворота поцелуев.

— Почему их так называют?

— Не знаю. — Лотти задумчиво посмотрела на калитку. — Наверное, потому, что поцелуй неизбежен, если двое попытаются протиснуться в эту калитку одновременно.

— Любопытная теория. — Сидней шагнул в калитку и остановился, прислонившись к одному ее столбику и многозначительно улыбаясь: он прекрасно понимал, что Лотти придется прижаться к нему, чтобы войти в калитку.

Лотти вскинула брови:

— Вы, случайно, не собираетесь проверять ее на мне?

Лорд Сидней небрежно пожал плечами, излучая почти непреодолимое обаяние.

— Если вы так настаиваете, я не стану вам препятствовать.

Судя по всему, он не ожидал, что она примет вызов. Лотти знала: стоит ей укоризненно закатить глаза и покачать головой, и лорд Сидней отступит в сторону. Но, думая об этом, она вдруг ощутила мучительную пустоту внутри. Целых два года она была одинока: без порывистых девичьих объятий с подругами из Мейдстоуна, без материнских ласк, без милых детских поцелуев младших сестер. Лотти не понимала, почему именно этот человек заставил ее затосковать о прошлом. Ей захотелось доверить ему свои сокровенные тайны — но, конечно, это было немыслимо. Невозможно. Когда на карту поставлена собственная жизнь, доверять нельзя никому.

Она вдруг заметила, что с лица лорда Сиднея исчезла улыбка, а сама она стоит совсем близко к нему, на расстоянии вытянутой руки. Лотти перевела взгляд на его губы — такие полные, чувственные, мужские. Сердце забилось в неистовом ритме, искушение оказалось сильнее страха.

— Стойте смирно, — услышала она собственный голос и опасливо положила руку ему на грудь.

В тот же миг его грудь поднялась в резком вдохе.

Биение его сердца под ладонью наполнило Лотти любопытством и нежностью. Казалось, он замер, боясь любым движением вспугнуть ее. Лотти осторожно коснулась его нижней губы кончиками пальцев, и их овеяло горячее дыхание. Бабочка вспорхнула с калитки и улетела дрожащим пестрым пятнышком.

— Как вас зовут? — прошептала Лотти.

Ему понадобилось немало времени, чтобы ответить. Он опустил ресницы, словно пряча мысли.

— Джон.

Он был так высок ростом, что Лотти пришлось подняться на цыпочки, но она все равно не дотянулась до его губ. Обхватив ладонями ее талию, он бережно прижал ее к себе. В его глазах вновь мелькнуло странное, тоскливое выражение, как у утопающего. Лотти нерешительно положила ладонь ему на затылок.