Лия Флеминг - Открытка

Фиби, преодолев себя, села рядом.

– Миссис Айбел жалуется, что ты ничего не ешь. Возвращаешь назад полные тарелки. Ты же знаешь, как она не любит, когда остаются объедки. Сейчас такие трудные времена. В ее семье тоже многие сидят без работы. Грех оставлять еду нетронутой.

– Просто я не голодна. К тому же у нее всегда такие большие порции.

– Раньше ты не жаловалась на отсутствие аппетита. Напротив! Тебе всегда хотелось есть. Ты заболела? Или у тебя сейчас месячные?

Это была одна из немногих тем, которую Фиби не боялась затрагивать, зная, что Каролина уже готова к подобным разговорам. В школе девочкам, когда им исполнилось четырнадцать, прочитали обстоятельную лекцию об особенностях женского организма и прочих серьезных вещах.

– Перестань суетиться! – вспыхнула Калли. Наверняка она хотела сказать «Уходи прочь!», но не рискнула.

– Но я волнуюсь за тебя! – упорствовала Фиби. – У тебя такой несчастный вид. Расскажи своей тете, что тебя тревожит.

Фиби придвинулась к дочери поближе, но та тут же отстранилась от нее.

– А ты и правда моя тетя? Или это еще одна из тех сказочек, которыми ты меня пичкала все эти годы?

Итак, Калли нажала на курок. И почти сразу же поняла, что пуля попала точно в цель.

– Что ты имеешь в виду? Ведь я же была с тобой все эти годы.

– Была! Но тетя ли ты мне? Вот в чем вопрос!

– А кто же еще? Конечно! Я ведь тоже Бордман.

– Тогда не впаивай мне впредь всякое дерьмо про моих родителей, ладно? Я встречалась с дядей Тедом, и он сказал мне, что все твои россказни – чистой воды враки.

Фиби почувствовала, как земля уходит у нее из-под ног. Она сделала глубокий вдох, пытаясь унять сердцебиение, и слегка откашлялась.

– Когда это было? – спросила она, стараясь ничем не выдать своего волнения.

– Примми нашла в твоем старом альбоме с вырезками и фотографиями неотправленное письмо с адресом. Она уговорила меня съездить по этому адресу и узнать, живут ли там наши родственники. Вот мы и поехали в Лидс, нашли Пил-стрит, потом Гладстон-стрит, где живет сейчас Тед Бордман и его жена Хильда.

– Понятно. И что сказал тебе Тед? – Фиби из последних сил пыталась говорить так, как будто речь шла о самых заурядных вещах.

– Я показала ему твои фотографии и открытки с твоим изображением. Он посмеялся, выслушав мою историю, и посоветовал выяснить всю правду у тебя. Ему непонятно, в какие игры ты играешь, рассказывая мне о том, что ваш покойный брат был женатым человеком. Его невеста Берилл после смерти жениха вышла замуж за другого, но детей у них нет. Так почему же ты мне лгала, рассказывая, что Джо и Берилл – это мои родители?

– Все не так просто, родная! Просто мне не хотелось ранить твою душу. Правда не всегда ведь бывает приятной. Вот я и решила до поры до времени пощадить твои чувства.

– Не надо щадить мои чувства! Я готова услышать всю правду без прикрас! Итак, ты меня удочерила и воспитала как собственного ребенка. Из какого приюта ты меня выкупила? И почему все эти годы притворялась моей тетей? Что плохого в усыновлении сироты?

У Фиби поплыли круги перед глазами. Еще немного, и она лишится чувств. Каролина все поняла не так! Начать рассказывать историю ее появления на свет прямо сейчас – это обречь дочь на новые душевные страдания. А ведь Китти предупреждала ее в свое время, что настанет день, когда ей уже не удастся больше скрывать от дочери всю правду. И ей придется сполна заплатить за ту ложь, на которую она сознательно пошла. Ах, как жаль, что сейчас рядом с ней нет Китти и ей приходится вести баталию в одиночестве.

– Во-первых, Каролина, тебя никто и никогда не удочерял. Ты – не сирота! Ты – плод любви двух молодых людей, чей роман выпал на годы войны. И ты действительно сирота, ибо твой отец погиб, защищая родину. А твоя мать скрыла правду, потому что хотела защитить тебя от наветов. Ведь молодые люди попросту не успели оформить свои отношения до того момента, как ты появилась на свет. – Фиби почувствовала легкую дрожь во всем теле. – Ты понимаешь, о чем я говорю?

– Прекрасно понимаю! Я – незаконнорожденная, бастард, дочь матери-одиночки! – проговорила Каролина ледяным тоном, но глаза ее метали громы и молнии.

– Нет… то есть да… в какой-то степени… в глазах общественного мнения и перед лицом закона. Но ты была желанным ребенком! Просто так распорядился рок, лишив тебя обоих родителей.

– Так все же где моя мать? – с яростью выкрикнула Каролина. – Она тоже умерла? Или передарила меня тебе в качестве сувенира?

– Разве ты сама не в состоянии понять, кто твоя мать? – взмолилась Фиби, заламывая в отчаянии руки. – Не заставляй же меня разжевывать тебе все до последней буквы.

– О нет! Только не это! Неужели это ты? – Каролина в ужасе отшатнулась от Фиби и подскочила со скамейки как ошпаренная. – Как ты могла? Как ты могла притворяться все эти годы моей теткой, когда на самом деле ты – моя родная мать? Я не верю этому! Тед сказал мне, что ты и не такие номера выкидывала в свое время, но чтоб такое… Какой жестокой надо быть, чтобы отказаться от собственного ребенка!

– Ах, нет! Все не так, как ты думаешь! Прошу тебя! Выслушай меня! – взмолилась Фиби. – Я просто хотела защитить нас обеих. Когда Артур узнал, что я жду ребенка, он сделал все от него зависящее, чтобы у нас с тобой был дом, а сэр Лайонел всегда…

– Так он тоже в курсе твоей лжи? Выходит, он – мой дедушка. А ты выдумывала какие-то сказки! Столько лет! Тебе не стыдно?! Убирайся прочь от меня! – Последние слова Калли выкрикнула, уже не помня себя от ярости, и пулей бросилась прочь.

Фиби безвольно упала на колени прямо на садовой дорожке.

– Как ты могла подумать, что я не хотела твоего появления на свет? – воскликнула она вслед дочери. Но и в такую минуту внутреннего напряжения холодным умом артистки она понимала, что какая-то часть ее естества не живет, а играет даже сейчас, разыгрывает душещипательную сцену из какой-нибудь мелодрамы. «Немедленно поднимайся с колен, – приказала она себе мысленно. – Кончай ломать комедию. Все имеет свою цену, вот и ты должна заплатить сполна по старым долгам. Оставь девочку в покое! Со временем она все поймет!» Фиби с трудом дотащилась до скамейки и плюхнулась на сиденье, пытаясь привести в порядок растерзанные чувства. Рядом с тем местом, где Калли похоронила своего Кулейна, пышно цвел куст поздних роз. Вокруг него вились пчелы, и их мелодичное жужжание напоминало о том, что лето все еще длится. «Ты лишила свою дочь всяких иллюзий, к тому же выбила почву у нее из-под ног, – продолжал нашептывать ей разум. – Стоит ли после этого удивляться, что она возненавидела тебя? Но ты – ее мать, ее родная мать! А потому ты обязана заново навести мосты с единственной дочерью и принять ее такой, какая она есть. Все в конце концов образуется. Вот увидишь! Все должно образоваться!»

Из сада Калли прямиком бросилась к конюшне. Гектор в стойле заметил ее уже издалека и тут же принялся всячески выражать свою радость.

– Здравствуй, мой мальчик! – поздоровалась с ним Калли. – Сейчас мы с тобой совершим хорошую прогулку. Только ты и я! – Она перекинула седло через спину жеребца и, держа его под уздцы, вывела со двора.

Они зашагали через поле, держа путь к тропе для верховой езды. Эту дорогу Калли знала как свои пять пальцев. Она торопилась изо всех сил как можно быстрее и как можно дальше уйти от Далраднора. Правда об истории собственного появления на свет жгла ее, словно каленое железо. Тетя Фиби – никакая ей не тетя, а родная мать. Тем не менее столько лет она с успехом разыгрывала перед всеми роль тети, живущей вдали от своей единственной племянницы. Как же все это гадко, подло, низко! Она ненавидит эту женщину за ее бессовестную ложь.

Ветер бил ей в лицо, а Гектор все дальше уносил от дома. Как ни странно, быстрый аллюр успокоил расходившиеся нервы. Да и не станет же она вымещать свою ярость на Гекторе. Он-то в чем виноват? По сути, пони – единственное родное ей существо на всем белом свете. Они остановились под большим деревом, и Калли спешилась, давая жеребцу возможность немного передохнуть. Сейчас она уже точно знала, куда держит путь. Еще немного, и они спустятся вниз вон по той тропе и выйдут прямо к мосту, по которому перегоняют вьючных лошадей. Перейдут на другой берег реки, а там уже два шага до имения Белфорс. Огромный дом из серого камня с зубчатыми сводами, высокой островерхой крышей, как в старинных замках, с башенками по углам. Главное, чтобы сэр Лайонел был дома.

Мысли звенели и гудели в голове, словно рой растревоженных пчел. Теперь понятно, почему сэр Лайонел знал, когда у нее день рождения и всегда приезжал к ним в этот день с подарками для нее. Все стало на свои места и получило разумное объяснение, включая и тот давний визит к обелиску, воздвигнутому в честь погибшего сына. Ведь сын сэра Лайонела был ее отцом, а она даже не подозревала об этом.

На подъезде к замку она снова спешилась и, навязав Гектора на привязь, направилась через широкую лужайку к парадному крыльцу, громко постучала в дверь и стала ждать, когда ей откроют. Через какое-то время на пороге появился дворецкий в черном смокинге.

– Доложите, что мисс Бордман хочет видеть сэра Лайонела Сетон-Росса.

– Он на охоте, мисс! – последовал ответ.

– Кто там, Фрейзер? – Женщина с худым заострившимся лицом, облаченная в твидовый костюм, подошла к дверям. – Ах, это ты! Проходи!

Калли впервые видела эту женщину.

– Простите, что побеспокоила вас. Меня зовут Каролина Бордман. Я из Далраднор-Хаус.

– Я отлично знаю, кто ты. Только удивляюсь, зачем ты сюда пожаловала! – бросила женщина полупрезрительно. Они молча пересекли просторный, облицованный мрамором холл и вошли в гостиную.

У Калли хватило выдержки не забыть о манерах.

– Простите, но кто вы? – проговорила она максимально вежливым тоном.

– Верити Сетон-Росс.

Женщина вальяжно расположилась на софе, кивком головы указав Калли на кресло напротив, затем извлекла из кармана кардигана портсигар.

– Итак, зачем явилась? – повторила она свой вопрос безапелляционным тоном.

– Я приехала повидаться с сэром Лайонелом. Хочу кое-что выяснить у него. Но я могу и подождать.

Девочка поднялась с кресла. Она была слишком возбуждена, чтобы сидеть на одном месте.

– Хм! Дай-ка я разгляжу тебя как следует! – женщина жестом поманила Калли ближе к камину, возле которого тоже стояло кресло. – Ты все знаешь, да?

– Знаю ли я, что сэр Лайонел – мой родной дедушка? Да, знаю! Мне только что сообщили об этом…

– Артур был моим братом, но из этого отнюдь не следует, что я являюсь твоей теткой. Даже и не мечтай о каких-то родственных узах между нами. В нашей семье твою мать не приняли с самого начала. Не знаю, что она там тебе плела о своей неземной любви к Артуру, но я скажу так. Она пыталась заарканить его с момента их первой встречи. И вот еще что! Никаких прав на наше имущество у тебя нет. Артур оставил твоей матери достаточно средств, чтобы ты не смела тянуть из нас что-то еще. Ты это хотела узнать?

Калли выпрямилась во весь рост.

– Я приехала сюда затем, чтобы узнать, правда ли то, что мне только что сообщила тетя Фиби. Мне ничего не надо ни от вас, ни от нее! – Она немного помолчала. – Что же до вашего нежелания быть моей тетей, то скажу так: в моей жизни и без вас было достаточно теть. Но никто из них не соизволил вплоть до сего дня сказать мне правду. А вы знаете – каково это жить с мыслью о том, что ты появилась на свет, как нежеланный бастард? Я думала, что отыщу в этом доме хоть каплю сочувствия. Но вместо этого вы с ходу обвинили меня в том, что я явилась к вам требовать денег. Хватит! С меня достаточно! Всего доброго, мисс Сетон-Росс!

Она пулей выскочила за дверь и вихрем пронеслась по холлу. Среди мраморных колоннад гулким эхом прозвучал стук ее стремительных шагов. Верити устремилась следом.

– Куда же вы, мисс? Вернитесь, кому говорю!

– И не подумаю! Проваливайте ко всем чертям! Все!

Калли промчалась мимо растерявшегося дворецкого, сама распахнула себе дверь настежь, выскочила на крыльцо и, сбежав по ступенькам, помчалась к Гектору.

– Мне нужна Марти! Одна только Марти сможет мне помочь! – залилась она слезами, обхватив Гектора за шею руками.

Но Марти была далеко. А сейчас рядом с ней стоял лишь старый пони. Лишь он один мог ее утешить. Только Гектора она и могла сейчас орошать слезами, уткнувшись лицом в его гриву.

– Куда же мне идти, мой мальчик? Куда нам с тобой податься?

Темнело, а Каролина все еще не возвращалась домой. Фиби нервничала. Дочь ускакала на своем Гекторе бог знает сколько часов тому назад, в одной тоненькой блузочке и брюках для верховой езды. Нервными шагами Фиби мерила гостиную, время от времени подходя к окну.

Миссис Айбел она лишь сказала, что у них с Калли случилась ссора, после которой девочка взяла своего пони и умчалась прочь.