Лия Флеминг - Открытка

Случилось так, что в преддверии одного из круглых столов с участием представительниц женских организаций Том потерял голос. Пришлось Калли всю встречу провести самой. И все прошло отлично! Аудитория была просто очарована ее рассказом о том, как она выхаживала маленькую ослицу по кличке Джампи. После такой истории необходимость в сборе средств на выхаживание других таких же брошенных животных стала очевидной всем. Калли проводили со сцены громовыми аплодисментами.

– Чертовски хорошее выступление! – порадовался за нее Том. Он тоже энергично хлопал в ладоши, когда Калли покидала трибуну. – Эту историю нужно обязательно напечатать. Отправьте ее в какой-нибудь журнал, только обязательно вместе с фотографиями. Думаю, может что-то получиться.

Мадж и Алфи тоже отнеслись к идее с энтузиазмом.

– Вперед, Калли! – воскликнула Мадж. – В конце концов, ты же не о себе рассказываешь, а о Джампи, о Поле и других наших питомцах.

Приободренная их напутствиями, Калли заново переписала текст выступления и направила его в женский журнал под названием «Леди». К ее немалому изумлению, статью приняли. Более того, из журнала к ним явился фотокорреспондент. Он сделал фотографии хозяек фермы, а также их питомцев, которыми журнал намеревался проиллюстрировать рассказ Калли. Мадж и Алфи были согласны на все, лишь бы раздобыть деньги на содержание животных. Они даже сами предложили фотокорреспонденту места для съемок и позировали часами перед камерой вместе со спасенными ими любимцами.

Журнал должен был выйти из печати в ближайшие два месяца, и Калли срочно занялась поисками подходящего псевдонима для вступления в мир большой литературы. Конечно же, никаких Калли Бордман или Калли Джоунз. Она обдумывала свой выбор целое утро, попутно охорашивая Джампи и Нину и вытаскивая навоз из пустых стойл. Наконец решение было найдено. Она объединит два своих первых имени, и на свет появится писательница Каролина Рослин. Кажется, это именно то, что нужно.

Ведь Каролина Рослин может с легкостью рассуждать обо всем, о чем никогда не рискнула бы говорить Каролина Джоунз. А поводов для таких разговоров, как выяснилось уже в ближайшие месяцы, у нее было более чем достаточно.

При содействии Тома она расширила тематику своих литературных публикаций. Появились очерки о том, как жизнь на ферме, заполненная уходом за больными и слабыми животными, помогла ей самой обрести почву под ногами после всех тех нелегких испытаний, которые выпали на ее долю в годы войны.

После чтения одного из первых опусов Калли, в котором она затронула и собственные проблемы, Том задумчиво обронил:

– Вы проводите чрезвычайно интересные параллели в своем рассказе. Кто знает, быть может, в один прекрасный день ваш опыт поможет специалистам разработать принципиально новую терапию для совместной реабилитации людей и животных.

Публикации Калли перепечатали и многие общенациональные издания. Ей даже заказали специальный очерк об их приюте для брошенных животных.

Это придало ей дополнительную смелость, и она снова рискнула побеспокоить Бойдов. В письме, адресованном Джесси, она требовала, чтобы ей позволили, наконец, встретиться с Дезмондом. Она вложила в конверт несколько последних публикаций. Вдруг сын прочтет их и станет гордиться своей матерью? Она не получала известий из Австралии уже много лет, но все еще не теряла надежды.

Но и это ее обращение к Бойдам тоже осталось без ответа. Единственным утешением стало то, что Калли пережила очередное разочарование, не ощутив потребности топить свое горе в вине. Выход переживаниям она дала в новой статье. Статья получилась очень сильной, и после ее публикации у них появился богатый спонсор из Бирмингема.

Неужели прошел уже целый год после смерти отца, с грустью размышляла Мелисса. Как же быстро промелькнуло время! Вот и ее учеба уже близится к своему завершению. Впереди письменные экзамены, вокал и итоговые сольные выступления на нескольких концертах.

И, конечно, самым животрепещущим стал вопрос, в каком наряде появиться на выпускном балу. Она уже определилась с будущим кавалером на балу, пригласив на эту роль Марка. В знак особой благодарности за все те усилия и поиски, которые он провел самостоятельно, даже не посвящая ее в подробности своих изысканий. Она уже почти забыла о медали, когда как-то раз за ужином Марк сам напомнил о ней.

– Я показал медаль одному эксперту. Он специализируется на военной истории и регулярно появляется почти во всех выпусках телевизионной передачи «Дорогами антикварных поисков». Так вот, этот человек сказал мне, что это не французский, а бельгийский орден и вручается он за особое мужество. Награда – именная, и можно легко установить ее владельца. Что он и сделал. Позвонил мне некоторое время спустя и сообщил, что этим орденом был награжден граф Луи-Ферранд Ван Гротен. До войны преподавал в университете, был профессором, в годы войны участвовал в рядах Сопротивления и был казнен. Принадлежит к старинному аристократическому роду. И что нам это дает?

– Только то, что при крещении моего отца назвали Лью: Дезмонд Луис. Интересно, есть ли тут какая-то связь? Либби упомянула вскользь, что свое образование Каролина заканчивала в Бельгии. Но к чему это может привести, пока сама не знаю.

– Нужно немедленно отыскать эту Каролину, пока она не перекочевала в мир иной. Ей ведь уже далеко за восемьдесят. Не понимаю, почему ты тянешь с этим.

– Я сделала только то, о чем просил отец: узнала, кто его мать. Если эта женщина позволила забрать у себя сына и увезти его в Аделаиду, а потом никто и никогда не упоминал ему о ней, значит, на то были свои и очень веские причины. Наверняка с ней было что-то не так. Скорее всего, она была плохим человеком.

– Не торопись с выводами! Ты ведь пока ничего не знаешь об этой женщине! – резонно возразил Марк.

– Кое-что знаю. Она пила! Я же пересказывала тебе то, что рассказала мне Либби. Если Луи-Ферранд – это новое звено в наших поисках, то я предпочитаю заняться именно им. Но пока у меня куча других неотложных дел. Меня сейчас больше волнует, получу ли я приглашение на прослушивание в оперную труппу или мне придется заняться концертной деятельностью, совместив ее с преподавательской работой, чтобы заработать себе деньги на продолжение занятий по вокалу уже самостоятельно. Одно я могу сказать точно: пока я не собираюсь возвращаться в Аделаиду.

А про себя она подумала, что еще только-только начала привыкать к Англии и проникаться ее прелестью. И столько всего она не успела увидеть в самом Лондоне.

– Давай сделаем небольшой перерыв в твоих занятиях, – предложил Марк. – Самое время тебе познакомиться хотя бы с небольшим кусочком Европы. Поедем, посмотрим на поместье Гротен, расспросим у местных, что и как, пошляемся по антикварным лавкам и базарам. Для поездки на континент можем взять напрокат «Фольксваген-Гольф».

Впервые Мелисса не отвергла идею, как говорится, с ходу. А почему бы и нет, подумала она. Марк будет отличным спутником в таком путешествии, да и пора уже ослабить свою самооборону. За первые летние месяцы они сильно сблизились, и Мелиссе было все труднее сдерживать натиск его ухаживаний.

– Признайся, что тебе просто хочется прикупить для своей коллекции ворох новых открыток в тамошних букинистических лавках, – свела она разговор к незлобивой шутке. – Неужели тебе все еще мало?

– Настоящему коллекционеру никогда не бывает много! – Он нежно поцеловал ее в губы. – Давай уедем куда-нибудь вдвоем, только ты и я! А все свои решения ты примешь позже, уже по возвращении в Лондон.

Так она и сделает! Сейчас еще только середина лета, и в Англии установилась просто невиданная для этих мест жара, что лично ее, конечно, только радует. Но надо же устроить себе хотя бы кратковременный отдых. Отметить успешное окончание аспирантуры, забыть все то, что омрачало сознание во время поисков, связанных с появлением на свет ее отца. Но теперь с прошлым отца покончено, так зачем же ей тратить свое драгоценное личное время на продолжение совершенно не нужных ей поисков Каролины Джоунз?

– Как вы умудряетесь жить нормальной жизнью после всех этих мук адовых, через которые прошли в шанхайской тюрьме? – поинтересовалась как-то раз Калли у Тома, когда они возвращались с одной из своих поездок по сбору благотворительных средств на содержание приюта. Как раз накануне вечером они оба смотрели телевизионную передачу, посвященную участию Японии в минувшей войне.

По мнению Калли, Том владел неким секретом уметь жить счастливо несмотря ни на что и вопреки всему. У Калли такого умения не было. Ее по-прежнему преследовало чувство вины, мучили бесконечные ночные кошмары, постоянно напоминала о себе горечь утрат. Словом, она жаждала узнать от Тома, в чем именно состоит секрет его счастья.

– Как вы можете прощать своих врагов! Не понимаю! – кипятилась Калли. – Лично я не могу забыть все те зверства, которые творились над невинными женщинами и детьми в немецких концлагерях. Я никогда этого не забуду! И никогда не прощу.

Том зашелся в очередном приступе кашля, который не отпускал его вот уже несколько недель. Алфи и Мадж, кстати, тоже болели и тоже кашляли.

– Зараза какая-то бродит вокруг, что ли! – возмущалась Алфи, но продолжала отчаянно бороться с собственной хворью, как это могла только она.

– Я тоже не собираюсь прощать! – ответил, откашлявшись, Том. – Я же ведь не святой праведник, в конце концов. Но я исхожу из того, что каждый человек способен на зверства. Ненависть гнездится в душе каждого из нас, а потому в определенных обстоятельствах любой из нас способен и на убийство… Взгляните хотя бы на тех животных, которые нашли спасение в вашем приюте. Ведь все сотворили с ними обычные люди, такие, как мы с вами. Вымещали на несчастных, беззащитных тварях всю свою злобу и ненависть. Другое дело, что нельзя жить с ненавистью в душе постоянно. Она испепеляет человека изнутри и уничтожает все то хорошее, что в нем было. По-моему, человек может спастись только любовью и умением мечтать.

– Хотела бы я научиться жить в согласии с собой. Обрести, наконец, мир в своей душе, – вздохнула Калли.

– Обычно после тяжелой бессонной ночи я выхожу рано утром в сад и смотрю по сторонам, – с улыбкой признался Том. – Просто сижу, смотрю, вслушиваюсь в тишину, словом, наслаждаюсь моментом бытия. Вот такой мой нехитрый секрет! Вполне в духе японской школы медитации дзен. – Том рассмеялся. – С возрастом я понял, что надо уметь замечать и ценить маленькие радости бытия. Ведь именно малые вещи удивляют больше всего: жаворонок, заливающийся своими трелями высоко в небе, веселый смех детей, раскачивающихся на качелях. Можете назвать это старческой придурью, запоздалым романтизмом, как хотите…

– Нет, я вас прекрасно понимаю! Я испытываю точно такие же чувства, когда ко мне навстречу бежит Джампи, чтобы просто ткнуться носом в плечо.

Калли уже давно заметила, как благотворно влияет на нее общение с Томом и как много она, незаметно для себя, усвоила от бесед с ним. Иногда после работы она отправлялась прогуляться по окрестностям, полюбоваться полевыми цветами, радуясь тому, что узнает по названиям каждый из них. Когда-то они совершали такие прогулки вдвоем с Марти, но как же давно это было! Да и было ли? Калли купила себе по случаю записи старых джазовых мелодий в стиле свинг. Когда-то она обожала джаз. Эта музыка времен ее молодости тоже напоминала ей о более счастливых годах, которые когда-то случались в ее жизни.

– Вам обязательно нужно установить контакт с сыном! Езжайте и найдите его! – не раз повторял ей Том.

– Слишком поздно, – отвечала она.

– Никогда не поздно восстанавливать связь с близким и родным человеком.

– Но он же не озаботился тем, чтобы найти меня!

– Это не аргумент!

– Хорошо, я подумаю!

В глубине души Калли понимала, что Том прав, но одно дело говорить, и совсем другое – реальная жизнь. Как восстанавливать связь с сыном? С чего начинать? Вопросы, вопросы…

Застарелый кашель продолжал душить Тома. Заточение в шанхайской тюрьме не прошло даром. Том серьезно заболел. А тут и новая беда подоспела. Алфи стала забываться, слабеть, часто падала, да и работать физически она уже просто не могла. О каких же поисках Дезмонда можно было вести речь в подобной ситуации? Они и так с Мадж надрываются из последних сил, взвалив на свои плечи весь груз обязанностей по уходу за фермой.

– Вот что значит закалка, полученная в разведшколе! Старых разведчиков просто так голыми руками не возьмешь! – восклицала Мадж, когда холодным осенним утром они вставали еще затемно и начинали вытаскивать навоз из конюшен.

– Вперед и выше! – весело отвечала ей Калли, а у самой сердце обмирало от жалости при виде того, как сильно сдала и сама Мадж. Настоящий божий одуванчик, сильно похудела, и память тоже стала слабеть. Первой ушла из жизни Алфи, вскоре за ней последовал и Том. Эти две тяжелые утраты буквально добили Мадж, и то, что раньше списывалось на обычную забывчивость, постепенно превратилось в старческий склероз и слабоумие. Пришлось Калли устраивать старушку в частную клинику для душевнобольных и продолжать заботиться о ней вплоть до самой смерти Мадж.