Лия Флеминг - Открытка

– Не волнуйтесь! Вам я оставлю всю работу ногами. Будете рыскать по стране во время каникул. Я же попытаюсь задать вам правильный вектор поисков! – Марк рассеянно перебрал пальцами содержимое коробки и извлек оттуда орден. – Ого! Крест за мужество! Высокая награда! Как говаривала незабвенная Алиса, все чуднее и чуднее… Ваш отец упоминал когда-нибудь об этом ордене?

Какую-то долю секунды Мелисса колебалась. Нет, Марк все же должен прочитать письмо отца! Какой смысл теперь уже скрывать от него семейные тайны?

– Прочитайте вот это! – она сунула ему в руку письмо и замерла в ожидании. Марк читал письмо медленно, время от времени бросая на нее сочувственные взгляды.

– Простите, что прочитал! Все же письмо очень личное! – сказал он, возвращая письмо. – И спасибо за доверие. Вам следует его перечитать еще раз. Ваш отец сообщает вам здесь нечто очень важное. Он любил вас!

– При жизни он выражал свои чувства достаточно необычно! – вспыхнула Мелисса. Горькие воспоминания о былом нахлынули на нее с новой силой. – Взять хотя бы все это! Зачем тянул до самой смерти? Что, нельзя было раньше рассказать? Все это недостойно!

Марк ласково коснулся ее плеча.

– Я понимаю ваши чувства, Мелисса. Но, с другой стороны, не забывайте, вы всего лишь за пару недель успели узнать больше, чем он за всю свою жизнь. Вы уже знаете имя той, кто изображена на открытке. У вас имеются кое-какие отрывочные сведения о ее семье. Несомненно, все это каким-то образом связано с вашим отцом… И если вы захотите узнать, каким именно, то все эти бейджики, свидетельства о рождении, даже сам фон, на котором сделан снимок, – все это поможет вам докопаться до правды. – Марк глянул на свои часы. – Но мне пора! Скоро у нас тренировка. Пойду погоняю мяч! – Он заторопился к выходу. – Буду с вами на связи. И не печальтесь! Мы обязательно найдем ответы на все ваши вопросы.

С этими словами Марк исчез за дверью.

– А конфеты для Сары? – крикнула ему вслед Мелисса и бросилась вдогонку по лестнице, вручив ему коробку уже в самом низу.

– Спасибо! Приятных выходных! – Он мило улыбнулся ей на прощание.

Мелисса снова вернулась к себе, чувствуя странную пустоту, образовавшуюся с его уходом. Она невольно позавидовала незнакомой Саре. Надо же! Саре даже специально покупают сладости.

Марк дал знать о себе лишь спустя три недели. От него опять пришла красивая открытка с интригующей подписью: «Найдите в Интернете веб-сайт женской школы Святой Маргариты, что в Шотландии, неподалеку от городка Арброт. По-моему, вам стоит с ними связаться. Марк».

Мелисса направилась в ближайшее от дома интернет-кафе, послала несколько писем своим австралийским друзьям о том, как ей живется в Лондоне, а потом принялась за поиски школы. Марк оказался абсолютно прав. Здание школы точь-в-точь как на фотографии, конек крыши украшен лихим девизом «Вперед и выше!». Далее шла пространная статья, посвященная истории школы. Ну, и как ей добраться до самой школы, затерянной где-то в шотландской глубинке, да еще сделать это в разгар репетиционной подготовки к концерту?

К счастью, пошарив по сайту, Мелисса отыскала адрес секретаря Ассоциации бывших выпускниц школы Святой Маргариты. Да уж! Школьная дружба не ржавеет! Выпускницы наверняка поддерживают друг с другом связь. Может быть, ей тоже что-то удастся узнать. Во всяком случае, будет хоть чем отчитаться перед Марком о проделанной работе.

В промежутках между примерками сценических костюмов Мелисса настрочила коротенькое письмецо, в котором просила сообщить любые подробности, известные секретарю, о судьбе двух бывших учениц школы, которых звали Каролина и Примроуз. Она также сообщила приблизительные даты рождения обеих девочек, после чего с легким сердцем отправила письмо по указанному в Интернете адресу, не рассчитывая получить ответ раньше Нового года.

Но ответ пришел мгновенно.

Дорогая мисс Бойд!

Спасибо за ваши вопросы. На следующей неделе я буду в Лондоне. Не могли бы мы встретиться с вами за ленчем в следующий четверг? Ваше письмо очень заинтересовало меня. И у меня есть кое-что очень важное, чтобы сообщить вам. Предлагаю встретиться в час дня в ресторане «Джон Льюис», что на Оксфорд-стрит.

С уважением,

миссис Элизабет Стюарт.

P.S. На мне будет шарф в клетку.

Мелисса выбрала из стопки веселую открытку знаменитой карикатуристки Джеки Флеминг с намерением отослать ее Марку с коротенькой припиской о том, как ей крупно повезло. Кажется, шаг за шагом они приближаются к разгадке того, кто же это такие – таинственная мисс Фей и ее племянница Каролина. Что же такого суперважного собирается сообщить ей миссис Стюарт, если она отправила ей письмо буквально обратной почтой?

Мелисса с трудом прокладывала себе путь в толпе озабоченных покупателей, снующих повсюду в поисках рождественских подарков. Наверху эскалатора стояла женщина в наброшенной на плечи клетчатой шали и с копной кудрей на голове цвета спелого баклажана. Женщина напряженно вглядывалась в людской поток. На вид ей было около пятидесяти.

– Миссис Стюарт? – устремилась к ней Мелисса.

– Мисс Бойд! Как я рада! Я уже заказала столик! Мелисса! Какое красивое имя! Надо же! Вы проделали такой долгий путь, и все ради того, чтобы узнать о Калли…

– Не совсем! – поспешила уточнить Мелисса. – Я здесь учусь.

Во избежание всяких дальнейших недоразумений она постаралась объяснить миссис Стюарт, кто она и что делает в Лондоне, и сделала это, пока они пробирались к переполненному залу ресторана, искусно лавируя среди бесчисленных тележек с товаром, пакетов, свертков и сумок.

– И все равно, такое счастливое совпадение! Я ведь уже сложила с себя полномочия секретаря ассоциации пару месяцев тому назад, но каким-то образом ваше письмо переслали мне, а не вновь избранному секретарю. Большая удача! Я просто обязана была встретиться с вами!

Миссис Стюарт с явным удовольствием опустилась на стул, сгрузив груду своих свертков прямо на пол.

– Я всегда стараюсь вырваться в Лондон перед Рождеством. Всякие покупки по мелочам к празднику, потом хочется посмотреть, как украсили город к Рождеству, – женщина неожиданно вздохнула. – Печально все это, не так ли? Кстати, меня зовут Либби.

– Так вы знали их обеих? – Мелисса достала из сумки фотографию двух девочек и открытку с изображением Фиби. – Один мой знакомый помог мне определить школу по бейджикам на форменных костюмчиках девочек, – она протянула фото Либби. – Трудно сказать, какое отношение имеют эти девочки к моему отцу. Его уже нет в живых. Как и эта вот открытка. Но, по крайней мере, сейчас я хоть знаю, кто на ней изображен: мисс Фиби Фей. А это ее племянница?

Либби полезла в сумочку за очками и, нацепив их на нос, с улыбкой принялась изучать фотографию.

– Это моя мама, – вздохнула она. – Примроуз Макалистер. А это – ее лучшая школьная подружка Калли. Они познакомились в первый же день, как приехали в школу Святой Маргариты. По рассказам, обе были отъявленными сорванцами. Словом, давали всем жару! И вечно попадали во всяческие переделки. Да, Калли была ее лучшим другом.

– Была? То есть они обе…

– Мама умерла пять лет тому назад. Потрясающая женщина! Из того поколения, кто прошел войну, вы понимаете, о чем я. – Либби помолчала. – Что касается Каролины, то не могу сказать ничего определенного. В годы войны мама работала в секретном ведомстве… что-то связанное с разведкой. Там же она познакомилась с моим отцом Ральфом. После войны они поженились. А Калли, она всегда была очень загадочной женщиной.

– Как вы думаете, она еще жива? – спросила потрясенная услышанным Мелисса.

– Все возможно! Вот только найти ее… Говорю же вам, очень необычная женщина!

– Вы видели ее?

– Только однажды. Мне тогда было около семи лет. Она приехала в Британию во время Суэцкого кризиса в 1956 году. Высокая, шикарные светлые волосы, загорелое лицо. Южное солнце, знаете ли… Привезла моему брату в подарок игрушечного верблюда, а мне куклу в наряде египтянки. Но, само собой, она приехала в первую очередь для того, чтобы повидаться с мамой. Я тут прихватила мамин старый альбом с фотографиями, но там, по правде говоря, нет ничего интересного для вас.

Женщины заказали ленч и приступили к изучению альбома. Попутно Либби продолжала рассказывать Мелиссе о школе и то немногое, что было ей известно о подруге матери.

– Я знаю, что она была за кем-то замужем. Жила в Каире. Но мама рассказывала о ней немного. А я в те годы была еще слишком мала, чтобы интересоваться такими подробностями. Ребенок ведь все воспринимает своим детским умом. Но одно я знала и понимала точно, даже тогда: Калли очень сильно отличалась от всех остальных маминых подруг.

– В каком смысле?

– Во всех! В ней был какой-то особый шарм. Такой необычный аромат духов… запах дорогих сигарет… Я ее даже немного побаивалась. Высокая, элегантная, но очень строгая на вид. Мама говорила, что она тоже воевала… Но, если честно, я не очень обрадовалась ее приезду. Ведь она приехала, чтобы пожить у нас какое-то время.

– Пожить?!

– Да, именно так.

Калли свесилась через перила, наблюдая за тем, как матросы отдают швартовы в порту Александрии. Ее отъезд был похож на поспешное бегство из Египта в связи с событиями, закрутившимися вокруг Суэцкого канала. Разразившийся Суэцкий кризис пугал своей непредсказуемостью, все улицы в городе были запружены военными, никто ничего не мог гарантировать насчет дальнейшей безопасности мирных жителей. Одно было ясно: британцы снова на грани войны. А потому Моника Баттерсби пустила в ход все свои старые и новые связи, чтобы раздобыть свободные каюты для них двоих на ближайшем же пароходе, с тем чтобы они незамедлительно вернулись в Англию.

Их многолетняя дружба дала серьезную трещину после истории с Сесилом Мейсеном, новым приятелем Моники, которым та обзавелась после смерти Кена. Очень скоро Сесил стал неизменным собутыльником Калли. Он знал все приличные забегаловки в порту, был завсегдатаем лучших ночных клубов, в которых играли джаз, и самых модных ресторанов. Моника закатывала им скандалы, когда после своих бесконечных посиделок они в любое время дня и ночи возвращались к себе в бунгало в сопровождении пьяной орущей толпы. Моника заметно сдала после смерти Кена, и характер у нее испортился, она стала сварливой и несговорчивой. Единственной отдушиной для нее стал Сесил, но тут неожиданно вмешалась Калли и, как говорится, положила на него глаз.

Моника не могла уразуметь, что толкало подругу на такое шумное и бестолковое времяпрепровождение: бары, рестораны, разговоры ни о чем. А та делала все, только бы забыться, только бы не думать о том, как живется ее сыну без нее в далекой Аделаиде. Письма, которые она получала оттуда, были безукоризненно вежливыми короткими отписками самой Джесси. И ни единой строчки от Дезмонда. Он даже ни разу не соблаговолил поблагодарить ее за рождественские подарки. А потом письма и вовсе перестали приходить. А ее собственные письма стали возвращаться нераспечатанными с пометкой, что адресат убыл в неизвестном направлении. Судя по всему, Бойды переехали на новое место жительства и выбросили ее вон из своей жизни.

– Почему я повела себя так безвольно, – корила она себя. – Почему не настояла на своих законных правах? – И одновременно Калли понимала, что сейчас сделать это будет не только гораздо сложнее, но и просто невозможно. Потом у нее появились проблемы с деньгами. Деньги каким-то чудодейственным образом растворялись в пространственном промежутке между банками и барами. Моника в глубине души завидовала интенсивной загульной жизни своей подруги, но они почти не пересекались на всяких светских мероприятиях. Даже домой, в Англию, они возвращались в разных каютах.

Калли отрешенно вглядывалась в знойное марево, висевшее над лазурными водами Средиземного моря, и с грустью думала о том, что очень скоро на смену этому великолепию придут унылое серое небо, вечно затянутое облаками, холодные зимы, мертвая тишина Далраднора. После смерти Фиби дом стоял пустым. Известие о смерти матери пришло слишком поздно. Калли не успела бы попасть на похороны даже самолетом. Мима переслала ей стопку личных писем Фиби, не зная, что с ними делать дальше. Письма были сложены в коробку из-под шляпы. Там же лежало письмо от управляющего имением с информацией касательно завещания матери и его содержания. Впрочем, когда она хватилась письма, то оказалось, что оно затерялось где-то в суете поспешных сборов.

По правде говоря, ей ничего не нужно было от Фиби. И менее всего она желала увидеть некие письменные оправдания и просьбы о прощении за свое недостойное поведение. Эту страницу своей жизни Калли перевернула раз и навсегда. И ныне ей претили любые напоминания о прошлом.